Бульон терзаний - Ольга Лукас Страница 63

– Все-все время на сцене? – с интересом спросила Ул ья на.

– Да! Кроме тех случаев, где надо обойтись без свидетелей, но их мало. Справишься? Не растеряешься? Мы вместе придумаем мизансцены, не переживай, стоять сложа руки не придется. Я еще скажу тебе спасибо, когда ты вытянешь весь спектакль на себе. Уф. Ну все, теперь я спокоен за нашего Фамусова. Ты совершенно легально сможешь подсказывать ему слова и направлять в нужную сторону – и зрители решат, что так и задумано!

– Владимир Игоревич… – сказала Ульяна, – вы такой… Владимир Игоревич!

– Я такой. Пошли, давай спрячем наши подарки. Мы разопьем этот коньяк после премьеры, обещаю! Узким кругом лучших артистов. Пусть Дочка ДСП пьет свое кислое шампанское в одиночестве.

Они быстро пошли по коридору, Ульяна на ходу достала ключи от кабинета.

– Можно в тумбочку под моим столом положить, никто туда не заглядывает, – сказала она.

– Положим в тумбочку! Легко! Нам хотели плюнуть в лицо, нам почти плюнули в лицо. А мы – увернулись! И, уворачиваясь, поймали свой шанс.

Спрятали коньяк и конфеты в тумбочку, прикрыли папками с никому не нужными документами. Назад возвращались бегом, чтобы не заставлять всех слишком долго ждать. Даже не отдышавшись, Владимир объявил о своем решении и представил труппе сначала новую Софью, а потом – новую горничную.

Княжны зааплодировали – они были на стороне Ульяны. Остальные подхватили. Эдуард Петрович вскочил и трижды прокричал «Ура!»

– Спасибо, спасибо, что так тепло приветствуете меня, – раскланялась Снежана, – Вы такие все милые. Девушка, я бы хотела сесть сюда, вы позволите? Давайте это будет мое официальное место.

И Ларисе пришлось покинуть удобное мягкое кресло и переместиться на жесткую скамеечку возле входной двери.

– Подержишь? – Дочка ДСП передала собачку компьютерному гению Феде. Тот немедленно достал из-под стула «прелестного шпица» и решил познакомить живую собачку с игрушкой. Но малютка испугалась и, взвизгнув, спрыгнула на пол. Она забилась в угол, между батареей и тяжелым неподъемным столом. Собачку долго ловили, но все же поймали. Дочка ДСП обещала больше ее с собой не брать. Все снова развеселились, и было понятно, что репетицию в таких условиях провести не удастся.

Во всеобщем ликовании не участвовала одна Елена. Даже в ладоши хлопать не стала. Если и были какие-то сомнения раньше, теперь их нет. Все у них было заранее продумано, режиссер не даст в обиду свою фаворитку. Вышли – что они там делали пятнадцать минут? Быстро спрятали коньяк и конфеты, чтоб потом полакомиться вдвоем. Увидели, что в кабинете никого нет. Не удержались. Вернулись запыхавшиеся. Какие еще доказательства нужны?

Появление в труппе нового артиста всегда влияет на расстановку сил. Владимир ожидал, что возникнут и разрушатся коалиции, партия сторонников Снежаны пойдет войной на партию ее противников, фракция «Верните Ульяну на место!» захватит ксерокс, факс и телефон, консервативное крыло «Никаких посторонних горничных, не прописанных у Грибоедова!» устроит митинг возле туалета, радикально настроенные граждане из числа княжон проведут оскорбительную акцию в адрес Дочки ДСП, и так далее, и так далее… Но ничего такого не произошло: к Снежане отнеслись как к неизбежному злу. Начальство сказало: нате вам дочку Полторацкого – ну что ж, давайте ее сюда, люди мы подневольные. Но любить ее вы нас не заставите: в должностных инструкциях это не прописано. Назначение Снежаны на роль Софьи выглядело так, будто владелец древесно-стружечной империи оставил в мебельном офисе свою шляпу и велел показать на сцене. Кому придет в голову затевать интригу против шляпы?

