Катья - Эмма Тополь Страница 64

Увидев его удивленное лицо, я сообразила, что кричала по-русски. Но это открытие меня недолго занимало. Я уже была на другой стороне улицы, где собралась толпа любопытных. Когда я оказалась среди них, никто меня не остановил, наоборот, все расступились и дали возможность войти в середину. Где-то рядом возник шум, несколько голосов перебросились фразами, их подхватили, и заговорили все разом:

– Копы, копы! Сюда бегут! А кого ловят? Бандитов? Какого насильника? Детей воровал? Ах, гад! Поймать бы его... А куда мэр смотрит? Куда смотрит – себе в карман смотрит! Что произошло, кто-нибудь знает? Квартиру обворовали? В этом районе всегда что-то происходит. Два дня назад тут тоже...

Я пробиралась сквозь толпу, движущуюся в обратном направлении. Удивительно, как люди любят происшествия! Толпа зевак стремительно росла, и я уже сама в какие-то моменты не понимала, что происходит и за кем охотится полиция.

«Главное – не останавливаться! – звучало у меня в ушах. – Не останавливаться и ни на кого не смотреть! Только бы выбраться отсюда незамеченной, добежать до метро, там легче всего затеряться...»

– Стоять! – услышала я позади себя крик. – Не двигаться! Буду стрелять!

Хотя мимо меня проходило много людей, я сразу поняла, что обращаются именно ко мне. Скорее всего, потому что ждала чего-то подобного, а может быть, от того, что все вокруг шарахнулись от меня, испуганно глядя на кого-то позади. Кто-то во мне настойчиво говорил: не поворачивайся! Продолжай идти! Если повернешься – конец!

Но окрик повторился, и я не выдержала. Оглянувшись вполоборота, я увидела невысокого коренастого полицейского, который направлял на меня пистолет. Вокруг нас место в радиусе пяти метров было уже пусто. Рядом с первым полицейским появился еще один, он тоже целился в меня. Вдруг сзади кто-то на меня прыгнул и повалил на асфальт. Я закричала, пытаясь вырваться, но руки были крепкие, меня молниеносно скрутили, и я почувствовала у себя на запястьях тяжесть и прохладу железных наручников.

Не знаю, что на меня нашло, но я изворачивалась и крутилась под чьим-то тяжелым телом, пытаясь сбросить его с себя. При этом я кричала по-русски, по-английски, угрожала городской полиции разорительным судом и даже, по-моему, обещала добраться до президента.

Но мой крик и попытки освободиться не вызвали никакого сочувствия. Сидящий на мне полицейский схватил меня за волосы и довольно сильно несколько раз потянул вверх:

– Сопротивление полиции при аресте только увеличит твой срок, не дергайся и слушай внимательно, что тебе говорят.

После этого другой мужской голос начал говорить мне о моих правах...

Вокруг стало тихо, звуки города ушли на задний план, растворившись в этом монотонном голосе. Я опустилась щекой на горячий асфальт и закрыла глаза...

Судья в черной мантии сидела на своем месте в центре длинного стола и уже двадцать минут просматривала какие-то бумаги. Это была плотная женщина лет пятидесяти с короткой шеей и плоским незапоминающимся лицом. В зал кто-то входил, выходил, но было тихо, все внимательно следили за судьей.

Когда минут сорок назад меня ввели сюда, сняв в коридоре наручники, первым, кого я увидела, был Ларри. Он сидел во втором ряду один. Прямой, высохший, бледный, покрасневшие глаза, направленные на меня, полны боли и ненависти. Я хорошо знала мужа, чтобы понимать, как он сейчас потерян и несчастен. В сложные моменты, когда надо было принять серьезное решение, Ларри, всегда осторожный в мелочах, терялся и слабел. Последние восемь лет я служила ему своего рода костылем, на который можно было опереться. Но теперь он один, и мне стало жаль его. Тем более что ранее жизнь не очень его утруждала событиями подобного рода. О таких делах мой дорогой американский муж привык слышать с экрана телевизора, но чтобы с ним произошло нечто подобное – в это он никак не мог поверить.

За Ларри, напряженно вытянувшись, сидела женщина, которую я вначале не узнала, но лицо ее мне показалось знакомым. Через какое-то время я вспомнила: это сестра Стива! У нее были такие же глубокие светлые глаза с густыми темными бровями и узкий длинный рот. Вспомнив, кто она, я снова оглянулась на нее. Валери с холодной ненавистью посмотрела на меня, ее губы шевельнулись, и она что-то сказала, но что – я не разобрала. С ней рядом сидели еще несколько мужчин, было понятно, что все они вместе, но я их не знала.

– Она знакомится с делом, – шепнул мне мой адвокат, Альберт Вайс.

– Кто? – не поняла я. – Валери?

– Какая Валери? – удивился Альберт.

– Сестра Стива...

– Да нет, судья О’Брайан! – недовольно зашептал он. – Это ее тактика: помучить полчаса, как будто она освежает в памяти дело. Я настаиваю на том, чтобы дело рассматривали здесь, в Нью-Йорке, а бостонская полиция требует слушания там. Но поскольку...

Он остановился и вопросительно посмотрел на судью, которая вдруг подняла голову и окинула зал взглядом. Не найдя, что искала, она продолжила чтение. Альберт замолчал, решив не дразнить строгую судью, тем более что об этих юридических разборках он мне рассказывал уже не один раз.

Альберт Вайс был очень известный адвокат, он и еще несколько его партнеров возглавляли одну из самых крупных юридических фирм Америки. Его мне нанял Валентин. Сам он за эти три дня ни разу не появился у меня в тюрьме, хотя я ему звонила и умоляла приехать. Вместо этого он нанял лучших адвокатов и пообещал, что даст денег для освобождения до суда под залог, сколько бы это ни стоило.

Шестидесятилетний Альберт Вайс производил впечатление ухоженного, довольного жизнью и собой эстета. А если быть точнее, заработанные выигранными или проигранными, не имело особого значения, процессами гигантские деньги он тратил на себя с толком и вкусом. Ал, как он попросил с самого начала называть себя, был невысокого роста, поджарый, с мягкой улыбкой и темными еврейскими глазами на загорелом лице. Его старомодная галантность поначалу раздражала меня, казалась насмешкой в мерзкой манхэттенской тюрьме предварительного заключения, но потом я поняла, что этот холеный, неторопливый человек находился на таком уровне своей эксклюзивной жизни, что иначе не мог. Его уже давно не волновали мелкие житейские проблемы, он просто о них не знал, или забыл, если и знал раньше.

Ал жил в мире с собой и с окружающими, летал на собственном самолете в Атлантик Сити или Лас-Вегас поиграть с приятелями в казино. Отдыхал где-нибудь на островах в Карибском море с молоденькими женщинами-адвокатами, для которых знакомство с знаменитым Вайсом могло решить их дальнейшую карьеру. Но последнее время он все чаще проводил вечера в огромном доме на Лонг-Айленде со своей супругой, родившей ему троих детей, которых он очень любил.

Я читала о его громких делах по защите кинозвед, знаменитых спортсменов или музыкантов. Благодаря своей славе адвоката, который чаще выигрывает, чем проигрывает, он постоянно был в центре скандалов, о которых писали все газеты и за развитием которых следили ведущие телекамеры страны. Он был умен, осторожен и влиятелен.