Семья Усамы бен Ладена. Жизнь за высокой стеной - Омар бен Ладен Страница 61

— Омар, я хочу рассказать тебе несколько историй о твоем дедушке, бен Ладене. Возможно, тебе будет интересно их послушать, — многообещающе начинал отец, устроившись поудобнее, скрестив ноги и сжимая в руке чашку чая. Я с радостью присоединялся к нему и жадно ловил каждое слово.

— Омар, твой дедушка был истинным гением: он помог построить Королевство Саудовская Аравия, создав целую страну на голых песчаных равнинах. Пока твой дед работал, многие члены королевской семьи, в особенности Сауд, один из старших сыновей короля, транжирили нефтяные богатства страны. Но твой дедушка был так предан первому королю страны, Абдул-Азизу, очень славному человеку, что ни разу не сказал дурного слова о сыне короля.

Отец помолчал, и взгляд его устремился куда-то вдаль. Подумав немного, он добавил:

— А я вот поступил по-другому… Омар, твой дедушка был очень суровым человеком. Этого требовали непростые времена, в которые он жил. И строже всего он обходился со своими детьми. Он для всего установил жесткие правила. Помню, один раз твой дедушка позвал всех сыновей к себе. У него было строгое правило: когда он встречался с сыновьями, они должны были выстроиться в четкую линию по росту, а не по возрасту. Мы нервничали, определяя, кому где стоять. Сводные браться виделись друг с другом нечасто, и мы тратили много времени, вымеряя, кто из нас выше, кто ниже, чтобы не ошибиться — потому что дедушка всегда без труда выявлял, если кто-то занял не свое место. В детстве я не был высоким — гораздо позже я обогнал всех своих братьев. В тот день двое моих старших братьев — оба выше, чем я — стиснули меня с двух сторон. Я не знал, что мне делать. Будучи весьма застенчивым, я молча стоял, надеясь на невозможное — что твой дедушка не заметит меня, зажатого между двумя более высокими братьями. Но твой дедушка заметил. В ярости он подошел ко мне и, не говоря ни слова, ударил со всей силы по лицу. Я покачнулся и чуть не упал на спину. Никогда не забуду боль, которую испытал в тот день — и физическую, и моральную. Уверяю тебя: больше я никогда не нарушал этого правила и не вставал в строй до тех пор, пока не был уверен, что занимаю положенное мне место.

Притом что твой дедушка проявлял строгость по отношению к собственным детям, он был самым великодушным человеком на свете, когда речь шла о чужих ему людях. Помню, однажды он набил холщовый мешок деньгами и отправился в одну маленькую деревушку, известную своей бедностью. Он стучался в каждую дверь и раздавал деньги изумленным, но счастливым жителям. Этот поступок был сродни тем, что часто совершал наш король. Многие люди, знавшие их обоих, отмечали, что король Абдул-Азиз и твой дед имели схожий образ мыслей.

Помню, мама поведала мне одну из причин, по которым стала чувствовать себя несчастной в браке с дедушкой. Она вспоминала, что у дедушки всегда было много слуг — обычно молодых мужчин и мальчиков. Твой дедушка завел шокирующую привычку: выстраивал своих жен в линию и велел им открыть лицо. Затем звал своих слуг и приказывал мужчинам посмотреть на его жен и сказать, кто из них красивее. Конечно, слуги приходили в ужас, они боялись не угодить своим ответом хозяину или разозлить жен — ведь те тоже имели определенную власть в том, что касалось дома и хозяйства. Не удивительно, что жен твоего дедушки угнетало подобное отношение. В те дни женщины предпочитали закрывать лицо и считали унизительным, когда их выставляли напоказ, как публичных девок. Но твой дед был королем у себя в доме, и все делали то, что он прикажет. Возможно, именно этим объясняется одно из его редких признаний. Он сказал однажды: он сожалеет о том, как несправедливо поступал с женщинами. Сказал, что сильно огорчается по этому поводу, но надеется, Господь простит ему его дурное поведение.

