Одна Ж в Большом городе - Жанна Голубицкая Страница 62

Колбаса, молоко и летающая табуретка

А вокруг была настоящая благодать! На усыпанное ромашками зеленое поле то и дело приземлялись красочные летательные аппараты, из которых выходили статные авиаторы в ладно скроенных комбинезонах, гостеприимно махали мне рукой и приветливо улыбались. Причем каждый из них был готов пообщаться со мной в любом из специально разбитых на лужайке павильончиков с походной кухней, чтобы угостить шашлыками и кофе и с упоением рассказать о главном увлечении своей жизни – воздухоплавании. Среди отважных красавцев я встретила как людей служивых (летчики МЧС, обеспечивающие безопасность в воздушном пространстве), так и «чайников» – владельцев частных летательных средств. И все как один радушно приглашали меня в свои разнообразные ковры-самолеты. А я, конечно, и рада стараться: во-первых, для статьи, а во-вторых… Ну, если совсем честно, давненько у меня не было столько поклонников одновременно. И все как на подбор!

Таким образом, на аэродроме я узнала немало интересного, чем с удовольствием с тобой и поделюсь. Если даже сама так и не решишься взлететь, так хоть к месту в разговор вставишь. Чем тут же заинтригуешь любого кавалера, а уж тем более всякого «летучего голландца». Итак, если кто-то парит над тобою при помощи крыльев а-ля птеродактиль – это дельтапланерист. Чтобы совершить полет при помощи дельтаплана, требуется разбежаться и откуда-нибудь прыгнуть – например, с вышки или обрыва.

При этом визуально как бы подвешен к дельтаплану парящий – чем наводит на ассоциации с легендарным Икаром, сиганувшим с горы, понадеявшись на свои самодельные крылья. Но, в отличие от героя мифов, дельтапланеристы вовсе не падают – очень красиво планируют. Оправдывая тем самым название своего аппарата: дельта – два (то есть два крыла), план – от слова «планировать».

Но есть еще и мотодельтаплан (или дельталет) – это «агрегат» для ленивых. Для тех, кто не хочет разбегаться, прыгать, а потом еще и приземляться на собственные ноги. В данном случае к крыльям подвешен не сам дельтапланерист, а некая табуретка (профи называют сию конструкцию «крыло и тележка»), на которой он совершает полет сидя. Это устройство напоминает скорее мини-самолет, чем дельтаплан: оно взлетает самостоятельно – при помощи мотора. «Летающая табуретка» работает на бензине и требует от пилота просто определенных навыков: например, особенно тщательно учитывать метеоусловия – направление ветра, вероятность дождя, тумана и прочих природных катаклизмов. В «колбасу» (так летчики именуют непогоду) вылет может оказаться смертельно опасным, зато в хороший безветреный денек (на жаргоне летчиков – «молоко») воздушная прогулка на мотодельтаплане – сплошной кайф! Хорош дельталет и тем, что можно взять с собой пассажира – тележка рассчитана на два лица (вернее будет – зада). Например, красивую женщину. А потом посадить аппарат где-нибудь на уединенной лужайке – благо он не требует специальной посадочной полосы – и… В общем, кто летал и испытал, говорят – романтично аж жуть!

Я как раз пила уж не помню какую по счету чашку кофе – на сей раз в обществе пилота воздушного шара. И удивлялась, что огромный, как дом, шар в сдутом виде помещается в крошечную плетеную корзинку! И тут на пороге павильончика появился он… И стал на ближайшие два часа моей судьбою.

Он был невысок, немногословен и неулыбчив. Однако от его сурового облика так и неслись во все стороны флюиды подлинной мужественности, улавливает которые, согласись, каждая из нас. Хоть летающая, хоть нет. В общем, взгляды наши пересеклись, и спустя минуту он предложил мне такое!.. Прыгнуть вместе с ним… с парашютом!

