Свидание с жизнью вслепую  - Салия Кахаватте Страница 6

Перед тем как нам идти в постель, бабушка подводит нас к небольшому святилищу, стоящему на краю участка. Мы вдыхаем запах пальмового масла, исходящий от лампы, зажигаем ее. Рядом с ней кладем немного риса и банан. «Жертва» – так бабушка называет наши дары. К утру наши подношения всегда исчезают.

Два раза в неделю «бабушка из джунглей» берет нас с собой в храм Будды, расположенный на окраине деревни. Как же мы любим это место! Так мирно, так все загадочно там. На специальную подставку мы ставим благовонные палочки. Они источают чудесный аромат. Затем бабушка садится на пол, и все вокруг замирает. Сита и я садимся рядом, и каждый мечтает о чем-то своем.

Как в раю. Каникулы в красивейшем уголке мира, полном приключений. Совсем не хочется возвращаться в холодную Германию.

Родился я 6 декабря 1969 года в маленьком саксонском городке Фрайбурге. Мой отец приехал в ГДР по программе обмена студентами. Он изучал физику во Фрайбургском университете. Родители познакомились и полюбили друг друга, когда мама в 1968 году поступила в тот же вуз на факультет управления предприятием. Ей тогда было 18, папе – 31 год. Вскоре мама забеременела, и они поженились.

Отец считал себя ответственным за выбор имени для ребенка. Он назвал меня в честь храброго и милосердного наследного принца из одного древнего сказания. Согласно преданию, принц Салия был первенцем короля Дуттха-Гамани, жившего на Шри-Ланке более двух тысяч лет назад. За короткое время монарх объединил все племена острова и основал самую мощную династию, которая правила на территориях, покрытых тропическими лесами. После смерти Дуттха-Гамани трон унаследовал его сын. Король Салия, прославившийся своей заботой об островитянах, – особенно болела его душа за слабых и беззащитных – вошел в историю страны. По сей день ходят легенды о благородстве Салии. Каждый ребенок на Шри-Ланке знает их.

Всего лишь пятнадцать месяцев спустя на свет появилась моя сестра. Она получила прекраснейшее традиционное на Шри-Ланке имя Сита.

Отец был несказанно горд. Он и одиннадцать его братьев и сестер воспитывались в духе традиций. Отец выучился на храмового танцора. В семье царил патриархат, строго чтились буддийские законы. Я рано узнал историю своего имени. Отец рассказал мне о героическом королевском сыне, поведал о семье Кахаватте. «Кахаватте» означает «коричневый сад». В таких садах выращивают пряности, из которых потом изготавливают порошок карри. Однако гораздо важнее для моего отца было то, что мы происходили из старого, могущественного и знатного рода, принадлежавшего к касте королей высокогорья Шри-Ланки. Таким образом, уже само мое имя и фамилия определяли, чего от меня ожидают, как я должен мыслить и вести себя.

По окончании университета родители решили уехать из ГДР. Двадцатого марта 1973 года мы вчетвером сели в самолет – родители выбили нам право переехать на родину отца. В Афинах мы пересели на рейс до Каира – согласно официально разрешенному маршруту, оттуда мы должны были отправиться в Коломбо. Но родители устроили так, что на самолет мы не попали и билеты в Азию сгорели. Истинной целью путешествия была Федеративная Республика Германия. Это был авантюристический побег. Позже мама рассказывала, как двадцать два часа провела в туалетной кабине Каирского аэропорта с двумя маленькими детьми на руках, в то время как отец организовывал все остальное. В конце концов за жирную взятку двое египетских таможенников вывезли нас в деревянном ящике из аэропорта. Спустя целую неделю мы приземлились на Западе и нашли убежище в лагере для беженцев близ Гиссена. Потом мы еще два раза переезжали, но нигде не задерживались надолго, пока не осели в 1974 году в Лотте, деревушке неподалеку от Оснабрюка. Родители нашли там работу, стали преподавать в гимназии-интернате. В Лотте жизнь текла размеренно, по-крестьянски, люди были дружелюбными. Идиллия из альбома с фотографиями. И отличное место для семьи с малолетними детьми. Правда, поначалу было нелегко, соседи смотрели на нас с подозрением. Теперь я понимаю, это и неудивительно. Мы были первыми и единственными иностранцами в деревне. Семья, вызывающая любопытство: она – совсем юная белокурая немка, он – значительно старше ее, азиат со смуглой кожей, и двое маленьких детей-полукровок. Приехали ни с чем, только по полиэтиленовому пакету у каждого в руках. Между собой мы разговаривали на смеси немецкого и английского. Отец изредка общался с нами на сингальском, предпочитая английский, язык высших социальных слоев его родины. Еще и снисходительная манера держаться, присущая отцу, вероятно, производила на деревенских жителей странное впечатление. Всем своим видом отец демонстрировал, что он – важная персона. Королевская каста! Люди шушукались у нас за спиной. Когда всем стало ясно, что мы не представляем угрозы, страсти потихоньку улеглись. К тому же родители работали в школе, а интернатские учителя пользовались в Лотте уважением. Короче, все решили, что мои родители порядочные люди, хоть и необычные.

Мы были первыми и единственными иностранцами в деревне. Семья, вызывающая любопытство.

Моя любимая сестренка Сита и я замечательно играли вдвоем, а скоро стали шататься по округе. Сначала исключительно вместе, поскольку в детском саду нас сторонились и дразнили. Было обидно, но мы как-то справились, не обращали внимания на оскорбления, не жаловались. Хорошо еще, что мы с Ситой почти одногодки, поэтому могли поддержать друг друга. И все же я мечтал поиграть с другими мальчишками. Я становился все более замкнутым, ходил понурый, пока однажды мама не посоветовала мне: «Знаешь что? Пойди-ка в соседский двор и просто спроси ребят, нельзя ли тебе поиграть с ними». Я собрал все свое мужество в кулак и зашагал в направлении дома напротив. Так я подружился с фермерским сыном Йоргом. Ну да, дети выглядят немного странно, когда встречают чужака. Они враждебно настроены по отношению к нему и повторяют как попугаи то, что услышали от взрослых. Никто не рождается с предрассудками. Но как только обнаруживается, что и с чужаком прекрасно можно поиграть вместе, дистанция быстро сокращается.

Поскольку мама была мудрой женщиной и записала нас с Ситой в спортивную секцию, а потом и в скауты, с годами у нас все больше и больше появлялось друзей. Мы вели почти такой же образ жизни, что и другие дети. Правда, только «почти».

С 1976 года мы чуть ли не каждое лето проводили на Шри-Ланке у «бабули из джунглей», в доме, где вырос мой отец. Так как семейство Кахаватте стремительно разрасталось, а обширные территории имения по традиции были поделены между сыновьями, то богатство поубавилось.

Несмотря на это, у нас был достаток, и ни один из Кахаватте не должен был пахать в поле или возиться с домашним хозяйством сам. Бабушка была главой кухни и никому не позволяла даже притронуться к утвари и еде. Все остальное делали нанятые работники – иначе говоря, невольники, многие среди них дети.

На Шри-Ланке жители деревень, принадлежащие к более низким кастам и не имеющие средств к существованию, продавали своих детей землевладельцам. Так было принято. Утром, проснувшись, отец хлопал в ладоши и кричал: «Tea, please! [1]», и дети бежали и обслуживали его. Потом их отправляли в поле гнуть спины. Они ночевали в хижине в компании с псами и не имели права ходить в школу.