Встречи на ветру - Николай Беспалов Страница 63

Молчанием ответили товарищи ИТР. Зато секретарь парткома как бы ожил.

– Вот, товарищи, истина всегда восторжествует, а она заключается в том, что некоторые наши инженеры и технологи со временем утратили способность мыслить неординарно, так сказать, попали в полосу застоя, – это слово я тогда услышала впервые. – Товарищ Тиунова попыталась найти новые пути совершенствования производственного процесса, и, что особенно важно, с привлечением рабочего класса. Как не вспомнить тут Владимира Ильича Ленина? – Никто не посмел уточнить, какую работу имел в виду секретарь, а он так завершил свое выступление: – Предлагаю принять постановление с одним пунктом: поручить товарищу Тиуновой подготовить расширенное постановление, в котором предусмотреть меры по ликвидации узких мест в производстве. – Он встал. – Кто за? – Все подняли руки. Демократический централизм в действии.

Вот так, дорогие товарищи, то стресс – модное словечко, – то елей на душу. Такая эклектика.

В тот день я больше не работала. Семь вечера же. Какая работа – мне не терпелось поделиться своей победой с Павлом! В это время он уже или дома, или по пути туда. Глядь, рядом будка телефона-автомата. Была не была, позвоню ему на службу, дома телефона нет. Стекла в будке выбиты, но мне нечего скрывать от народа, открыта я для него, я же профсоюзный лидер и только что выиграла бой с ретроградами. Одну монетку автомат проглотил и не поморщился. Знаю верный способ заставить заработать любую машину – ругнулась.

– Я тоже так выражаюсь, когда что-нибудь не работает, – у будки стоит секретарь парткома. – Позвольте, я помогу. У меня рука легкая.

Как бы ни была я открыта, но при нем говорить с Павлом не хочу.

– Спасибо. Позвоню позже.

Жду, когда он уйдет. Так нет же, стоит, не уходит.

– Вам тоже позвонить надо?

– Нет, просто увидел вас, решил подойти. Пройдемся.

И он туда же! Этому-то чего от меня надо? Не откажешь, у парткома власть, а с властью надо дружить. Можешь о ней думать, что хочешь, а ссориться не следует.

– Пройдемся, погода хорошая. – Март в 1975 году выдался теплым.

– Я вот о чем хочу с Вами поговорить. – Этот берет быка за рога сразу. – Вчера я имел разговор с заведующим орготделом облсовпрофа, вашим, так сказать, крестным отцом Николаем Арсеньевичем Хоревым. – Я хмыкнула. – Чего усмехаетесь? Это он предложил вашу кандидатуру в члены профкома завода. У него дар находить энергичных и способных людей. – Тут я не усмехнулась. – Теперь ему вы нужны для представления на должность председателя отраслевого обкома профсоюза.

– Ничего себе поворот. Я институт не закончила, да и на заводе дел невпроворот.

– Это хорошо, что вы ответственно относитесь к своему делу и к самой себе. Потому-то и поддержал выбор Николая Арсеньевича. Так что, – тут он улыбнулся, – в среду езжайте к нему. Добро я даю.

Мы подошли к перекрестку Кировского и Большого проспектов.

– Мне налево. – Протянул руку, мы распрощались. Стою на тротуаре как в столбняке. Хотела поделиться своей победой над ретроградами с Павлом, теперь выходит, надо говорить о новом назначении. Тут я задумалась: а на какой отраслевой обком меня «бросают»? Была не была, еду не домой, а прямиком к Павлу. Дошла до гастронома на площади Льва Толстого и не стала жалеть денег. Сегодня четверг, на завтра у меня никаких срочных дел нет, а проект постановления я напишу за час, наметки-то у меня готовы. Так что могу покутить. Преимущество руководящей должности в том, что ты не опаздываешь на работу, ты просто задерживаешься.