«Ну надо же с чего-то начинать знакомство, – по-девичьи кокетливо рассудила я. – А что еще может предложить понравившейся даме мастер паршютного спорта?» Правда, вот уж никогда прежде не думала, что соглашусь на подобную авантюру: добровольно рухнуть вниз с самолета – это какая ж должна быть у человека скверная жизнь?! Однако брутальное очарование Мастера и магическое слово «прыжок-тандем» (ах, вместе, почти в обнимку!) сделали-таки свое «грязное» дело. Я представила, как я, словно булгаковская Маргарита, взмываю над суетой в объятиях своего Мастера… И согласилась.

Вот как это бывает. Тандем (от лат. – два) начинается уже на земле. Как только вы договорились сделать это вдвоем, вы априори становитесь парой. Вместе примеряете экипировку, репетируете выход из самолета, поведение в воздухе, приземление… Пока все это происходит, периодически становится до того безумно страшно, что хочется немедленно придумать тридцать три причины для отказа и убежать с аэродрома, не оглядываясь. Но тем и хорош тандем: во-первых, уже испытываешь нечто вроде чувства долга перед напарником, а во-вторых, начинаешь реально гордиться – это все же не просто напарник, а профессионал и знаток своего дела. То есть абсолютный гарант твоей жизни.

Особенно успокаивает и воодушевляет, когда этого гаранта намертво привязывают к тебе со спины и он клятвенно обещает, что дернет за кольцо вовремя, парашют раскроется благополучно, а в момент приземления он выставит вперед свои ноги, а не твои. Это, кстати, одно из главных преимуществ прыжка в тандеме: парашютист-одиночка за отсутствием вариантов вынужден приземляться на собственные конечности, а удар о землю бывает достаточно силен. Если вовремя не сгруппируешься и неудачно упадешь, можешь схлопотать травму. Зато в случае тандема этот вопрос полностью снимается: во время посадки ты лишь поджимаешь ноги – все остальное делает инструктор-напарник.

Когда самолет с твоим телом, готовящимся быть сброшенным вниз, взмывает в воздух, ужас достигает своего апогея. И переходит в полнейший ступор, когда на разной высоте из самолета один за другим начинают выходить твои попутчики… Мы с моим Мастером выходили последними – на высоте две с половиной тысячи метров. К этому моменту я уже просто сидела у него на коленях и пребывала в полной прострации. На коленях – потому что в этой позе нас, как сиамских близнецов, скрепила специальная связка, а в прострации – потому что все происходящее казалось мне уже нереальным.

И только в тот момент, когда Мастер сказал: «Пора!» и ласково подтолкнул меня к распахнутой двери самолета, я вдруг сообразила, что поскольку привязана к нему спереди, то первый шаг из самолета сделать придется именно мне! А уж он сам – следом, спрятавшись тем самым за моей надежной спиной… «Закрою глаза, – в отчаянии подумала я, – и открою, только когда раскроется парашют».

Но, уже стоя на самом краю бездны, я неожиданно поняла, что ничего закрывать не буду: там, в проеме самолетной дверцы, передо мной нарисовались не люди-букашки, не игрушечные авто и не страшный асфальт (как это видится, например, с высокого этажа), а красивые пушистые облачка, похожие на райские кущи!

И мне показалось, что я ни за что не упаду – напротив, воспарю в небеса, как птица. Полетаю, а потом поваляюсь на облачке и отдохну… Наверное, это и есть тот наркотический эффект высоты, на котором «сидят» все авиаторы.

Я ступила из самолета – в состоянии полнейшей эйфории. И полетела камнем вниз. Земля неслась в лицо, иногда сменяясь небом. Мы падали, неистово кувыркаясь. Выполняя очередной кульбит, я успела опрокинутым взором заметить над собой удаляющийся наш самолет. На секунду подумалось: «А может, это конец?» Но это был определенно приятный конец. Я поняла, что имеют в виду некоторые авторы, описывая чувства самоубийц, бросившихся с большой высоты: «Перед ним пронеслась вся его жизнь…» Я тоже увидела картинки из своего детства, успела вспомнить любимых и разлюбленных. И даже озаботилась – кто же в таком случае выполнит за меня задание редакции? Позже мне рассказали, что свободное падение длится от силы десять—пятнадцать секунд, но не одной мне оно показалось целой вечностью. Это иллюзия многих, некий необъяснимый словами пространственно-временной фантом.