Улавливающий тупик - Лев Портной Страница 60

— Эй, Анна Сергеевна, где вы?! — крикнул я, одновременно сажая свой флаер рядом с первым флаером.

— Я здесь, — послышался ее голос.

С треском раздвинулись ветки кустарника, и я увидел… огромного и невероятно уродливого заятавра.

Ловушка! Я угодил в ловушку! Я сделал попытку поднять флаер в воздух, но не успел, потому что два здоровенных — из тех, что размером с дога, — заятавра запрыгнули ко мне и крепко схватили меня за руки. А тот, который вывалился из кустов и представился Анной Сергеевной, не спеша приближался к флаеру. Это был большущий уродец. Небольшое тело, шесть небольших лап и гигантских размеров голова. Собственно, из-за этой самой головы он был намного крупнее самых больших, я имею в виду тех, что размером с дога, заятавров. Я с изумлением смотрел на этого гиганта.

— Ну что уставился, задница? — спросил он басом.

Несмотря на то, что был напуган до полусмерти, я набрался храбрости и спросил:

— А повежливее нельзя?!

— Повежливее? — вскинул брови заятавр. — Не могу сказать, что мы хорошо изучили вашу культуру, в чем вы виноваты сами, но судя по вашим фильмам, у вас задница — это самое распространенное обращение.

— А вы смотрели наше кино? — удивился я.

— Я видел фильмы, пока вы не выгнали меня и не включили свой протектор.

Более идиотской ситуации представить себе было невозможно. Только что я летел спасать неизвестную женщину, а вместо этого обсуждаю с говорящим зайцем новинки кино!

Он подошел вплотную к флаеру. Еще два заятавра встали по бокам от него, и он оперся на их спины.

— Ладно, — проговорил он, — я знаю, что тебя зовут Сергеем. А я и есть Анна Сергеевна.

Последнюю фразу он произнес голосом, в котором я узнал голос Анны Сергеевны.

— А это мой шпиц, — добавил он, и один из заятавров по-собачьи тявкнул.

— Впрочем, — продолжал он, — насколько я могу судить по тому, как вы воспринимаете звуки вкупе с внешними обличиями, тебе будет проще называть меня Фоном Дидерицем.

Действительно, имя Фон Дидериц этому большеголовому уродцу подходило как нельзя кстати. И как он только додумался до такого буквосочетания?!

— У нас мало времени, — заявил он. — Ты должен починить вон тот флаер.

Заятавры отпустили меня.

— Не вздумай бежать, — предупредил Фон Дидериц. — Мои ноги и кулаки догонят и поймают тебя в два счета.

И хотя я еще не решил, стоит ли подчиняться его приказам, но с удовольствием взялся за устранение неисправности в навигационной системе четырехместного флаера.

— Кстати, пусть тебя не мучает совесть, это я надоумил тебя сделать эти поломки, — сообщил Фон Дидериц.

«Лучше б надоумил меня дать Леньке по морде, чтоб к жене моей не клеился, а потом бы я все списал на этого зайца», — подумал я, а вслух спросил:

— Так выходит, мы можем общаться на телепатическом уровне?

— Мы бы вас не поняли, — ответил заятавр, — у вас такая путаница в мозгах, что пока вы не выскажете мысль вслух, практически невозможно понять, о чем именно вы думаете. Похоже, именно по этой причине вы и между собой не можете общаться на уровне телепатии.

Я только хмыкнул.

— А теперь, Cepera, мы отправимся в небольшое путешествие, — сказал Фон Дидериц, едва я закончил с ремонтом.

Не успел я и глазом моргнуть, как вновь оказался в плену у тех заятавров, что размером с дога. Они ловко взгромоздили меня на свои спины и потащили следом за своим большеголовым предводителем, который двинулся в чащу верхом на двоих других крупных заятаврах. Мне было ужасно неудобно, но что касается носильщиков и Фона Дидерица, то для них, судя по всему, это был привычный способ передвижения.

— Надо же, кто бы мог представить себе, что где-то существуют столь несуразные создания, — послышался из темноты голос уродца. — Вы послужите неиссякаемым источником вдохновения для наших фантастов.

— И что же в нас несуразного? — я задал этот вопрос не столько из-за обиды, сколько из любопытства: интересно было узнать, какими видит нас представитель иной цивилизации.

— Да хотя бы то, — ответил Фон Дидериц, — что из-за своей физиологической неразвитости те функции, которые могли бы исполнять отдельные части одного организма, вы вынуждены распределять между отдельными членами общества. И это служит причиной внутренних противоречий и конфликтов. Конечно же, отдельная особь не хочет мириться с примитивной ролью, которую могли бы сыграть одни только руки, имей они возможность существовать отдельно от головы и ног. Более того, если эти функции примитивны, то другие члены общества испытывают ложную стыдливость, которая не позволяет им возложить на отдельную особь исполнение этих функций открыто. Они вынуждены действовать скрытно, не оставляя этой особи возможности заниматься ничем другим, кроме как выполнять ту работу, которую ей хотят поручить.

— Бред какой-то! — перебил я Фона Дидерица.

— Бред?! Какой же это бред?! — возразил он. — Я сам видел, как тебя под предлогом присмотра за чужой самкой оставляли заниматься домашним хозяйством. И ты это чувствовал, отчего испытывал внутреннюю дисгармонию и вместо того, чтобы добросовестно мыть посуду и стирать белье, только и думал о том, как бы совокупиться с этой, еще раз замечу, чужою самкой. А всего этого можно было бы избежать, если бы ваши руки могли существовать отдельно, а вы бы управляли ими мысленно, а не посредством электрохимических импульсов и нервных волокон. И ваша Алиса — так ведь зовут эту женскую особь — могла б заниматься тем, для чего ее привезли сюда, если б была в состоянии оставить на берегу моря пару разведчиков, а не торчать там целиком, раз уж ей так хочется любоваться морскими пейзажами. Я уж молчу о том, как вам приходится размножаться! — тут Фон Дидериц разразился похабным, причем телепатическим, хохотом. — Это ж надо, — добавил он вслух, — всюду таскать за собой эту часть организма!

— Ну, ладно-ладно, — прервал я его. — Убедил. Человек — это верх несовершенства. Ну а дальше-то что?

— Что-что, — ответил он, — ты побудешь у нас, займешься хозяйством в моей норе, пока твои друзья не вернут руки, которые вы похитили у меня в прошлый раз. Я думаю, это будет справедливо.

Эти слова повергли меня в ужас. Тысячи мыслей закружились в голове, путаясь и сбиваясь. Как там Пушок и Топтыжка — заятавры, которых мы оставили на Земле? Не уморил ли их тесть? И потом — Ленька с Ниной? Было ли что-то между ними в действительности или нет? А вдруг было и зашло слишком далеко? А теперь у них появилась отличная возможность избавиться от меня? Впрочем, не могут же они оказаться настолько бессердечными, чтобы бросить меня здесь? Фактически в рабстве у этого уродливого зайца! А что если, не дай бог, что-нибудь случится с ними во время перелета? И я навсегда останусь в компании с этими животными, оказавшимися разумными, и навсегда останусь в неведении: то ли меня предали, то ли с моими друзьями что-то случилось?