Послемрак - Харуки Мураками Страница 6

Картинка на экране то вспыхнет, то снова исчезнет, но с каждым разом она держится все стабильнее. Мы различаем какой-то зал. Очень просторный. Что-то вроде конторы в деловом небоскребе. А может, аудитории в вузе. Огромные окна, люминесцентные лампы на потолке. Только мебели никакой. Впрочем, нет – если вглядеться, прямо в центре комнаты стоит одинокий стул. Старый деревянный стул со спинкой, без подлокотников. Простой и удобный во всех отношениях. На стуле кто-то сидит. Изображение все еще пляшет, и человек этот смотрится лишь абстрактным, бесформенным силуэтом. С экрана так и веет угрюмой стужей давно заброшенного помещения.

Телекамера, которая все это снимает, осторожно приближается к стулу. Судя по телосложению, сидящий на стуле – мужчина. Корпус слегка наклонен вперед. На ногах – кожаные туфли. Лица не видать. В целом, похоже, не очень высокий и довольно щуплый. Возраст неясен. Мы считываем с размытого изображения деталь за деталью, складываем по кусочкам нечто цельное, хотя картинка иногда еще пропадает, а гул телевизора переходит в свист. Но вот изображение полностью восстанавливается, звук выравнивается, помехи пропадают. Перебрав много способов, экран в конце настроили как полагается.

Нам ясно: прямо сейчас в этой комнате что-то случится. Да не что-нибудь, а событие огромной важности.

00:25 am

Тот же «Денниз». Заунывное «More» оркестра Мартина Дени еле слышно растекается между столиками. Посетителей куда меньше, чем полчаса назад. Разговоров тоже не слышно. Судя по звукам, ночь стала глубже вдвойне.

Мари, сидя за столиком, по-прежнему читает свой фолиант. Перед нею – тарелка с овощными сэндвичами, к которым она еле притронулась. Заказала явно не от голода, а чтобы еще как-нибудь убить проклятое время. Иногда, словно вспоминая о чем-то, девушка меняет положение тела. То пристроит локти на столик, то поерзает на стуле, усаживаясь поудобней. И при этом ни на секунду не отрывается от книги. Видно, умение сосредоточиться – ее главный жизненный капитал.

В заведении остаются одиночки. Кто печатает на ноутбуке. Кто перестреливается записками по мобильнику. А кто просто молча думает, глядя в ночь за окном. Наверное, не может заснуть. Или не хочет. Для такой породы людей семейные ресторанчики – истинное пристанище.

В зал решительно входит крупная женщина – с таким видом, будто ей некогда ждать, когда откроются эти чертовы автоматические двери. Плотная, хотя и толстушкой не назовешь. Широкие плечи. Сразу видно – женщина крутого замеса. Черная вязаная шапочка до бровей. Большая кожаная куртка, оранжевые штаны. Руки пусты. Так энергична, что на нее оглядываются все посетители.

– Госпожа одна? – щебечет официантка, выбегая навстречу. Женщина отвечает ей убийственным молчанием. Цепким взглядом обшаривает зал. Видит Мари, вглядывается получше – и широким шагом направляется к ней. Поравнявшись с ее столиком, разворачивается и без единого слова усаживается на стул прямо напротив. Очень проворно и точно для своего крупного тела.

– Э-э… Можно вас на минуточку? – спрашивает она.

С трудом оторвавшись от книги, Мари поднимает голову. Видит перед собой большую незнакомую женщину, удивляется.

Женщина снимает вязаную шапочку. Волосы обесцвечены и коротко пострижены а-ля аккуратный газончик. Лицо открытое и потертое жизнью, точно старый заслуженный зонтик. Его левая половина не очень похожа на отражение правой. Но если вглядеться, в этом лице есть кое-что успокаивающее. Некая врожденная симпатия к окружающим.

Вместо приветствия женщина кривит рот в улыбке и чешет тяжелой ладонью ежик золотистых волос.

Подходит официантка со стаканом воды и меню, но женщина машет на нее руками:

– Да не! Я щас пойду, не надо… Извините, ага?

Официантка вымученно улыбается и исчезает.

– Ты – Мари Асаи, верно?

– Да, но…

– Мне про тебя Такахаси сказал. Ну, что тебя тут найти можно…

– Такахаси?

– Тэцуя Такахаси. Длинный, волосатый, худой как щепка… На тромбоне играет.

Мари кивает:

– Ах, этот…

– Он говорит, ты по-китайски отлично болтаешь. Это правда?

– В повседневных беседах справляюсь, – отвечает Мари осторожно. – До «отличного» еще далеко.

– Тогда… Извини, конечно… Можешь пойти со мной? У меня там девчонка одна, китаянка… в переделку попала. По-японски ни в зуб ногой. Мне бы хоть разобраться, что с ней на самом деле…

Все еще не понимая, что происходит, Мари вставляет между страниц закладку, закрывает книгу, отодвигает в сторону.

– В переделку?

– Ну, поранилась немного… Да тут близко! Пешком два шага, сразу вернешься. Ты бы просто перевела, что с ней. А уж я в долгу не останусь.

Мари задумывается на пару секунд, глядит еще раз на незнакомку. Решает, что, видимо, бояться нечего. Кладет книгу в сумку, натягивает джемпер. Тянется за счетом на столе, но женщина тоже протягивает руку.

– Я заплачу!

– Ну что вы. Это же мой заказ.

– Да брось ты, ей-богу… Давай сюда без разговоров!

Обе встают. Сразу видно, что женщина – гораздо крупнее. Мари совсем хрупкая, а ее новая спутница сбита крепко, точно амбар для крестьянского инвентаря. Метр сто семьдесят пять, не меньше. Вздохнув, Мари отдает ей счет.

Они выходят из ресторанчика на улицу. Там все еще людно, несмотря на такой поздний час. Бренчит электронными ритмами игровой центр, вопят зазывалы у входа в караоке. Взревывают мотоциклы. Трое молодых парней сидят без дела на корточках у закрытых металлических жалюзи. Когда женщина с Мари приближаются, парни поднимают головы и молча провожают их любопытными взглядами. Видимо, находя в их парочке что-то комичное. Но вслух ничего не говорят. Просто смотрят. Жалюзи над ними густо расписаны разноцветной похабщиной из баллончиков.

– Меня Каору зовут, – сообщает женщина. – Не совсем, конечно, подходящее имя [2]… Ну да ладно, назвали так при рождении, теперь уж ничего не попишешь.

– Очень приятно, – кивает Мари.

– Ты извини, конечно. Прибегаю, тащу тебя куда-то… Напугала, небось?

Не представляя, что ответить, Мари молчит.

– Давай, я твою сумку понесу, – предлагает Каору. – Тяжелая вроде…

– Не стоит.

– Что у тебя там?

– Книги, форма, ну и вообще…

– Ты ведь не из дому убежала, правда?

– Вот еще, – отвечает Мари.

– Ну и слава богу.

Парочка шагает дальше. Оставляет позади веселые кварталы, сворачивает в узкий переулок и подымается вверх по склону. Каору торопится, Мари семенит за ней следом. Одолев темную пустынную лестницу, они попадают на следующую улочку. Как будто все кварталы в округе связаны между собой исключительно лестницами. У трех-четырех ночных баров вывески еще горят, но вокруг – ни единой живой души.