Большая книга перемен - Алексей Слаповский Страница 61

В результате, когда вернулись домой, Сторожев попросил Наташу надеть простые джинсы и ее любимую коричневую кофточку. И кроссовки.

Ясно, поняла Наташа. Он вознамерился всех поразить, не вышло, теперь он хочет сделать из меня невидимку.

Она отказалась бы от похода в театр, но не нашла повода. Да и слишком все будет ясно.

Сторожев укорял себя за эти эксперименты над живым человеком, ему стало жаль Наташу, он ее обнял – и вдруг от собственной жалости почувствовал прилив желания и, пока не прошло, воспользовался этим – а Наташа всегда была готова, лишь бы он был доволен.

Увидев Дашу, Сторожев хотел тут же уйти. Сказать Наташе, что заболела голова, живот. Сердце. Сердце и впрямь защемило, Сторожев было обрадовался этому, но – прошло. Есть вещи поважней моей влюбленности, подумал он, да надо еще разобраться, не выдумал ли я эту влюбленность. Мне нравится Наташа, я это вчера в очередной раз понял. Меня все устраивает. Я не собираюсь желать того, что невозможно.

И на него в результате этих мыслей снизошло что-то вроде умиротворения. Сидел, обменивался кивками и словами приветствия со знакомыми, потом начал смотреть спектакль, положив ладонь на руку Наташи, отчего она сразу же стала счастлива, он по дрогнувшей руке понял. Ты умеешь сделать счастливым человека одним прикосновением, чего тебе еще надо, дурак?

Но потом Сторожев неосторожно обернулся, увидел Павла, проследил направление его взгляда, и опять его повело в смуту и недовольство. Почему этот может позволить себе желать, а я не могу? – подумал он. Потому что трус. Слабый трус, заранее сдавшийся.

Жаль было недавнего умиротворения.

Валера попытался опять включиться в то, что происходило на сцене.

Меж тем на сцене разыгрывался эпизод, который с первых реплик заставил насторожиться многих – и Немчинова, а Максима, и Сторожева, и Павла Витальевича.

Сюжет пьесы развивался по угадываемой схеме: сначала Зеро преследовал негодяев, если не явных, то предполагаемых, а потом он напал вдруг на честного человека по фамилии Жво. Жво сидит в кабинете, Зеро произносит обличительные речи. Жво улыбается и говорит.

ЖВО. Интересную вы придумали игру. Только неновую. В Интернете давно уже гуляет такая фишка, называется «Докажи, что ты не убийца». Такой допрос у следователя, типа. Прикольная штучка. Сто процентов – смертный приговор.

ЗЕРО. Мы теряем время.

ЖВО. Это вы теряете. Я не Сватьев.

ЗЕРО. А кто? На двери же написано…

ЖВО. А секретарша не сказала?

ЗЕРО. Ее нет там.

ЖВО. Сватьев уехал. А я чиню ему компьютер. И фамилия моя Жво.

ЗЕРО. Как?

ЖВО. Жво.

ЗЕРО. Почему?

ЖВО. Не знаю. Но мне очень нравится. Такой фамилии ни у кого нет.

ЗЕРО. Псевдоним?

ЖВО. Зачем? Я же не артист. Компьютерщик, немного программист. Айтишник, короче. Так что зайдите за своими миллионами позже.

Зеро идет к двери. Останавливается.

ЗЕРО. А вы зря так радуетесь. Если я за вас возьмусь, вы тоже выложите всё до копейки.

ЖВО. Вы обо мне тоже всё знаете?

ЗЕРО. Сами расскажете. Все рассказывают сами.

ЖВО. Мне нечего рассказать. Я замечательный работник. Я ни в чем не замешан. Меня даже это иногда пугает. Со мной уже лет пять вообще ничего не случается. Ни хорошего, ни плохого. Просто живу.

ЗЕРО. Что, вообще ничего не случалось? В жизни вообще?

ЖВО. Мало.

ЗЕРО. Родители живы?

ЖВО. Да.

ЗЕРО. И родственники?