Снежана, однако, шляпой себя не чувствовала. Она захотела стать актрисой, ей тут же дали главную роль, и она погрузилась в переживания себя-в-искусстве. Чтобы было с кем делиться озарениями и открытиями, которые ждут ее на пути к сценической славе, она решила подыскать себе в труппе статусную подругу. Сначала попробовала дружить с Ядвигой, но дельце не выгорело: та отделалась какой-то убийственно-вежливой фразой, после которой о дружбе не могло быть и речи. Фразой Снежану не убило, но крепко ранило: она попыталась найти кого-то, с кем можно дружить против Ядвиги, но быстро поняла, что так вообще останется в одиночестве и ни с кем не сможет делиться откровениями и прозрениями, которых пока еще не было, но будут же!

И тогда она выбрала Елену. Это было правильное решение: на репетициях Елена либо повторяла роль, либо строила планы на завтрашний день, прокручивая в голове разговор с непростым покупателем, которому непременно надо продать даже то, что ему не нужно. Снежана сидела рядом и делилась своими тайнами. За спиной у них прятались Нина с Ларисой и еще кто-нибудь из княжон и тихо покатывались со смеху.

– Я так похожа на Софью! – говорила Снежана. – Просто мы с ней как сестры!

– Сейчас, извини, – перебивала ее Елена, доставала телефон, отвечала: – Да! Четыре стола компьютерных! «Интеллект» дубовый! Чтоб сегодня же доставили. Да хоть ночью, там круглосуточно открыто. После двенадцати будем платить неустойку. Ты будешь платить из своего кармана. Потому что я тебя неделю прошу это сделать! Все, вперед и с песнями. Так чего там Софья?

– Просто как сестры! Я ведь тоже сама выбрала своего мужа, Петюню моего. Он сначала был бедный, как Молчалин, и стеснялся со мной встречаться. Но папа устроил его в хорошее место, познакомил с нужными людьми. Теперь-то он уже не бедный. И не стесняется.

– Прости, еще один звонок, – снова перебивала Елена, – Жукова слушает. А ты кому звонишь? Тогда чего удивляешься? Да, они заплатили, сегодня. Я проверяла, заплатили. Можно грузить. Что тебе «не найти»? У меня на столе. Конечно, закрыто, меня же там нет. Я так помню. Комплект «Успех», липовый. И сорок березовых табуреток «Есенин». Все. Ну продолжай. Муж бедный и дальше что?

– Теперь он уже не бедный и не стесняется. А так мило стеснялся! Но за пять лет он мне как будто надоел. Кажется, я его уже не очень-то и люблю. Хочу подыскать кого-то поновее, понимаешь? И если он будет ничего, то с Петюней разведусь, но замуж за другого уже не пойду. Так буду держать, при себе. Ведь если я такая непостоянная, то зачем паспорт пачкать?

– Хе-хе-хе! Разумно! – подкрадывался откуда-то сбоку Горюнин.

– Спасибо, кофе в это время я не пью, – обрывала его Снежана. – И вообще, у нас свои тут женские разговоры!

Он отбегал в сторону, но совсем не исчезал, старался почаще попадаться ей на глаза. Горюнин решил выслужиться перед Снежаной, стать ее доверенным лицом: ведь эта Жукова, она не пользуется возможностью, которая сама упала ей в руки. Горюнин бы на ее месте уже давно…

В детстве он был хилым, и мальчишки во дворе не брали его в свои игры. Он рано остался без родителей, на попечении старшей сестры, которая окружила его гиперопекой. Женщины никогда его не любили, но часто жалели. Вот и Снежана должна была пожалеть, а пожалев – пристроить на хлебную должность в компанию своего папаши.