Хранитель забытых вещей - Рут Хоган Страница 6

После того как она развелась с Винсом, те несколько точек опоры, которые поддерживали ее, растворились. Забросив учебу в университете и отказавшись от карьеры писательницы, чтобы выйти за Винса, она надеялась стать матерью и, может быть, позже смогла бы окончить университет заочно. Но ни один из этих планов не воплотился в жизнь. Она всего раз забеременела. Перспектива рождения ребенка временно укрепила их уже рушащийся брак. Винс не жалел денег и в выходные закончил оборудовать детскую. На следующей неделе у Лоры случился выкидыш. Последующие несколько лет ушли на упорные попытки завести ребенка, но все они были тщетными. Секс стал унылой обязанностью. Они подверглись всем необходимым агрессивным и недостойным медицинским вмешательствам, чтобы определить, в чем заключалась проблема, но результаты гласили: «Все в порядке». Винс не столько печалился, сколько злился, так как не мог получить то, что, как он думал, хотел. В итоге они совсем перестали заниматься сексом, к облегчению Лоры.

Именно тогда она начала планировать побег. Когда она вышла за Винса, он настоял на том, что работать она не будет, а когда они оба поняли, что матерью она не станет, Лора начала искать работу, и отсутствие опыта и квалификации стало серьезной проблемой. А ей нужна была работа, потому что ей нужны были деньги. Деньги ей нужны были для того, чтобы уйти от Винса. Лоре необходима была сумма, достаточная для того, чтобы приобрести квартиру и иметь возможность содержать себя. Она планировала ускользнуть однажды, когда Винс будет на работе, а потом развестись с ним, находясь на безопасном расстоянии. Но единственная работа, на которую ее брали, была низкооплачиваемой и на неполный рабочий день. Этого было мало, поэтому она начала писать, мечтая, что ее книга станет бестселлером. Она каждый день по многу часов работала над романом, пряча от Винса любые доказательства этого занятия. Через шесть месяцев она закончила роман и, возложив на него большие надежды, начала отправлять на рассмотрение агентам. Через полгода стопка писем-отказов стала почти такой же толстой, как и сам роман. К этому присовокуплялись и электронные письма того же содержания. Все они были гнетуще одинаковы. В произведении Лоры стиля было больше, чем содержания. Она писала «прекрасно», но сюжет было слишком «скучным». От безысходности она откликнулась на рекламу в женском журнале, гарантирующую доход писательницам, которые смогут писать короткие рассказы особого формата для узкоспециализированного издательства, имеющего быстро растущее количество читателей. Деньги для первого взноса за квартиру Лора в конечном счете получила за непристойную и приевшуюся эротику. Это было написано для «Перьев, кружев и фантазии» – «журнала для страстных женщин с испепеляющими желаниями».

Начав работать в Падуе, Лора перестала писать. К счастью, больше не было необходимости сочинять короткие рассказы, чтобы обеспечивать себя, а свой роман она отправила в мусорную корзину. Ей не хватало уверенности, чтобы начать новый. В самые мрачные времена Лора задавалась вопросом: «А насколько я сама виновата в собственных неудачах?» Превратилась ли она в обычную трусиху, которая не поднималась из-за страха упасть? В Падуе, рядом с Энтони, она об этом не думала. Здесь она могла укрыться от всего, что отбрасывало на нее тень. Дом стал ее крепостью, защищающей от эмоций и физических факторов, а Энтони был для нее рыцарем в сияющих доспехах.

Она ткнула пальцем в пленку, появившуюся на поверхности остывающего шоколада. Без Энтони и Падуи она снова потеряется.

Энтони закружил водоворот, образовавшийся в стакане с джином и лаймом; он слушал, как звенят кубики льда, перекатываясь в бесцветной жидкости. Стрелки часов только-только переползли за цифру 12, но холодный напиток пробуждал остатки огня в его венах, в чем он сильно нуждался. Он сделал глоток и поставил стакан на стол рядом с безделушками с ярлыками, которые он достал из одного из ящиков. Он прощался с этими вещами. Энтони, сидевший на резном стуле из дуба, казался маленьким, словно мальчик в папином пальто. Но он не был испуганным. Потому что теперь у него был план.

Когда он только начал собирать все эти вещички, никакого плана у него не было. Он просто хотел сохранить каждую вещь в безопасном месте до момента воссоединения ее с человеком, который эту вещь потерял. Довольно часто он ловил себя на том, что не мог определить: найденная вещь – мусор или сокровище? Но кто-то наверняка мог это знать. И тогда он снова начал писать – короткие истории, приплетенные к находкам. На протяжении нескольких лет он наполнял полки и ящики фрагментами чужих жизней, и каким-то чудесным образом они помогли ему починить собственную – так жестоко разбитую – жизнь, вновь сделать ее целостной. Она вовсе не стала идеальной – это было невозможно после того, что случилось. Исковерканная жизнь, все еще в шрамах и трещинах, и тем не менее жизнь, имеющая право на существование. Жизнь, как серое небо с вкраплениями голубого. Такого голубого, как небо, которое сейчас лежало на его ладони. Он нашел его в сточной канаве на Коппер-стрит двенадцать лет назад, если верить ярлыку. То был фрагмент пазла – ярко-голубое небо с белым пятнышком на краю. Всего лишь кусочек раскрашенного картона. Большинство людей даже не заметили бы его, а те немногие, кто обратил бы внимание, сочли бы это мусором. Но Энтони понимал, что для кого-то этот потерянный кусочек мог быть непомерной утратой. Он перевернул фрагмент пазла. К чему же он подходит?

Фрагмент пазла голубого цвета, имеется белое пятно. Найден в канаве на Коппер-стрит двадцать четвертого сентября…

Имена им не подходили. Мод, имя скромной мышки, вовсе не соответствовало своей хозяйке. «Назойливая» было бы для нее комплиментом. А Глэдис – как весело и радостно звучало это имя! Но у бедняги с таким именем редко появлялись причины веселиться.

Сестры жили в аккуратном домике на Коппер-стрит, и жизнь их нельзя было назвать счастливой. Дом раньше принадлежал их родителям, и именно здесь они обе родились и выросли. Мод, похоже, так и не поняла, что родилась, и вела себя, будто продолжала жить внутри; она была громогласной, некрасивой и постоянно требовала внимания к себе. Родители потакали во всем своей первенице, пока не поняли, что уже невозможно ожидать от нее хоть какого-то сочувствия или самоотверженности. Она так и осталась человеком, для которого во всем мире имела значение только она сама.

Глэдис была тихим ребенком, она, казалось, была всем довольна, и матери ее потребности легко было удовлетворить, в отличие от непомерных требований ее четырехлетней сестры.

Когда в восемнадцать лет Мод обзавелась воздыхателем с не менее тяжелым характером, чем у нее, все члены семьи вздохнули с облегчением, испытывая при этом лишь незначительные угрызения совести. Их помолвку и брак все одобрили, особенно когда стало известно, что жених Мод планирует переехать в Шотландию из-за работы. После роскошной свадьбы, устроенной так, как хотела Мод, которая тем не менее осталась ею недовольна, и полностью оплаченной ее родителями, она отправилась навязывать свое общество в ничего не подозревающий городишко на западе Шотландии, и жизнь на Коппер-стрит стала вполне сносной.