Моя любимая сестра - Джессика Кнолл Страница 6

– Это я предложила осветить наше начинание йоги, – с милой улыбкой вставляет Келли. И это чистая правда. Я не видела необходимости в присутствии сегодня здесь представителя прессы, но Келли хочет, чтобы в New York Magazine напечатали, что она руководит первой попыткой встать в позу «собаки мордой вниз».

Вдобавок к должности бухгалтера в SPOKE и какой-то жалкой доле инвестора (она щедро внесла оставленные мамой две тысячи), Келли придумала вложить в йогу, которая дешевле студии велотренажеров. Никакого дорогого оборудования, плюс больше места для занятий с более крупными учениками. Поп-ап студия – эксперимент. Если все срастется, я обещала Келли, что она будет управлять своей студией. Но управлять будет нечем, если она не начнет нанимать инструкторов. До Морин приходила Амаль, которая выдала что-то вроде позы скорпиона и говорила писклявым голосочком, как маленькая девочка. Как можно расслабиться под такой голос? А перед ней был Джастин – идеальный вариант, если бы не его требование о двадцатипроцентной надбавке, чтобы он ушел из Pure Yoga. Следующий!

Тяжким преступлением Кристен была скучная последовательность упражнений.

Я роюсь в стопке с резюме.

– Кристен. Я хочу ей перезвонить. Она была хороша. Мне понравилась.

Келли выравнивает стопку резюме, которую я только что раскидала.

– Не Морин?

Я надеваю толстовку. Рукава все еще влажные после рук Эрин.

– Этой сучке следовало оформить предзаказ на мою книгу.

– Боже, – ахает Келли, глядя на смеющуюся Эрин, – пожалуйста, скажите, что это не записывается, Тарин.

Тарин. Не Эрин. По позвоночнику словно пробегают бенгальские огни. Я что, все утро называла важного репортера не тем именем? Вспоминаю наш разговор и мысленно выдыхаю, осознав, что не напортачила. Обычно я хорошо запоминала имена, но в последнее время голова забита разными мыслями. Хвала Келли, которая занимается остальными деталями, чтобы я могла сосредоточиться на главном. Напоминаю себе, что поэтому она мне и нужна. Просто в последнее время я начала сомневаться в ее надобности.

* * *

Келли тянется к козырьку над пассажирским сиденьем и, открыв его, затаскивает на колени тяжеленную косметичку. Она притащила все с собой, как какая-то танцовщица передвижного театра.

– Я буду вести себя тихо, – говорит Лайла.

– Лайла, милая, это недопустимо, – отвечает Келли, так густо намазывая на губы розовый блеск, что он напоминает глазурь на клубничном пончике, который никто не захочет. Ее хорошей чистой коже не нужен жидкий тон, хотя она считает иначе, еще она уложила волосы донельзя аккуратной волной. Я не многое знаю о моде или дизайнерских пончиках – как и Келли, но она пытается и очень редко попадает в десятку, – но знаю, что ни одна женщина Нью-Йорка больше не укладывает столь методично волосы в стиле «растрепанных» фэшн-блогеров. Хотя бы оделась она прилично. На прошлой неделе она появилась в моей квартире с десятью отвратительными короткими платьями. Мне хотелось отправить ее на встречу с Джесси в таком виде, словно она праздновала развод в коктейль-баре Хобокена, но потом я вспомнила, что каждый август мама брала с собой за новой школьной одеждой только Келли. Объясняла она это тем, что многие младшие сестры донашивают одежду за старшими, так зачем платить за два набора одежды только потому, что я не могу взять себя в руки и сбросить вес? Как будто моя тощая личность находилась в бегах и я должна была гнаться за ней, как охотник за головами, размахивающий лассо над головой. Каждый раз в августе, оказавшись у кассы, Келли притворялась, что передумала насчет джинсов или фланелевой рубашки, и бежала обратно в примерочную, чтобы найти, чем бы это заменить. На самом же деле она брала вещь моего размера, чтобы у меня был хотя бы один новый наряд для начала учебного года. Однажды я спустилась вниз в серой толстовке Gap из новой спортивной коллекции 1997 года, и только мама собралась что-то сказать, как Келли закричала: «Я получила четверку за тест по испанскому!» Это было равносильно принятию на себя пули. Вот это офигенная сестра. И тогда я попросила свою девушку одолжить Келли платье почти как у Стиви Никс, купленное на последнем этаже Barneys, которое Zara продавала в десять раз дешевле. У моей сестры и Арч одинаковый размер. Моя сестра и Арч «умеют держать себя в руках».