Отец замолчал на несколько минут, глаза его глядели сквозь меня. В памяти у него оживали воспоминания о том, что случилось задолго до моего рождения.

— Омар, я всего лишь раз встречался с твоим дедушкой один на один. Это произошло примерно за год до его гибели. Когда мне было девять лет, мною овладело непреодолимое желание иметь собственный автомобиль. Я с детства полюбил машины. И непрерывно говорил об автомобилях, доводя этим милую маму и отчима до полного отчаяния. Как ты знаешь, Мухаммед не был состоятельным человеком и не мог исполнить мою прихоть. После того, как я за несколько месяцев до смерти надоел маме, Мухаммед заявил, что попросит о встрече с моим отцом, чтобы я лично выразил свою просьбу единственному человеку, который был в состоянии ее удовлетворить.

Когда я услышал эту идею, то был взволнован, но счастлив. Я еще никогда не стоял один перед лицом твоего дедушки — видел его только в те дни, когда он созывал всех сыновей. Так что у нас были не слишком близкие отношения, и это не упрощало мою задачу. Но я был полон решимости добиться своего.

И наконец великий день настал. Мухаммед Аттас отвез меня к твоему дедушке в офис в Джидде. Там он сидел за таким огромным столом, какого я прежде не видал. Строго посмотрев на меня, он спросил: «Чего ты хочешь, сын?» Мухаммед Аттас сжал мне руку, чтобы подбодрить. Мы оба испытали облегчение от того, что он так быстро меня признал. Всем известно: твой дедушка обычно не узнавал собственных сыновей. Он часто просил стоявшего перед ним сына назвать имя своей матери. Но в тот день отец знал, что перед ним его сын. Теперь я понимаю, это случилось благодаря тому, что со мной был Мухаммед Аттас — твой дедушка знал человека, за которого вышла моя мать. Но в тот день я не искал логических объяснений. Так обрадовался, что твой дедушка узнал, кто я такой!

Твой дедушка пристально смотрел мне прямо в глаза. Я опустил взгляд — не смел посмотреть ему в лицо, боясь проявить неуважение. Приковав взгляд к полу, слышал, как он в очередной раз спрашивает, зачем я пришел. Ему пришлось повторить вопрос трижды, прежде чем я обрел дар речи. Ответив наконец, я удивился тому, как твердо прозвучал мой голос: «Я хочу машину, отец».

Он продолжал задавать мне тот же вопрос, а я отвечал на него как и в первый раз. Наконец твой дедушка спросил меня: «Усама, зачем тебе машина?» Я ответил: «Мне нужна машина, чтобы ездить в школу». Он спросил: «Почему ты считаешь, что заслуживаешь машины?» Я ответил: «Я люблю машины. И буду хорошим водителем». — «А хорошо ли ты учишься?» — спросил он. Я ответил: «Да». Тогда он спросил: «Ты послушный мальчик?» — «Очень послушный», — ответил я.

Он помолчал несколько секунд, принимая решение. Я стоял очень тихо, затаив дыхание.

Наконец он нарушил тишину: «Я не дам тебе машину. Я дам тебе велосипед».

Мечты мои разлетелись вдребезги, но я знал, что меня накажут, если посмею перечить его решению.

Твой дедушка снова устремил взгляд на документы, лежавшие на столе. Я поблагодарил его и ушел. Он не сказал ни слова на прощание. Я тоже. Думаю, тогда я в последний раз видел твоего дедушку, но тогда, конечно, не знал, что это наша последняя встреча. Только Богу известно наше будущее, только Он знал, что через год моего отца не станет.

На сердце у меня была такая тяжесть, что я не мог говорить. Мухаммед Аттас был добрейшим отчимом и по дороге домой прилагал все усилия, чтобы меня развеселить. Он напоминал, что скоро я получу новый велосипед, и наделся, что эта мысль меня хоть немного приободрит.