Место, где зимуют бабочки - Мэри Элис Монро Страница 60

– Какая же ты умница! – воскликнула Луз с искренним восхищением. Ей бы хоть маленькую толику тех достижений, которые есть на сегодня за плечами у Маргарет. – Подумать только, сколько ты уже всего успела. И как многого добилась. Замечательная работа, собственный дом, машина!

– И что из того? – вяло возразила ей Маргарет. – Вечерами я возвращаюсь к себе домой с ворохом бумаг, а мне и прикасаться к ним не хочется. Бывают вечера, когда я даже не открываю свой кейс, чтобы достать оттуда документы. Я перестала читать научные журналы. Утратила интерес ко всему на свете. Плетусь по проторенной дорожке, и все! В последнее время до меня наконец дошло, что все предшествующие годы я работала с такой самоотдачей, что ни на что иное у меня попросту не оставалось времени. Я даже не заметила, как растеряла всех своих друзей и подруг, и в результате мой телефон всегда молчит.

Луз облизала пересохшие губы. Ей тоже было знакомо чувство одиночества.

– Неужели совсем никого не осталось?

– Да есть, конечно, – поспешила Маргарет уже в зародыше задавить всякую жалость по отношению к ней. – В основном подруги по колледжу. Но они все давным-давно замужем, растят детей. У них семьи, свои заботы, и времени свободного на пустую болтовню у них нет. Если честно, моя жизнь так кардинально отличается от той, какой живут сегодня мои бывшие однокурсницы, что можно подумать, мы существуем в параллельных мирах. Да и привыкла я к одиночеству. Иной раз, правда, бывает невмочь ужинать в одиночку, сидеть где-нибудь в баре одной, и тогда я беру еду навынос, а дома прихожу на кухню, сажусь к столу и включаю телевизор. Я вообще много смотрю телевизор. Причем иногда я ловлю себя на мысли, что мне все равно, что он там показывает. Идет себе и идет! Главное, что в доме создается иллюзия присутствия других людей. Ты же не думаешь, что у меня крыша поехала, а? – Маргарет напряженным взглядом глядела на Луз.

– Глупости, – отрезала та. – Ничего у тебя не поехало. Но кое-какие признаки депрессии налицо.

– Ты так считаешь? – встревожилась Маргарет и потянулась за бутылкой с водой. Сделала большой глоток, отрешенно уставилась куда-то вдаль.

Очередная молния осветила облака, окрасив их края в пурпурно-желтые тона, что сразу же напомнило Луз синяки на лице Офелии. Совсем недавно они с Офелией вот точно так же доверительно беседовали друг с другом, как она сейчас разговаривает с Маргарет. Редкие моменты настоящей близости, которые выпадают в отношениях с друзьями. Но такие моменты требуют предельной честности и открытости. Она слегка пошевелилась на своем месте и привалилась к дверце, чтобы видеть лицо Маргарет.

– У меня и у самой случаются порой депрессивные настроения, – призналась она неожиданно.

Маргарет живо взглянула на нее, слегка склонив голову набок. Выражение ее лица говорило, что она готова выслушать исповедь Луз.

Луз вздохнула:

– Я работаю на литейном производстве в Милуоки.

– Ничего себе! – поразилась Маргарет.

– Работу свою ненавижу, но нам с бабушкой постоянно нужны были деньги. А потому с учебой пока пришлось завязать. Пошла на ту работу, где платят больше.

– Ты бросила колледж? – в ужасе изумилась Маргарет. – Разве другого выбора не было?

– В общем, нет. Бабушка была совсем старенькая. В ее возрасте найти работу уже практически невозможно. Я же не могла оставить ее одну, чтобы поискать другие варианты исключительно для себя. Ведь она, по сути, отдала мне всю свою жизнь. Одна растила, кормила, ставила на ноги. Но главное, я любила ее. – Луз в отчаянии затрясла головой. – Так что вопрос, что делать, передо мной и не стоял. Я бросила учебу и пошла работать. Мысленно я твердила себе, что это временно. Вот, дескать, подкоплю денег и вернусь в колледж. Но шли дни, а дни складывались в годы… Сама знаешь, как это бывает! То есть я тоже покатилась по наезженной колее.

– Какая у тебя может быть колея? Ведь тебе еще нет и двадцати, так?

– Мне двадцать один год.

– Где ты училась?

– Технический колледж. В рамках программы, которую запустила Ассоциация социальных работников. Они готовили кадры для себя. Мне очень хотелось бы заниматься с детишками в каких-нибудь муниципальных службах, возиться с ними, как это делала бабушка с соседской детворой. Вот она умела наполнить свою жизнь особенным содержанием. Ты не поверишь, как это здорово – знать, что не просто живешь, но и приносишь пользу людям. А вместо этого… – Она скептически усмехнулась: – Вместо этого меня окружают станки и машины.

– Из тебя бы получился отличный социальный работник, Луз, – убежденно воскликнула Маргарет. – Во-первых, ты умеешь слушать. А во-вторых… а во-вторых, ты не можешь все просто бросить и уйти. Нужно вернуться в колледж! Ты должна! Непременно должна получить образование.

– С чего это я должна? – почти огрызнулась Луз. – И где мне деньги взять на учебу?

– Это лишь отговорка. Если очень захочешь, найдешь! Существует тьма всяких образовательных программ. Нужно просто знать, где и как их искать. Когда вернемся домой, я помогу тебе.

Предложение было сделано как бы между прочим, словно в этом не было ничего необычного, так, пустячное дело, почти повседневное, но Луз чуть не задохнулась, так на нее подействовала готовность Маргарет принять в ней участие. Вот он, первый лучик надежды, который забрезжил в ее жизни. Вполне возможно, это только начало чего-то нового, неизведанного. Она пустилась в дорогу с твердым осознанием того, что это ее долг, что она обязана совершить это путешествие ради бабушки, ради ее памяти, из любви к ней, но вот что делать потом, когда она снова вернется домой, она еще не решила. Но одно она знала точно: прежней ее жизни уже нет. И она никогда к ней не вернется. А есть Маргарет с ее предложением и настойчивостью. Как своевременно! Это ведь она заставила ее подумать, как можно изменить жизнь.

– А вот тебе и вторая причина, почему я увязалась с тобой, – проговорила Маргарет, закручивая пробку на бутылке. – Время! В своей жизни я видела мало младенцев. Мои подружки, конечно, родили, но мне некогда было бегать по смотринам. По правде говоря, такое зрелище меня не очень-то и привлекало. Изредка я встречалась с подругами, но в это время их детки где-то гуляли с няней. И вот сегодня утром я впервые взяла на руки малыша, дочку Офелии. Я взглянула на этого ангелочка, на это розовенькое милое чудо, узнала, как пахнет ребеночком… и тут меня пронзила мысль, что, скорее всего, у меня никогда не будет детей.

– Да что ты несешь, Маргарет! Будто ты уже старуха. Опомнись! – Луз бросила возмущенно-укоризненный взгляд на соседку, так что машина слегка вильнула, словно в поддержку ее слов. Стройная фигура, гладкое, ухоженное личико без всяких следов косметики. Разве что едва заметные гусиные лапки прорезались в уголках глаз. – Сколько тебе лет?

– Тридцать семь, – мрачно проронила Маргарет, будто приговор себе зачитала.

– Ну вот! – торжествующе воскликнула Луз. – Совсем несерьезный возраст. А ты корчишь из себя старуху.