– Ты же не могла знать, – говорю я. – Нянька сорвалась.

– Черт побери, Бретт! – Келли отворачивается от зеркала, успев накрасить розовым лишь нижнюю губу. Естественно, ей можно ругаться перед Лайлой. – Хоть раз побудь на моей стороне. Например, сейчас. – Келли явно нервничает перед встречей. «Не нервничай», – не говорю я ей. Джесси Барнс, наш бесстрашный лидер, ни за что не возьмет ее на вакантное место Хейли. Но как только New York Magazine выложил на сайте фотографии студии йоги, Келли начала: «Что, если нам после обеда заскочить к Джесси?» Джесси практически каждые выходные проводит в своем доме в Монтоке, даже во внесезонье, и Келли вбила себе в голову, что сможет попасть на шоу с помощью Джесси, хотя я сказала ей, что Джесси не занимается такими мелочами, как кастинг. Принятие таких решений Джесси переложила на Лизу, нашего исполнительного продюсера. Но Келли уже попытала удачу с Лизой, за это мы обе получили по голове. «ДОРОГАЯ ЧЕРТОВА БРЕТТ, – написала мне Лиза после устроенной мной встречи за кофе, – СПАСИБО, ЧТО УПУСТИЛА ДЕТАЛИ НАСЧЕТ ЧЕРТОВА ВЫМЕНИ СЕСТРЫ И ВПУСТУЮ ПОТРАТИЛА МОЕ ЧЕРТОВО ВРЕМЯ!»

Я не сказала Лизе, что Келли – мать-одиночка девочки-подростка, потому что тогда бы она не согласилась на встречу, а мне нужно было, чтобы сестра сама услышала, что не подходит для шоу про молодых женщин, которые отказались от замужества (в общем смысле) и детей (в частности) ради создания империи. Мне нужно, чтобы она забыла о своей несбыточной мечте стать звездой реалити-шоу. Но Келли все равно не понимает, что, в отличие от обвисшего живота после родов, материнство – это выбор. А в глазах Джесси Барнс он неправильный.

Джесси Барнс полгода живет в пляжном бунгало 1960-х годов с двумя спальнями и одной ванной, который расположен на краю мифического глинистого утеса Монтока. Конечно, у нее есть средства, чтобы снести его и построить какой-нибудь звездолет со стеклянными стенами, как сделало бы большинство людей. Но большинство – не Джесси Барнс. Живущая в одиночестве в большом старом доме женщина всегда задает себя вопрос: чем его заполнить? Супругом, детьми, многочисленными собаками из приютов, которые могут похвастаться личной страничкой в Инстаграме. Но лачуга стоимостью в пять миллионов долларов на самом дорогом пляже страны отвечает на этот вопрос шикарной сдержанностью. Женщина, живущая в слишком большом для нее одной доме, – это неоспоримый вызов патриархальному обществу. Она говорит: «Мне себя достаточно».

Нас встречает Хэнк, все еще одетый с рыбалки в зеленые заброды. Джесси познакомилась с Хэнком много лет назад в рыболовном доке в Монтоке и стала напрямую покупать у него рыбу-меч и морского окуня. Иногда она платит ему, чтобы он отремонтировал поломку в ее доме.