Влюбленный призрак - Джонатан Кэрролл Страница 61

Он не сводил взгляда с «феррари». Какой-то инстинкт подсказывал Фатер хранить молчание, пока он снова не заговорит.

— Это в точности то, что случилось со мной. Однажды я пошел за своим «фордом», но вместо него в гараже оказалась эта «феррари». Однажды я упал и ударился головой. Я должен был умереть, но не умер. Вместо этого я очнулся и стал… вроде этой гоночной машины. Понимаешь, Фатер?

Бен хотел выражаться ясно. Хотел в точности рассказать ей, как это было.

— Кажется, да. Не знаю, Бен. Рассказывай дальше.

— Ты теперь понимаешь, что говорит Лоцман, потому что я сделал это возможным. Лоцман понимает нас, потому что я заставил его понимать нас. Я. Это сделал я, Фатер. Какая-то часть меня, часть, которая находится во мне, теперь знает, как делать подобные вещи. Она знает, как попасть в голову Даньелл и присмотреться к ее жизни, словно это не жизнь чужого человека, а мебельный магазин. Эта часть меня знает, что надо сделать, чтобы явилось привидение. Мое собственное привидение, хотя я и не умер. Она знала, как позвать Лин. Как я делаю все эти изумительные штуки? Не знаю. Вот в чем беда: я не знаю как. — Его лицо расплылось в горькой улыбке. Он вскинул руку в жесте отчаяния. — Какая-то часть меня стала гоночным болидом в тысячу лошадиных сил, а я не знаю, как она работает. Остальные части моего сознания не знают, как завести эту машину, не знают, как ею управлять, как не разбиться. Все, что я знаю, все, что умею, так это просто запустить и выключить двигатель.

— Когда с тобой впервые стали случаться все эти чудеса, Бен?

— В тот вечер, когда мы увидели, как бродяга ударил ножом того парня. В баре, куда мы потом отправились. Тогда я впервые проник в сознание Даньелл.

— И ты действительно веришь, что Стюарта Пэрриша создал ты сам?

— Я не верю, Фатер: я это знаю. Ты видела, что только что произошло. — Он похлопал себя по ноге, чтобы ей напомнить. — Стюарт Пэрриш, верцы, Лин — все это мои создания. Но я очень смутно представляю, как это получилось или почему.

— Откуда взялась эта машина?

Бен указал себе на грудь.

— Тогда сделай так, чтобы она исчезла.

Он помотал головой:

— Пробовал. Не могу.

— Почему?

— Я только что тебе говорил — потому что я не знаю, как это работает. Я сам больше не знаю, как я действую, Фатер. Я заставил появиться эту машину, но не знаю, как я это сделал или как ее теперь заставить исчезнуть. Я просто думаю о чем-то, а потом иногда то, о чем я думал, происходит или, в большинстве случаев, не происходит. Это совершенно не поддается управлению. Я не могу управлять сам собой.

— Похоже на то, как Лин стряпала, — сказал Лоцман.

Бен и Фатер повернулись к собаке. Пес описал, как Лин протягивала руку, когда ей требовался какой-нибудь кулинарный ингредиент, и у нее на ладони появлялось то, что ей было нужно. Он также рассказал, как спросил у нее, может ли она представить у себя на ладони слона, и она ответила утвердительно.

— Как она это делала? — спросил Бен.

Лоцман потоптался и закрыл глаза, чтобы в точности вспомнить ее слова.

— Она сказала: «Когда кто-то умирает, его обучают подлинному строению материальных предметов. Не только тому, как они выглядят, но и тому, из какой сущности они в действительности состоят. Как только начинаешь это понимать, сотворить те или иные предметы становится просто».

— Звучит так, словно ты ее цитируешь.

— Так и есть. У меня хорошая память.

— Ты помнишь слово в слово, что тебе тогда говорила Лин?

— Да. Если я хочу что-то вспомнить, я это вспоминаю.

— Это поразительно, Лоцман.

— Обычное дело. У всех собак безупречная память. Разве ты никогда этого не замечал?

— Гмм, нет, если честно.

Услышав это, Лоцман вдруг понял, насколько невнимательны человеческие существа к подлинно важным в жизни вещам.

Бен начал было что-то говорить, но когда в его сознании возникла одна догадка, он запнулся и спросил:

— Так ты все помнишь?

Обойдя вокруг машины, он направился обратно к крыльцу.

— Да, — уверенно сказал Лоцман. — Ну не все, потому что это было бы хвастовством, но…

— Помнишь тот день, когда я упал и ударился головой? Тот день, когда я забрал тебя из приюта?

— Да.

— И помнишь все, что случилось, когда я упал?

— Вероятно. Сначала мне надо об этом подумать. Собраться с мыслями.

Когда Бен почти подошел к крыльцу, Лоцман сказал:

— В тот день, когда ты упал, на тебе были фиолетовые носки.

— Лоцман, у меня нет фиолетовых носков.

Нимало не смутившись, пес настаивал:

— На тебе были фиолетовые носки. Я видел их, когда ты лежал на улице.

Бен остановился, чтобы это обдумать. Были ли у него фиолетовые носки? Ах да: мать прислала ему пару толстых шерстяных носков, о которых он забыл, потому что почти никогда не надевал, настолько они были яркими. Он держал их у себя только потому, что во время своих периодических посещений мама непременно спрашивала его о тех предметах одежды, что ему посылала. Понравились ли они ему? Пришлись ли впору? Если он хотя бы раз не надевал что-то из присланной одежды, пока она у него гостила, она на него дулась. В остальное время года все ее подарки впадали в спячку на нижней полке шкафа или в ящике комода. В тот день, когда он забрал из приюта Лоцмана, было очень холодно, шел сильный снег. Конечно, в то утро он надел толстые шерстяные носки. Только вот не вспоминал об этом до сегодняшнего дня.

— Ты прав, Лоцман. Но не можешь ли ты вспомнить, говорил ли я что-нибудь, когда упал? Или когда лежал? Может быть, когда я лежал на улице, произошло что-то необычное?

Лоцман втянул носом воздух. Он что-то учуял. Это был аромат молодой суки: смесь животной страсти и щенячьего восторга в одном флаконе. Несмотря на обретенную теперь способность объясняться с человеческими существами, Лоцман по-прежнему был кобелем. Он побежал за волной этого восхитительного аромата, позабыв обо всем другом.

— Лоцман! Стой!

Сука была где-то поблизости. Достаточно близко, чтобы обратить в неодолимое желание каждый глоток воздуха, которым он дышал. Чем больше Лоцман обонял ее запах, тем больше он ее хотел. Чем больше он ее хотел, тем быстрее таял для него весь остальной мир. Лоцман устремился к единственному, важному событию в его жизни, которое имело значение для него на тот момент.

Не в силах его остановить, Бен смотрел, как убегает пес. Однако с помощью своих вновь обретенных знаний он сразу же понял, что случилось. Воспоминания Лоцмана о том дне, когда он ударился головой, могли бы дать ответы на важные вопросы. Но какая-то часть Бенджамина Гулда не хотела, чтобы он узнал эти ответы. Это она создала Стюарта Пэрриша из старых страхов. Она убила верца, лежавшего под деревом. Она не дала Бену поговорить с Даньелл в «Лотосовом саду», когда та была готова открыть ему, кого следует винить в их невзгодах. Какая-то часть Бена Гулда намеренно мешала ему разобраться с тем, что случилось, с тех самых пор, как он выжил после падения, которое должно было стать смертельным.