После прочтения уничтожить. Пособие для городского партизана - Алексей Цветков Страница 60

Freedom Bookshop 84b Whitechapel High St, E1 метро: Aldgate East

Официальный форум антиглобалистов несколько скучнее, чем его автономная часть, описанная выше. На открытии в Саутуоркском Соборе есть, конечно, свои звезды. «Куба — вот полюс, который должен притягивать к себе свободные умы!» — выступает Алейда Гевара, дочь партизана. «Нужно поддержать вооруженное сопротивление в Ираке и открыть здесь второй фронт» — призывает Самир Амин. Мэр города Левингстон, сам из троцкистов, публично вспоминает свою радикальную молодость и обещает снести пару памятников особо неприятным генералам. «Мы достигли предела виртуальности подчинения» — загадочно улыбаясь, говорит загорелый и кудрявый Майкл Хардт, не только соавтор «Империи», но и звезда калифорнийского гейства в окружении вечной свиты восторженных поклонников. Прекрасно, что мы «достигли предела» или ужасно, аудитория угадывает по выражению лица Майкла. Для красоты он носит пляжные рубашки, а для убедительности цитирует Блаженного Августина.

Разойдясь по секциям, считают косточки ВТО, пугают друг друга генетически модифицированной едой, спорят о будущем Палестины и произносят красивости о «превращении Европы корпораций в Европу граждан». Иногда на трибуну поднимается какой-нибудь депутат-лейборист, чтобы тоже сказать своё «нет войне за нефть», но его радостно засвистывают и захлопывают, выражая аллергию на парламентских политиков.

Принято, конечно, разоблачать курс Буша: гигантский внешний долг, половина черных без работы, пятьдесят миллионов американцев без медицинской страховки. Достается Карлу Роуву, ближайшему соседу Джорджа внутри Белого Дома, мастеру избирательных компаний, гипнотизеру и фокуснику. Про мифическое хусейновское «оружие массового поражения» Роув придумал, что его разворовали в последний момент иракские экстремисты и однажды-таки соберут по частям. То есть опасность вечная. А по церквям разослал слезливый фильм про то, как будущий президент пришел к вере, ускользнув от чар аморальной сослуживицы по работе. Зато про конкурента Керри они смастерили для ТV другой фильм: поддельный ветеран, сочинил свои вьетнамские подвиги. Да и вообще, машины, считающие голоса, предоставлены компанией, поддерживающей Буша, а софт у этих считалок закрытый, то есть, как именно они считают, хрен проверишь.

Немного обиженные таким вниманием к Штатам итальянцы напоминают, что у них Берлускони тоже империалист ого-го, прибрал к рукам все медиа. Развел «прекаризацию»: это когда тебя нанимают через посредника, без оформления, стажа, пенсионных выплат и прочего, не говоря уже о профсоюзах. Тут собравшиеся вспоминают, что Берлускони на несколько дней вывел Италию из Шенгена, когда во Флоренции бала такая же антиглобалистская туса, и многие из присутствующих не смогли добраться. Волна справедливого гнева вскипает с новой силой. У тех же итальянцев самый бойкий шопинг: светящийся в темноте Ульянов-Ленин, сервиз «Ешь Богатых!» и часы, отсчитывающие секунды до революции — дату каждый может задать сам.

Особенно достается неолибералам, призывающим сначала отладить рынок, а потом уже вводить демократию и независимую прессу, то есть поступать как в Китае, Турции и Малайзии. «Они хотят сперва всё поделить между деловыми людьми, а потом допустить к уже бессмысленному спектаклю тех, кто создает их прибыль» — гневается датский писатель Карл Боиль — рынок исторически исчерпан, сегодня рыночный интерес испепеляет всё качественное и пожирает демократию изнутри».

Миллионы обличительных слов повисают в воздухе, так как давно известны большинству, да и противоположной стороне тоже. Не очень даже понимаешь, зачем именно в мокрых утренних сумерках стоят невиданные Лондоном очереди «на Форум», т.е. чтобы получить одноразовый красный наручник и поглазеть на всю эту «революционную борьбу» в Александр-Паласе. Серьезные беспорядки исключены — штурмовать некого. Жалюзи на пути финального марша не опустили даже владельцы зеркальных магазинов. Зевая, стритфайтеры агитируют друг друга ехать на «махач» в июльскую Шотландию. Я видел лишь одного травмированного радикала, поскользнувшегося на своем спальнике и растянувшего сухожилие в спорт-зале «Миллениум», против стройки которого выступала пять лет назад высоко сознательная группа KLF.

