Прекрасная толстушка. Книга 1 - Юрий Перов Страница 64

Конечно, не следует себя специально, от скуки, возбуждать и удовлетворять, но если уж ты как-то случайно, непроизвольно возбудилась, то, каковы бы ни были причины возбуждения, ведут они все к одному… И тогда, стиснув зубы от одиночества, можно и стиснуть бедра.

Я говорю только о себе, прекрасно понимая, что у всех это происходит по-разному Главное, не очень казнить себя за это, но и не делать из этого пагубной привычки, в результате которой будешь сама себе милее, чем любой партнер. «Когда ж соблюдены все эти оговорки, — как сказал мой любимый Омар Хайям, — пить — признак мудрости, а не порок совсем»…

И потом, этим мы не делаем никому плохого — даже наоборот, готовим себя для любви. Прочитайте повнимательнее заключительную часть «Гавриилиады» А. С. Пушкина.

А еще в свою первую брачную ночь я упивалась изумительным и непривычным для меня чувством неторопливости и основательности, несмотря на бешеный темп Дмитрия. Спешить было некуда! Ничего не кончалось. Ни ночь, ни его силы, ни мое желание. Это, наверное, и есть семейное счастье, думала я, когда не надо спешить…

Правда, я так ни разу и не дотронулась до него ни руками, ни губами… Впрочем, и он до меня. Если была возможность, он старался обходиться без рук, словно эти прикосновения были ему неприятны. Только когда я была свежевымытой и скрипела там, как капустный листок, он был вынужден помогать себе руками.

И вся наша ночь прошла впотьмах и молча. Глядя на него, я тоже сдерживала себя в проявлении чувств. Но зато я тихо радовалась тому, что они появились. А все остальное, думала я, как-нибудь образуется.

Забегая вперед, должна сказать, что напрасно я на это надеялась. Вот как я сейчас описала, точно так все и происходило всегда. Разница была только в количестве схваток… Всегда были одни и те же беглые, поверхностные ласки, словно он каждый раз проверял, все ли его хозяйство на месте…

Никогда он не ласкал меня там, где мне Хотелось. И ни разу я ему об этом не сказала. Интимных разговоров мы с ним не вели.

После торопливых ласк, на которые в конце концов все во мне перестало отзываться, следовала привычная, всегда одна и та же поза, минута бешеной работы, последний долгий толчок, обжигающая струя внутри, потом он съезжал с меня, как с ледяной горки, и бежал в ванную.

Попривыкнув ко мне, он начал напевать в ванной во время мытья, из чего я сделала очень важный вывод, что ему со мной хорошо.

И мне всего хватало. Если бы он вообще не вылезал из постели, мы бы с ним жили и до сих пор… Но в медовый месяц ведь не думаешь о плохом.

14

После свадьбы, особенно после своего памятного выступления, Татьяна несколько дней не показывалась нам на глаза. Ей было стыдно. Чтобы не лишить подружку уверенности в себе и не усугублять ее мучения, мы решили 9 мая, в День Победы, пригласить ее к себе на обед, а потом куда-нибудь сходить втроем. Как прежде.

Дмитрию пришла гениальная идея сходить на ипподром, где мы с Татьяной никогда не были.

Мы отложили обед и поехали туда на такси. Дмитрий даже захватил свой полевой армейский бинокль, который, очевидно, привез с войны.

По дороге на ипподром, в машине Дмитрий объяснил нам, что такое рысистые испытания, что такое скачки, а главное, как работает тотализатор и сколько можно выиграть. Он объяснил, что сегодня разыгрывается приз Победы, наездники будут стараться изо всех сил, и поэтому совершенно не известно, кто придет первым, а значит, выдача в тотализаторе может быть очень высокой.

На ипподроме в тот день было празднично и многолюдно.

Я с гордостью поглядывала на Татьяну. Мне было приятно, что Дмитрий все на свете знает и во всем разбирается. Я вообще сильно гордилась им. Особенно в первый месяц. Поэтому меня слегка царапнуло, что, когда мы пробирались к кассам, чтобы поставить на какого-то жеребца со смешным именем Квадрат, с Дмитрием поздоровалась какая-то неприятная, мрачная личность в потертом прорезиненном плаще, обросшая пегой щетиной. При этом личность поздоровалась без должного уважения и назвала его Митей…

Дмитрий, поймав мой удивленный и возмущенный взгляд, пожал плечами и пробормотал:

— Кого здесь только не встретишь… Это сосед сестры.

Мы поставили по совету Дмитрия на Квадрата, а от него «паровозом» на всех остальных лошадей в следующем заезде все наши деньги.

— Новичкам всегда везет, — горячился Дмитрий, доставая из кармана все деньги. — А ты у меня вообще везучая… Давай сама, своими руками…

Татьяна решила поставить тоже. Но не на Квадрата — ей не понравилась кличка жеребца, — а на кобылу по кличке Гортензия.

— Можно? — спросила она, доверчиво глядя на Дмитрия.

— Наверное… — растерянно пожал он плечами. — Чем черт не шутит, если тебе что-то подсказывает… Только я советую на Квадрата. Он хоть и не привозил больших денег, но из молодых самый перспективный… Как мне говорил сосед… — добавил он, отчего-то смутившись.

Купив целую кучу билетиков, мы направились к трибунам.

До сих пор не знаю, что со мной сделалось… Я неотрывно в бинокль смотрела за Квадратом, которого мне показал Дмитрий еще во время тренировочной проездки, и с первого взгляда влюбилась в него. Ну просто по-настоящему!

Взгромоздившись ногами на лавочку, я не сводила с него глаз. Мне безумно понравилось его лицо. Язык не поворачивается сказать «морда». Такие шальные глаза, косящие чуть назад, прямо на меня… Могучая грудь, сухой, поджарый и такой мускулистый круп, глядя на который, я почему-то вспомнила Алексея. Не придуманного, а настоящего. И вспомнила апулеевского Луция, превращенного в осла. В общем, самые дурацкие мысли приходили мне в голову, но я поспешила их прогнать и стала любоваться Квадратом чисто эстетически.

Потом, когда прозвучал колокол официального заезда и Квадратик начал вырываться вперед, я завизжала от восторга. Танька стала тянуть у меня из рук бинокль, чтобы взглянуть на свою несчастную Гортензию, толкущуюся где- то в середине… Я, конечно, дала, но тут же забрала обратно. В конце концов, это мой муж! И мой бинокль!

Когда эта замухрышка Гортензия ни с того ни с сего вдруг вырвалась вперед, я чуть с лавочки не свалилась. Дмитрий тоже напрягся и побледнел, ноздри его раздулись, как у Квадрата, который упорно шел вторым и не желал догонять эту выскочку.

Как назло, половина болельщиков были в восторге от того, что Гортензия впереди. А Танькина неуместная радость меня просто бесила. Я ей чуть биноклем по голове не дала, чтобы она успокоилась и вела себя прилично…

Потом по радио что-то объявили, и Дмитрий обмяк, а половина болельщиков как-то скисли и поскучнели. Только Танька продолжала радоваться, а я убиваться, так как радио мы не слушали и ничего не понимали в их специальной терминологии.

Клянусь, я ни разу не вспомнила о деньгах, которые мы проигрываем. А это были немалые деньги.

Наверное, я бы заплакала от огорчения или просто умерла, если б Дмитрий не объяснил нам, что Гортензия, как передали по радио, «заскакала», то есть перешла с рыси на галоп, и теперь, даже если она придет первой, ее результат не будет засчитан.