С продуктами и напитками, довольная собой, я еду к человеку, которого я, кажется, люблю. А что Аркадий? Аркадий, став заведующим юридической консультацией, сильно изменился, у него появились немалые деньги, он стал одеваться как пижон, обедал в ресторанах и, это мне стало скоро ясно, начал увлекаться молоденьким девочками.

Однажды, идучи на завод из Дворца Профсоюзов, я зашла к нему в контору. Дверь в его кабинет была приоткрыта, а в зале не было никого, и я услышала, как он говорит по телефону: «Киска, сегодня я устрою вечер при свечах».

«Пошляк», – решила я и ушла.

А вот теперь я иду, нагруженная продуктами и почти счастливая – ничего себе сочетание – к мужчине, который сказал так: «Если мы с тобой потребуем друг от друга обязательств в верности, это будет значить одно: кто-то из нас уже изменят, пускай даже в мыслях».

Что скажу я Павлу, как войду? Это у меня стало привычкой – готовить речугу, куда бы я ни шла. Доходит до абсурда: иду, например, в магазин за хлебом, и при подходе обязательно проговариваю фразу, с которой я обращусь к продавцу. Скажу «Будьте добры, продайте мне городской батон» – она может подумать, что перед ней ненормальная. Скажу коротко – «Батон городской мне» – сочтет меня невоспитанной.

Пока я придумывала первую фразу, руки мои так устали, что я почувствовала ломоту в плечах и локтях, пришлось сделать остановку. «Да, – сказала я себе про себя, – дожила ты, тетка: три килограмма для тебя неподъемная ноша».

Весна в Ленинграде не лучшая пора года: вот и опять небо нахмурилось, того и гляди польет дождь, промокну и явлюсь перед Павлом с мокрой головой, растрепанная. Черт с ними, моими руками, не оторвутся, я почти побежала. И правильно сделала: дождь полил с такой силой, что казалось, он хотел смыть с улиц города всю накопившуюся за зиму грязь и заодно людей, оказавшихся на улице.

Вскочила в подъезд – по-ленинградски, парадную – и остановилась. Как жалко, что тут нет зеркала, не мешало бы глянуть на себя. Пришлось, глядя в карманное зеркальце, кое-как привести волосы на голове в порядок.

– К Павлу Ивановичу идете? – В парадную вошла женщина, его соседка.

– Здравствуйте. – А как её зовут, не знаю, неудобно-то как.

– И вам не хворать. А наш Паша что-то занемог. – Сердце мое застучало чаще. – Вот, иду из аптеки, попросил купить валидол. У него, – мы поднимаемся по лестнице, – на работе какие-то неприятности, а я думаю, какие могут быть у начальника юридического отдела неприятности. Я, слава богу, почти двадцать лет отработала юрисконсультом, мы представляем интересы, и только. Пускай начальники переживают за свои проступки.

С виду простецкая пожилая женщина, а нате вам, юрист. Правы люди, когда говорят: не суди по одежке. С другой стороны, я считаю, что человек должен своим внешним видом отвечать своему общественному положению. Я, когда была рабочей, могла прийти на работу в чем хочу, стала бригадиром – изволь выглядеть прилично. Теперь мой костюм должен вызывать у людей уважение. Нечего носить яркие, броские наряды, и прическа у тебя должна быть строгой.

– Пришли, – женщина дышит тяжело, и у неё проблемы с сердцем, – не звоните, может быть, он уснул.

Вошли в прихожую – я сразу уловила запах болезни: так пахло у нас дома, когда у отца «барахлило» сердце. И опять у меня защемило сердце. Скажите мне, что это? Отчего так бывает? Чужой мне по всему: возрасту, образованию, жизненному опыту – человек, а вдруг становится родным. Нет, не родным, а каким-то очень дорогим и близким. Одновременно с беспокойством возникло другое чувство – желание иметь от его ребенка. Впрочем, вероятно, просто время подошло, а тут он на пути.