Всё заканчивается концертом арабского рэпа на Трафальгарской площади под дождем.

Главная достопримечательность Лондона это «мейджик машрумс». Год назад парламент принял какой-то закон о легальности произрастающего на британской почве и теперь мясистые гномы в пластиковых боксах свободно продаются всюду, даже в спортивных и сувенирных магазинах. Но брать лучше в Кэмдене, там неформальский рынок: секонды всех эпох, нательный винил и резина, гашишные трубки в авторучках и герметичные боксы в пустых банках «пепси». На главной площади сверкают прозрачные холодильники, полные «машрумс». Мексиканские или колумбийские? — спрашивает продавец в кожаной безрукавке на голое тело. Колумбийцы, оказывается действуют дольше и сильнее, а мексиканцы веселее и волшебнее. То же самое можно сказать о тамошних герильерос — колумбийцы в Маркеталии сорок лет ведут жесткую лесную войну и, как дятлы, талдычат заповеди Мао, а мексиканцы из Чьяпоса не так чтоб очень воюют, но радуют всех двусмысленной символикой и шаманскими манифестами, они — павлины партизанства. Не хватает английского, чтобы пошутить об этом с грибником. Берешь мексиканские и съедаешь на лавочке штук семь (половина дозы, если верить продавцу).

Минут через сорок можно переходить ко всем остальным достопримечательностям. Предметы покрываются радостной рождественской фольгой, а любой свет получает дополнительное (или забытое основное?) значение благодати. Другой мир возможен! — в правдивости этого (главный лозунг Форума) убеждаешься окончательно. Но и на этот мир глаза закрывать не рекомендуется: под веками пляшут модернистские орнаменты. Часа на три реальность предъявит тебе самую анекдотичную свою сторону.

Переваривая грибы, ты стоишь на мостике над улицей садо-мазо шопов, смотришь на пепельных лебедей в радужной воде окруживших бутафорский лакированный корабль, на туристов, уплетающих китайскую еду, на мраморного Будду, установленного здесь же, на мостике и осыпанного монетами всех стран, и смеешься, потому что всё это рифмуется в голове, как гениальное стихотворение, которое потом ни за что не вспомнить. Любые эмоции, на которые ты способен, оказываются фантиками, таящими одну, изначальную и не именуемую никак.

В двухэтажных автобусах должны ездить двухэтажные пассажиры и это очень смешно. Смешно до судорог на вестминстерской могиле Шекспира-Байрона, когда радио-голос свыше призывает замереть и прослушать молитву. Уморителен золотой закат у статуи Виллингтона и банка—субмарины, потому что ты на дне и не в состоянии вообразить себе обитателя поверхности. По-русски втолковываешь полицейскому, что это сложноватая планета: слишком много разных знаков и языков, и замечаешь, давясь хохотом, что у него те же проблемы. Зато не запрещает тебе громко матюкаться, а точнее, цитировать поэта Шиша Брянского, подозревая, что раз ты с Форума и из России, значит, занимаешься троцкистской агитацией на языке оригинала. Смеешься, потому что в луже на Тауэр-бридж отражается именно Тауэр-бридж, а не другое. Еле держишься, глядя на колючий утюг Мана Рэя и стеклянные тени Дюшана, выставленные внутри Бэнксайдской электростанции, где принято сидеть на диванах у прозрачной стены и с очень смешными лицами рисовать город. Но взрываешься у Ван Гога и сплюснутого гольбейновского черепа в Национальной галерее (спасибо красному мэру Левингстону за бесплатные музеи). Гротескна родезская плита и могила Маркса на Хайгете (превращенная только что мелкобуржуазным фарисеем Б.Акуниным в обиталище брюзгливого бородатого вампира). «А если по целой дозе, тогда что, в Темзу от людей кидаться?» — вибрируешь от этой гомерической мысли. Глинистые волны Темзы это чай, в который здесь без спросу льют молоко: белое в темный! — и это невыносимо смешно. Англичане похожи на птиц и их сломанные зонты на газонах тоже похожи на птиц, только сбитых. Хохочешь над этим, как мешочек, хотя уже слезятся глаза и болит челюсть.