Соразмерный образ мой - Одри Ниффенеггер Страница 60

Валентина устроилась на ночь в гостевой спальне. Постель, как выяснилось, отсырела; Валентина чувствовала себя порочной от того, что легла спать в нижнем белье. «Не помню, чтобы я когда-нибудь спала одна». На самом деле она так разнервничалась, что не могла уснуть. Ссора с Джулией не давала ей покоя; вечер, проведенный с Робертом, отступил на многие недели назад и вспоминался как смутная и желанная передышка в настоящей битве. Саму себя она теперь видела здравомыслящей и несломленной. «Я одержала победу, — молча повторяла она. — Высказала все, что накипело. Так ей и надо. Знала ведь, что правда на моей стороне. Теперь все пойдет по-другому».

Наутро близнецы, избегая смотреть друг на друга, встретились в кухне. Они приготовили яичницу и тосты, вместе позавтракали в холодном свете столовой и обменялись парой слов. Все стало на свои места, но прошлого уже было не вернуть.

— У вас нездоровый вид, — сказала Джулия Мартину несколько дней спустя. — Я вам куплю витамины.

— Слышу голос Марики.

— Это хорошо или плохо?

Они сидели у Мартина в кабинете. День клонился к вечеру; Валентина ушла с Робертом на кладбище, и Джулия, как заблудшая овечка, притащилась к Мартину, громко жалуясь, что все ее бросили, и втайне рассчитывая посмотреть с ним телевизор. Оказалось, у Мартина срочное дело; она маячила рядом, изнывала от скуки, но не теряла надежды.

Мартин с улыбкой развернулся вместе с креслом. В тусклом свечении монитора он выглядел пришельцем из другого мира; Джулия даже нашла его красивым, но понимала, что это красота распада. Его лицо отливало синевой, а руки в теплом свете настольной лампы казались кроваво-оранжевыми.

— Это приятно. Люблю, когда обо мне заботятся, но в меру. Чрезмерная опека тоже ни к чему.

У Джулии назревал план.

— Конечно, конечно, это так. Но если я куплю витамины, вы не откажетесь их принимать?

Мартин опять повернулся к экрану. Он составлял сетку для кроссворда. От щелчка мышкой три квадрата сделались черными.

— Трудно сказать. Мне не упомнить, когда пора глотать таблетки.

— А я буду напоминать. Возьму это на себя.

— Что ж, все лучше, чем впихивать в себя фрукты-овощи.

— Решено, завтра же поеду в «Бутс». — Джулия помедлила. — Вы всю ночь работать собираетесь?

— Да, нужно было начать еще вчера, но я отвлекся на другое. А послезавтра уже сдавать. — Мартин сделал пометку в рукописном наброске кроссворда. — Если хочешь включить телевизор — прошу.

— Нет, я одна смотреть не люблю. Пойду к себе, почитаю.

— Уж извини, что я такой плохой компаньон, но мне — кровь из носу — надо закончить, иначе редактор явится сюда с дубинкой.

— Да ничего.

Когда Джулия переступила порог своей квартиры, ее план принял реальные очертания.

— Так нельзя, — сказала Валентина, когда Джулия с ней поделилась. — Нельзя пичкать человека лекарствами без его ведома.

— Почему это? Он же говорит, что отказ от лечения — один из симптомов его болезни. Я осторожно. Он и сам обрадуется, когда таблетки подействуют и он сможет выходить на улицу.

— А побочные эффекты? А вдруг у него аллергия? И вообще — как ты достанешь лекарство от навязчивого невроза?

— Мы с тобой пойдем к врачу и разыграем спектакль. Я перелопатила массу источников — симулировать эту болезнь проще простого. Скажу, к примеру, что невыносимо боюсь змей. Можно еще и брови выщипать.

— Что значит «мы с тобой»? Я никуда не пойду. — Валентина вцепилась в подлокотники кресла, словно опасаясь, как бы Джулия не потащила ее силком.

Джулия пожала плечами:

— Не хочешь — не надо. Я и одна могу.

Это оказалось не так-то просто, но Джулия правдами и неправдами раздобыла рецепт на анафранил. Пересыпав капсулы в пузырек из-под витаминов, она как-то вечером явилась к Мартину сразу после ужина.

— Вот видите, я не забыла, — похвалилась она, потрясая флакончиком.

Он склонился над какими-то фотоснимками, погрузившись в чужой язык.

— Как, простите? А, привет, Джулия. Что это? Спасибо, очень мило с твоей стороны. Поставлю возле компьютера, чтобы не забывать.

— Нет, — сказала Джулия, — я их буду держать у себя и выдавать по часам. У нас ведь был уговор, помните?

— Разве? — удивился он.

Джулия сходила на кухню и принесла стакан воды. Когда она протянула Мартину одну капсулу, он положил ее на ладонь и стал разглядывать. Потом поднял недоверчивый взгляд на Джулию, но ничего не сказал.

— А принимать кто будет? — нервно спросила она.

На капсуле была надпечатка: «Anafranil 25 mg»; Джулия понадеялась на близорукость Мартина.

— А? Да, в самом деле. — Он положил капсулу в рот и запил водой. — Спасибо, сестричка.

Джулия засмеялась:

— Улучшение налицо.

Она игриво погремела склянкой и пошла вниз. Валентина сидела на полу в кабинете Элспет, вперившись в ее ноутбук.

— Ты его погубишь, — сказала Валентина.

— Глупости. О чем ты говоришь?

— Смотри. — Валентина развернула экран к Джулии, которая села на пол рядом с ней. — Читай, здесь перечислены побочные эффекты.

Джулия стала читать. «Ухудшение зрения, запоры, тошнота, рвота, аллергические реакции, учащенное сердцебиение…» Список был длинным. Она перевела глаза на Валентину:

— Я много времени провожу рядом с ним. Больше, чем способен любой врач. Надо будет за ним понаблюдать, вот и все.

— А если у него случится инфаркт?

— Скажешь тоже.

— А какое-нибудь недомогание? Он же тебе не признается, если вдруг станет импотентом или не сможет сходить по-большому.

— Я определила ему очень маленькую дозу.

Валентина вышла из Сети и закрыла ноутбук. Потом она поднялась с пола.

— У тебя совсем крыша съехала, — бросила она Джулии. — Нельзя решать за других. А без бровей ты просто страхолюдина.

— Ты, между прочим, даже не удосужилась к нему зайти, — рассердилась Джулия, но Валентины уже рядом не было.

Джулия слышала, как она прошла по коридору, закрыла за собой парадную дверь и спустилась по лестнице.

— Ну и ладно, — сказала Джулия. — Катись. А там видно будет.

День рождения Роберта оказался безоблачным и даже целительным. Накануне он лег спать в разумное время и с рассветом вскочил с постели в необычно радостном нетерпении. «Да-да-да, да-да-да, бла-бла-бла, бла-бла-бла, С ДНЕМ РОЖ-ДЕ-НИ-Я…» — распевал он, принимая душ, а потом позавтракал яйцом в мешочек и ломтиком тоста. Утро он провел восхитительно — перерабатывал главу диссертации, посвященную Стивену Гири, архитектору Хайгейтского кладбища. В контору он явился до полудня и вместе с Джеймсом рылся в архиве до двух часов, пока не пришло время экскурсии. Казалось, его приветствовали все знакомые памятники: «Когда-нибудь пробьет и твой час, но только не сегодня». Вернувшись в контору, он обнаружил, что в нижнем офисе никого нет, кроме директора кладбища Найджела и какой-то молодой четы — они обсуждали организацию похорон младенца. Роберт, поспешно ретировавшись, поднялся наверх.