Ясновидец - Карл-Йоганн Вальгрен Страница 60

Вдруг сумка начинает разбухать, словно бы кто-то ее надувает, она становится все больше и принимает форму черепа.

Пора исполнять свой долг, шепчет голос в нем, пора искать нас в себе самом, всеми тебе доступными средствами… Это твоя последняя надежда…

Он открывает глаза и понимает, что это был сон. Но в ту же секунду он замечает, что на животе его по-прежнему стоит сумка. Не подозревая, что он сам, повинуясь неведомому приказу, во сне взял ее из шкафа, он принимает решение.

Я одержим дьяволом, осознает он со всей ясностью. Демоны поселились во мне, и я должен их изгнать…

…У окна стоит маленький домашний алтарь. На белой скатерти тщательно разложены инструменты — бутылочка с миро, распятие со святыми мощами, сифон с освященной водой. Большой Римский Ритуал, Rituale Romane, как его называли демонологи — экзорсистская процедура, к которой прибегают лишь в самых серьезных и запущенных случаях. Дель Моро исполнял этот обряд и раньше, но никогда — на себе самом. Сегодня, в этой зачумленной комнате, он кропотливо совершает все необходимые для церемонии приготовления.

И когда он уже готов вознести вступительную молитву к архангелу Михаилу, он опять слышит в себе голос нечистого.

Болван! Надеюсь, ты знаешь, что делаешь… это может стоить тебе жизни!

Голос еще более внятен, чем раньше, и с ощущением, что у него мало времени, дель Моро читает дальше:

Sancte Michail Archangele, defende nos contra nequitiam et insidias diaboli esto praesidium. [34]

Как предписывает обряд, он сыплет на пол соль. После этого накидывает на плечи фиолетовый льняной плат и целует сосуд с вином для причастия.

— Exortico te, — продолжает он монотонной скороговоркой, — omnis spiritus irnmunde, in nomine Dei Patris omnipotentis, es ut nomine Jesu Christie jus, Domini et Judicus nostri, et in virtute Spiritus Sanct. [35]

Он кладет в рот облатку и дожидается, пока она растает. Демон хохочет, потом слышится детский голос:

Неужели ты думаешь, что твоя жалкая просфорка может справиться с моей чистой, неразбавленной ненавистью? Ты даже не предполагаешь, что это за ненависть… око за око, зуб за зуб. Я должен заплатить все долги…

Только молитва, думает дель Моро. Только молитва укрепит его, только молитва несет в себе божественную силу, это Божье слово, дарованное людям.

— Ut descedas ab hoc plasmate Dei, — бормочет он, — quod Dominius noster ad templum sanctum suum vocarre dignatus est, ut fiat templum Dei vivi et Spiritus Sanctus habitet in eo. [36]

В затылке у него демон тихо хихикает, словно опьянев от святого вина. Он продолжает молитву:

— Per eumdem Christum Dominum nostrum, qui venturas est judicare vivos er mortuos, et saeculum per ignem. Amen. [37]

Вдруг голоса стихают, и его на какую-то секунду охватывает безумная надежда, что демоны уже покинули его, перепугавшись святого слова. Но он по опыту знает, что силы тьмы так легко не отступают, они прибегают к всевозможным уловкам, чтобы заставить экзорсиста прервать ритуал.

И он склоняется над распятием и целует его. После этого, поплевав на кончики пальцев, совершает крестное знамение, после чего смачивает слюной сначала левое ухо, потом правое.

— Eppheta, quod est, adaperire, — молится он, — откройтесь!

Он кладет в рот еще одну просфору и дает ей растаять во рту, раздувая ноздри.

— In odorem suavatis. Tu autem effugare, diabole; appropinquabit enim judicium Dei. [38]

Демон начинает вести себя беспокойно. Он слышит, как тот бормочет что-то, но слов разобрать не может. Где-то глубоко в груди начинает звучать что-то, сначала ему кажется, что это чей-то новый голос, потом он понимает — это орган. Он вновь целует распятие, зажигает свечи и громко спрашивает самого себя:

— Abrenuntias satanae? Отвергаешь ли ты сатану?

— Abrenuntio! — отвечает он. — Отвергаю!

В посеребренном кувшине с вином для причастия он видит свое отражение. Его пугают запавшие щеки, зеленоватая кожа, покрытая гнойниками, спутанная грязная борода.

— Et omnibus operibus ejus? И все его деяния и учения?

— Abrenuntio!

Он кропит свою одежду святой водой.

— Et omnibus pompis ejus? И все его соблазны?

— Abrenuntio!

Демон не подает никаких признаков жизни, но что-то шелестит в комоде или под комодом. Может быть ветер, думает дель Моро, горный ветер стал заметно сильнее.

Он открывает склянку с миро и растирает несколько капель на лбу.

— Ego te linio, — продолжает он, — oleo salutis in Christo Jesu Domino nostro, ut habeas vitam aeternam. [39]

Обряд приближается к концу. Дель Моро немного удивлен, что демон не оказывает никакого сопротивления, что он так пассивно позволяет себя изгнать. Он уже готов приступить к заключительной молитве, как вдруг слышит голос:

— Все это очаровательно, Себастьян… ты меня так и не видишь… даже в прошлом… Неужели ты меня не помнишь, мы же встречались раньше, правда, при других обстоятельствах. Ну что ж, в царстве слепых и кривой — король…

Дель Моро повышает голос и продолжает:

— Credo in Jesum Christum Filium ejus unicum… [40]

Ты вообще ни во что не веришь, и менее всего ты веришь в людей… Впрочем, ты уверен, что меня нет в живых… ты и твое начальство… вера превращает людей в идиотов… а твой Бог ни разу не пришел мне на помощь, хотя я ох как в ней нуждался, и не один раз…

Дель Моро меняет фиолетовую накидку на белую, долженствующую символизировать чистоту души. Он с трудом противостоит соблазну ответить на дьяволовы речи — ритуал строго запрещает вести диалог с нечистой силой. Демон издевательски смеется, и когда дель Моро преклоняет колена для благодарения, его сбивает с ног чудовищное трезвучие адского органа.