Секрет каллиграфа - Рафик Шами Страница 60

— Я не нахожу достойных слов благодарности, — прошептал Фарси, и его глаза увлажнились.

Назри равнодушно наблюдал за внезапным эмоциональным порывом этого, как ему до сих пор казалось, бесчувственного человека. Кроме особняка на Багдадской улице, у Аббани пустовало еще четыре дома. И если таким образом Назри сможет снискать себе славу, то путь к ней лежит отнюдь не через науку, а значит, он был тысячу раз прав, когда пренебрегал школой.

— У вас достаточно педагогов и учеников? — поинтересовался он, чтобы нарушить гнетущую тишину.

— Педагогов — да, а вот учеников придется набирать по всей стране, — отвечал Фарси. — Только лучшие из лучших достойны места в нашей школе. Скоро она будет греметь на весь мир, ведь наш ориентир — легендарный Ибн Мукла. Юноши из всех арабских стран приедут к нам учиться. Эта школа сделает Дамаск одним из центров ислама. Когда я могу осмотреть здание?

— Осматривать особенно нечего, поскольку речь идет о современном европейском доме, — развел руками Аббани. — На первом этаже семь комнат, на втором и третьем по пять. Кроме того, на каждом этаже имеется кухня, две ванные и два туалета. Вы уже сегодня можете подписать договор у моего управляющего. Я позвоню и распоряжусь. Когда вы думаете начать занятия?

— Даст Бог, в мае, но церемония открытия планируется уже на март. С февраля мы начинаем набор, а потом разошлем приглашения. — Каллиграф сделал паузу и обернулся. — Салман! — На зов явился тот самый юноша, что угощал Назри кофе. — Сбегай к Караму и принеси нам два кофе.

— Нет-нет, благодарю, — заулыбался Аббани. — Я должен буду скоро вас покинуть, и там, куда я направляюсь, мне тоже придется пить кофе. Огромное спасибо, на сегодня мне достаточно. Могу ли я поговорить с вами с глазу на глаз, мастер Хамид? — Назри поднял глаза на лопоухого юношу.

— Мы можем пройтись, — предложил Фарси. — В квартале Салихия есть несколько кафе, которые в это время уже открыты.

Десять минут спустя они сидели в кафе «Аль-Амир».

— Дело касается одной женщины, молодой вдовы, — начал Назри, после того как угрюмый официант поставил на стол две чашки дымящегося кофе. — Она похитила мое сердце, и теперь мне нужно письмо и ваша помощь. Я знаю, каким магическим действием обладают ваши работы. Никто не сделает этого лучше вас.

— Сколько лет женщине? Она богата? Читает ли она стихи?

— Видите ту продавщицу в магазине текстиля? — Назри показал в окно. — У нее такая же фигура. Но лицо намного нежнее… Это лицо прекрасного юноши. Насчет стихов я ничего не знаю.

Каллиграф посмотрел в окно.

— Ну, эта тоже ничего, — усмехнулся он.

Но Назри покачал головой и принялся описывать, насколько эротичнее выглядит его избранница в сравнении с продавщицей. Он перечислял детали внешности, говорил о манере двигаться и особой ауре, окружавшей эту женщину. Он объяснял, что почувствовал сразу: она никогда не знала удовлетворения в постели.

— Это хорошо видно, — продолжал Аббани. — Вот у продавщицы, к примеру, с этим все в порядке.

Хамид пытливо вглядывался в витрину и никак не мог взять в толк, из чего его богатый клиент сделал такое заключение.

— Это письмо, как и другие в ближайшие десять лет, я подготовлю для вас бесплатно, — великодушно пообещал каллиграф.

Назри немедленно позвонил Тауфику и объяснил, что отныне он меценат и дом на Багдадской улице на ближайшие десять лет безвозмездно передается школе каллиграфии. Он думал, на него обрушится взрыв протестов, однако Тауфик отреагировал спокойно.

— Звучит неплохо, — засмеялся он. — А кто еще участвует в этом деле?

И когда Назри нарочито громко принялся перечислять самых известных в городе людей и упомянул о мраморной доске, где его имя будет в числе первых в списке жертвователей, Тауфик испугался, что его хозяин пьян.

— Мой управляющий ждет вас, — улыбнулся Назри, вернувшись к каллиграфу.

— Я вынужден задать вам еще несколько вопросов, — заговорил Фарси. — Боюсь обидеть вас и вашу возлюбленную, но… как живет эта женщина?

Назри прошиб холодный пот. Не ожидал он от немногословного каллиграфа такой настойчивости.

— Ну… здесь, неподалеку от Парламента… — соврал он.

— Вы меня неправильно поняли, — перебил его Фарси. — Где она живет, меня не интересует. Мне важно знать как, то есть с кем она живет. Насколько я понимаю, вы хотите передать ей письмо тайно. Если вы можете сделать это лично и есть риск, что вас кто-нибудь заметит, я напишу обо всем прямо, но без упоминания вашего имени. Если письмо будет передано с посыльным, я буду менее откровенен. В этом случае лучше воспользоваться симпатическими чернилами. Поэтому мне важно знать, живет она одна или с кем-нибудь.

— Нет-нет, в доме она совершенно одна, — успокоил его Назри. — Я еще не знаю, как передам ей это послание. А что за симпатические чернила?

— Специальные добавки делают чернила видимыми только после воздействия на них тепла или особых химических веществ, — отвечал Фарси. — Писать можно чем угодно: молоком, соком лука или лимона. Есть дорогие разновидности чернил, которые исчезают лишь спустя некоторое время.

— Не надо, пожалуй, — замахал руками Аббани. — Я хочу получить письмо из-под вашего замечательного пера, под которым будет стоять моя подпись — «Назри Аббани». Такие имена не прячут!

— Хорошо, значит, симпатических чернил не надо, — кивнул Фарси. — Дайте мне три-четыре дня — и вы его получите.

— И подождите с формулировками, — прощаясь, напутствовал каллиграфа Назри. — Я позвоню вам самое позднее завтра, когда станет ясно, в каком направлении двигаться.

Он спешил. Его жене Ламии предстоял визит к офтальмологу. Вот уже несколько месяцев, как у нее в левом глазу лопнул сосуд, отчего глаз стал темно-красным, как будто Назри избил ее. Ламия боялась, что это рак. Все это походило на истерию. Любая мелочь, которая раньше благополучно излечивалась травяными настоями, воспринималась теперь как начальная стадия рака. И больные шли не к знахаркам, а сразу к специалистам.

Хамид Фарси удивился радушию управляющего Аббани Тауфика. В вопросах этого маленького седого человека с внимательными глазами и умной улыбкой он не услышал ни недоверия, ни неприязни. При этом они были умело сформулированы и полны хитро расставленных ловушек. Когда же Тауфик узнал, что Хамид Фарси лично возглавит школу, почетным директором которой станет легендарный каллиграф Серани, вежливость его стала почти подобострастной. Он передал мастеру документ, в котором указал, что на срок действия соглашения арендатор освобождается от платы, обратив особое внимание Фарси на параграф, предусматривающий немедленное расторжение договора в случае, если дом будет использоваться не по назначению или брошен.

— У господина Аббани много недвижимости и арендаторов, поэтому этот пункт необходим, — доброжелательно пояснил Тауфик. — Иначе нам придется все время заниматься только ремонтом.