Красное море - Леонид Шадловский Страница 62

— Придётся побороться. Конечно, они захотят поставить кого-то из своих, но я им не дам. Это моя территория.

— Дядя Борух не объявлялся? Что-нибудь слышно?

— Нет, пока не объявлялся. Не дрейфь, Жека, Дядя Борух слов на ветер не бросает. Ты обзвонил журналюг насчёт презентации?

— Да. Сбор будет полный, даже американские и английские журналисты, аккредитованные в Израиле, приедут.

— Вот и замечательно.

— Натан, — вдруг сказал Рубин, — у тебя не создаётся впечатления, что мы латаем старые дыры?

— Что ты имеешь в виду?

— Получается, что твоя работа — затыкать дыры, ставить заплаты и подкручивать гайки. Это как очень старая машина — у неё отваливается фара, а когда ты её меняешь, спускает колесо, пока ты ставишь новое колесо, отваливается ещё одна фара… И так без конца. Израильтяне тебя боятся и уважают, но они возьмут тебя измором. Терпения у них на это хватит. Они дождутся, когда полиция спустит на тебя всех собак.

— Ты так думаешь? — Натан помолчал, потом поднял глаза. — Вы оба так считаете? Тогда я вам вот что скажу. Говорят, что, когда крыс обучают проходить через лабиринты, а потом помещают в лабиринт, не имеющий выхода, они, в конце концов, падают вверх брюхом, пищат и начинают в отчаянии грызть себе лапы. Совсем как люди. В своих лабиринтах я нахожу решение в девяноста процентах случаев. А израильтяне, привыкшие играть по тем правилам, которые для них установили, в трудных случаях начинают грызть себе лапы. Совсем как крысы. Вот я их и поставлю в такие условия, чтоб они начали сами себя кусать.

— Натан, ты идёшь поперёк системы. В конце концов, она тебя раздавит.

— А разве в России я не шёл наперекор системе? Да, я шёл рука об руку с авторитетами, с ворами в законе, в некоторые моменты жизни они бывают более честны, чем «избранники народа», готовые продаться за «кусочек сыра». Чем эта система отличается от той? Все любят деньги! Чем отличаются от крыс те же Бакланов или Шац, Щаранский или Либерзон? В этом смысле они все одинаковы. Поэтому сегодня мы и поедем с Чёрным в Хайфу, поставим Аарона и Зэева на место. На то место, которое определю я!

Рубин покачал головой.

— Ты слишком самоуверен, Натан. И беда не в том, что ты подставляешь себя, вместе с собой ты подставляешь и нас, которые в тебя верят. Неужели ты думаешь, я стал бы работать с тобой только из-за денег? Нет, я в тебя верю. И Чёрный верит. И многие другие. Ты гонишь волну, Натан, торопишь события.

— «Если не мы, то кто? Если не сейчас, то когда?», — процитировал Натан. — Вы, может быть, не понимаете всей глубины того, что я замыслил, но и объяснять этого я не буду. Не потому, что не доверяю, а потому, что в данный момент это не имеет смысла, — он налил себе ещё водки, опрокинул в рот, закусил куском ветчины. — Ладно, хватит разговоров. Поезжай, Миша.

— Эй, обо мне забыли, что ли? — раздался из комнаты недовольный голос Марины. — Я есть хочу!

— Что ты будешь с ней делать? — спросил Евгений.

— Пусть пока здесь поживёт, а том видно будет, — легкомысленно отмахнулся Натан. — С ней останется Макс. Отпускать её сейчас было бы неразумно.

Натан позвонил Аарону Бергу, договорился о встрече. Однако в последний момент передумал и назначил «стрелку» в Иерусалиме. «Чтоб никому не было обидно», — пояснил он. Потом сделал звонок Зэеву Розену, Рустаму, Бероеву, Юрию Шацу, и ещё нескольким израильским авторитетам. Все, кроме Бероева, который уехал в Америку на несколько дней, согласились встретиться.

В Иерусалим они приехали через два часа. Встреча была назначена в Старом городе, в одном из кафе, недалеко от Стены Плача. Натан послал вперёд Рубика и Шломо, проверить обстановку. И хотя он был уверен, что при большом скоплении людей вряд ли будут какие-нибудь эксцессы, проверить все равно никогда не помешает.

Разговор предстоял крупный, серьёзный и тяжёлый. Натан это понимал. В этой стране и в этом бизнесе, сколько бы у него денег не было, он оставался чужим. Все это время им владело не столько желание все сделать и повернуть по-своему, сколько безрассудный кураж. Тот самый кураж, который часто толкает людей на необдуманные поступки. И благодаря которому, вопреки логике, получается многое из того, что задумано. Но надеяться только на вдохновение нельзя. Каждый день можно ожидать пулю из-за угла, нож под ребро, взрывпакет в машине… Жизнь «под дамокловым мечом» не даёт времени на размышления, не даёт возможности расслабиться.

Шломо с Рубиком вернулись к машине. На лицах блуждали улыбки, хотя глаза напряжённо вглядывались в окружающих. Значит, все спокойно.

— Люди Рустама уже здесь. По всему периметру выстроились, — сказал Рубик. — Ни фига не понимают, их за километр видно.

— Больше никого? — спросил Натан, вылезая из «кадиллака».

— Нет.

— Хорошо. Собери всех наших, выставь наблюдение вокруг кафе. Только незаметно.

— Обижаешь, босс! Мы профессионалы, а не охранники базара, — засмеялся Шломо.

— Ладно, ладно. Береженного бог бережёт. Парочку человек посади в самом кафе. И не светитесь. Я ещё хочу видеть вас живыми.

— Думаешь, все так мерзко?

— Эти люди не играют по правилам. Они вообще не знают, что это такое. Значит, возможно все. Лучше перестраховаться, чем взлететь на воздух. Правда?

Телохранители одновременно кивнули, и растворились в толпе верующих, спешащих на молитву к Стене Плача.

— Ну что, Чёрный, пошли, — сказал Натан.

— Пошли, — вздохнул Евгений. — Слушай, а зачем я тебе там нужен? Без меня никак?

— Ты что, Жека? Трусишь? Такую статью потом напишешь! Да и вообще, знакомство с «этими» типами никогда не помешает. Всякое в жизни бывает. Может быть ты им понадобишься, может быть, и они тебе. Мало ли… Жизнь — потрясающе непредсказуемая штука. Двадцать лет назад я и представить себе не мог, что буду тем, кем являюсь сегодня.

— Двадцать лет назад я тоже понятия не имел об Израиле. А теперь я здесь.

— Теперь мы оба здесь. Ладно, потопали.

Хозяином кафе был араб Абу Кфир, в своё время закончивший Технологический институт в Ленинграде, хорошо говоривший по-русски, и с первого же знакомства почувствовавший в Натане чуть ли не земляка. Натан тоже относился к нему дружелюбно, и нередко, бывая в Иерусалиме, заходил к Абу перекусить. В его кафе он часто назначал «стрелки» и встречи.

Араб увидел Натана издалека, выбежал, обнял и зашептал на ухо:

— Там трое, тебя ожидают… Плохие люди, Натан. Ох, плохие! Я сердцем чувствую…

— Здравствуй, дорогой Абу! — громко сказал Натан, похлопал его по спине и тихо сказал, — Не переживай, нам тут кое-что перетереть нужно. Но ты молодец! Будь начеку. На всякий случай. И никого в кафе не пускай. Понял?

— Понял, дорогой, понял, — все так же радостно улыбаясь, выставляя напоказ огромные железные зубы, сказал араб. — Хочешь, своих людей позову?