ЖВО. Бабушка недавно умерла. Но я даже не ездил, это очень далеко. Я ее и не знал. Брат, правда, погиб. Давно, уже десять лет прошло.

ЗЕРО. Вот!

ЖВО. Что – вот?

ЗЕРО. За что вы убили брата? Что с ним случилось? Попал под машину? Самоубийство? Тяжелая болезнь? Хотите докажу, что это вы виноваты?

ЖВО. Глупости. Он утонул. Мы на пляже отдыхали. Ну, выпивали, девочки, мальчики, обычные дела. И он… Жалко, ему семнадцать лет всего было.

ЗЕРО. А ты где был?

ЖВО. Там я был. И все там были. Куча народа вообще, пляж же. Не знаешь, как это бывает? Пошел человек искупаться, нырнул и не вынырнул.

ЗЕРО. Пьяный был?

ЖВО. При чем тут это? Он вообще плохо плавал.

ЗЕРО. А ты что делал? Кстати, сколько тебе тогда было?

ЖВО. Двадцать.

ЗЕРО. Ага. Ты напоил несовершеннолетнего брата, отпустил его в воду?

ЖВО. Никто не напаивал, он всего-то пива выпил. Просто – жарко было, развезло.

ЗЕРО. Ты, как совершеннолетний, должен был ему запретить. Ты не запретил. Значит, разрешил. Значит, убил своими руками.

ЖВО. Слушай, не гони! Мне не до этого было, я с девушкой там…

ЗЕРО. Ага! Ты там с девушкой! Брат тонет, а он там с девушкой! Ты предал брата! Он тонул, а ты обнимался в грязном песке среди окурков и пивных банок с какой-то дешевкой!

ЖВО. Сейчас как дам тебе по морде. Иди отсюда.

ЗЕРО. Уйду. Но знай – ты убил брата.

ЖВО. Идиот! Чего ты добиваешься? Денег у меня все равно нет.

ЗЕРО. Мне не нужны деньги, мне нужна правда! Признайся – ты убил брата! И станет легче. Убил?

ЖВО. Знаешь, у меня такой характер, я долго терплю… В детском саду однажды, сам не помню, другие рассказали: дурачок один пристал, пихал меня. Я что-то делаю, а он пихает. И пихает, и пихает, и пихает. Я молчу. Он пихает. Я терплю. Он пихает. А потом я взял грузовик, тяжелый такой, – и по башке ему. На скорой помощи увезли, в череп пластинку вставлять пришлось. (Жво берет принтер, небольшой, но увесистый, идет на Зеро.) Брата я не убил, а тебя сейчас убью, если не прекратишь.

ЗЕРО. Убил! Убил брата из-за девки! Из-за бабы!

Жво бросает принтер в Зеро, тот увертывается, принтер с грохотом разбивается о стену.

Во время этого эпизода в зале сгущалась до осязаемой плотности тишина. Все сидели, застывшие, боясь не только глянуть, но даже ненароком шевельнуться в сторону Павла Витальевича, Максима, а заодно и Петра. Все знали, что Леонид Костяков утонул в присутствии братьев – пусть не на глазах (будто бы), но тем не менее. Все помнили старые сплетни о том, что, может, Леонид не сам утонул, а брат Павел ему помог, чтобы избавиться от соперника. Но это было слишком давно, история отошла в ряд заурядных полузабытых сарынских мифов. О каждом заметном человеке Сарынска, добившемся успеха в чем-либо, рассказывают какую-нибудь ерунду.

Присутствующих поразило не совпадение факта – мало ли кто тонет, в том числе в присутствии родственников, в том числе и братьев. Но зачем сын отцу про это напоминает, вот вопрос! Ясно, что он не сам пьесу сочинил, но выбрал-то он, поставил он, эпизод этот не выкинул, хотя и мог. Почему, зачем, чего хотел добиться? Может, обижен за мать, считая, что в ее гибели виноват отец? Да, была авария, но некоторые слышали о предшествующих каких-то супружеских неурядицах, чуть ли не разводом дело пахло…