ЭмоLove - Ольга Лазорева Страница 60

— В гараже пьет, — равнодушно ответила Татьяна Павловна и пожала плечами.

— Мам, мне уже лучше, — участливо сказал Кирилл, — ты иди, занимайся своими делами. Незачем постоянно сидеть возле меня.

— Хорошо, сынок, — ответила она и не двинулась с места.

Кирилл глянул на ее бледное опухшее лицо, на растрепанные седеющие волосы с остатками химии на концах, на старенький застиранный ситцевый халат, разъезжающийся на ее полном теле, на отекшие ноги с толстыми варикозными узлами синих вен и опустил глаза. Он вдруг вспомнил, как Марика дала его матери «чуть за пятьдесят».

— Мам, — после паузы неуверенно начал он, а почему ты никогда не сходишь в салон красоты? Ты же очень симпатичная женщина! Я видел на фотографиях, когда ты была молодой.

— Что? — явно удивилась Татьяна Павловна. Ты о чем это?

Она неожиданно залилась краской, зачем-то поправила волосы и смущенно улыбнулась. Но тут же нахмурилась.

— Это из-за Марики, да? — тихо поинтересовалась она, подняв глаза на Кирилла. — Ты стыдишься своей матери, не говоря уже об отце!

— Это нужно тебе, — мягко проговорил Кирилл. — Ну и, конечно, я испытываю неудобство, когда Марика к нам приходит.

— Ее мама такая красавица, — продолжила Татьяна Павловна, глядя в пол. — Но они такие богачи! Ох, сыночка, боюсь, не получится ничего у тебя с этой девочкой! Она, конечно, очень миленькая и воспитанная барышня, но где это видано, чтобы ублёвцы роднились с кукурузниками? Да этого в нашем городе отродясь не было! Каждому свое!

— Вот как раз именно эти слова были на воротах какого-то фашистского концлагеря, — хмуро заметил Кирилл.

— Вот и Глебушка, — вновь начала она, не слушая Кирилла, — все надеется жениться на богатой москвичке. Но у него-то как раз это, может, и получится!

— Ты так считаешь? — удивился Кирилл. — Но ведь ты только что говорила, что такие варианты невозможны. Даже привела в пример нас с Марикой.

— Это разные вещи, — живо возразила она. Столица — огромный город, там все смешано, там не так видны различия. К тому же там много возможностей. А у нас городок маленький, все на виду. И как-то очень явно видны различия между Ублёвкой и нами, простыми жителями. Я уважаю Григория Григорьевича. Он много делает для города. Да и все уважают его. Он, может, и спокойно относится к вашей дружбе. Но вот Мария Андреевна наверняка против, хоть открыто этого и не говорит. Да и когда ей говорить? Ты ведь не вхож в их дом! Что ты вообще думаешь, как дальше?

— Окончу школу, уеду в Москву, — задумчиво проговорил Кирилл. — Марика на следующий год туда же приедет. Сама говоришь, что в столице все грани стираются. Так что не вижу особых проблем.

— Ох, сыночка! В институт-то не поступить тебе! А платить мы с отцом за обучение на коммерческой основе никогда не сможем. Где такие деньги взять?! И будешь, как Глеб, ремонтом зарабатывать! в комнатенке съемной жить?

— У меня другие планы, — уклончиво ответил Кирилл.

Татьяна Павловна с любопытством на него посмотрела.

— Это какие? — спросила она.

— Не хочу пока говорить об этом, — после паузы ответил он.

— Ну ладно, ладно, не говори, — закивала она.

Дело было в том, что Кириллу после опубликования в Сети фотографий поступило много предложений о работе фотомоделью. Агентства обращались к Арсению, а он знал его электронный адрес. Да и сам он уже несколько раз звонил и говорил, что будет рад продолжить работу. Кирилл пообещал подумать, сказав, что в первую очередь ему нужно сдать экзамены в школе и получить аттестат.

Но в данный момент его больше всего тревожила проблема с Дарком. И он пока не знал, как безопасно выйти из этой угрожающей ситуации. И сейчас был даже рад, что заболел и вынужден проводить время дома. Он хотел все тщательно взвесить, обдумать. Информация, которую он получил от Савелия Ивановича, пугала.

На следующий день Марика после занятий решила подкрасить волосы, потому что ей казалось, что цвет потускнел и появился баклажанный оттенок, что ей совсем не нравилось. Она заранее предупредила мать, и та отвела ей время в половине пятого, освободив лучшего мастера. Марика немного опоздала и, выйдя из машины, быстро устремилась в салон. Но она не пошла через парадный вход, а обогнула здание и направилась к небольшой двери, выходящей во двор. Там было что-то типа склада, где хранились упаковки с красками для волос, тюбики с кремами, чистые полотенца и прочие необходимые для салона предметы. Марика постучала, ей открыла дверь кладовщица и радостно заулыбалась. Марика кивнула ей и пошла через склад в коридор. Мария Андреевна несколько лет назад предусмотрительно разделила салон на несколько залов. И выделила небольшое помещение для VIP-персон. Марику обычно обслуживали там, вдали от посторонних глаз. На входе там имелось что-то типа холла с большим шкафом и огромным зеркалом. Марика вошла, бросила сумку в кресло и начала снимать куртку. Но, услышав громкий и возмущенный голос матери, остановилась. Потом приблизилась к приоткрытой двери и прислушалась.

— Нет, ты это видела, Тоня? — спрашивала Мария Андреевна. — Да что она о себе возомнила! Не хватало, чтобы кукурузные жены сюда таскались! у них есть парикмахерские эконом — класса. Да и что можно сделать с такими запущенными волосами? А ее кожа? Ты это видела? Наверняка пьет, как и ее муженек! Да она мне всех приличных клиенток распугает. А у моего салона в городе отличная репутация!

— Но Маша, — мягко заметила Тоня, и Марика узнала голос лучшего и всеми любимого мастера Антонины Николаевны, которая работала в салоне много лет, с первого дня его открытия, — ты не права. Ты же всегда любезно относилась ко всем клиенткам. И неважно, каков их социальный статус! — Ты даже и зал специальный выделила для среднего класса, как ты выразилась. Ты успокойся!

— Да откуда у нее деньги? — уже тише заметила Мария Андреевна. — Да и зачем ей новая прическа? Не вижу смысла!

— Я тебя просто не узнаю, — сказала Антонина Николаевна. — И понимаю, что причина твоего необоснованного раздражения лишь в том, что это мать дружка твоей дочки. И хочу заметить, что все это поймут, если ты позволишь себе что-нибудь недостойное по отношению к этой женщине.

— Сейчас еще и Марика придет! — с досадой заметила Мария Андреевна. — Но она всегда в VIР-зале, так что не пересечется с этой женщиной.

— Но если и пересечется, то что случится-то? — спросила Антонина Николаевна.

Марика не стала дослушивать их разговор, развернулась и вышла в коридор. Она кусала губы от досады. Она и представить не могла, что ее мать так агрессивно настроена против матери Кирилла. Она прошла вглубь, открыла одну из дверей и попала в подсобку зала для среднего класса. Мастера все были заняты, и помещение оказалось пустым. Она приблизилась к приоткрытой двери и заглянула в зал. Татьяна Павловна сидела у столика возле окна. Ей уже заканчивали укладывать волосы. Марика с трудом узнала ее. Прическа была стильной. Ей сделали короткую стрижку модной формы, волосы выкрасили в красивый темно-каштановый цвет, который полностью скрыл седину. Но эффект оказался не совсем удачным, потому что лицо от этого стало выглядеть почему-то только старше и еще бледнее. Казалось, что это парик, настолько не соответствовали эти молодые блестящие волосы бледному одутловатому лицу с опухшими тусклыми глазами, обвисшими щеками и опущенными уголками губ.