Что рассказал мне Казанова - Сьюзен Сван Страница 64

– Я бы с удовольствием взглянул на твое оружие, – сказал он. используя демократическое «tu» [29]Французской революции, дабы поразить ее.

Я прошептал Махмуду, что он может оскорбить наших собеседников своими манерами. Но повода для беспокойства не было, о Повелитель. Женщина не обиделась и ответила по-дружески, используя такое же личное «tu», как и Махмуд:

– Comme tu veux. [30]

И с этими словами чужестранка вынула из шароваров пистолет с маленьким штыком на стволе и передала его молодому принцу. Это изящное дамское оружие с медной табличкой, на которой выгравирован флаг ее родины. Махмуд заставил мисс Адамс в деталях повторить подробности стрельбы, его глаза сверкали, и, с позволения Могущественного Халифа, я кратко опишу здесь этот эпизод.

После того как тот коварный человек стал угрожать мисс Адамс, она закричала, зовя на помощь, но ветер унес ее крики. Девушка побежала через высокую траву; ее шаги по осыпающейся почве вздымали вверх облачка пыли, а неровное пыхтение преследователя раздавалось все ближе. Упав в овражек и лишившись из-за этого пути к отступлению, мисс Адамс была вынуждена достать отцовский пистолет и выстрелить своему преследователю в ногу.

На следующее утро она и старый джентльмен покинули Афины, так как тот раненый мужчина угрожал ей судебным преследованием. Печальная история. Девушка объяснила нам, что некая предсказательница тем самым утром предрекла им, что счастье их не продлится и дня. Пожилой джентльмен заметил, что рок преследует нас даже тогда, когда мы особенно счастливы».

Эндер закончил чтение.

– Вот до этого места я продвинулся в переводе. Не стану читать с листа, ибо опасаюсь совершить множество ошибок. Но если у вас будет время сегодня вечером, я оставлю вам следующий фрагмент.

– Буду очень вам признательна, – кивнула Люси.

Эндер встал, улыбаясь, затем склонился и медленно провел пальцем по вырезанным на обложке узорам.

– Это поразительно, Люси. Такие живописные мотивы обычно можно найти на мистических трактатах. Я предполагаю, что эти узоры говорят об интересе султана и его писца к суфизму. Возможно, они даже дружили, что, конечно, необычно, но все-таки возможно. Селим III проявлял большой интерес к европейским обычаям и реформам. Да, кстати, манускрипт тоже об этом свидетельствует.

Люси пристально всмотрелась в темно-коричневую обложку. Наверняка раньше кожа была более светлой. Эндер перевернул рукопись, так чтобы им был виден рисунок на обложке.

– Это одновременно изображение лица человека и символическое представление пророка Мухаммеда и его семьи.

– Я не знала, что в исламе можно изображать людей.

– Коран явно этого не запрещает. Объясню это вам позже, когда у нас будет больше времени.

– Эндер, я начинаю понимать, что мне с вами повезло. Спасибо.

Он сардонически ей улыбнулся.

– Вы даже не представляете, как приятно мне слышать это от вас. Боюсь, что не так много наших историков разбираются в каллиграфии. Она по сей день остается черной дырой в истории исламского искусства.

– Это ваше поле деятельности?

– Не совсем. Я расскажу вам побольше потом, но сейчас, к сожалению, у меня назначена встреча.

Эндер пожал девушке руку и ушел, аккуратно вложив старый турецкий манускрипт в папку. Она наблюдала за тем, как он спускается по ступенькам. Затем Люси подошла к краю террасы и посмотрела вниз, на высокую фигуру, идущую в тени платанов, только сейчас осознав, что уже видела его, когда Эндер приносил записку в отель. Она провожала переводчика взглядом до тех пор, пока молодой человек не скрылся в толпе туристов, направляющихся к дворцу Топкапи.

Этим же вечером Люси, вернувшись в отель из паровой бани, находящейся недалеко от Святой Софии, нашла большой конверт с переведенными страницами. Она тут же стала перебирать их, и из конверта выпала записка от Эндера.

Дорогая Люси!

Лично я считаю, что ваш документ подлинный. Он датирован восемнадцатым днем ноября 1797 года Печать библиотеки дворца Топкапи отсылает нас к 1811 году. Присутствует также подпись: «Махмуд II» – тот самый принц Махмуд, о котором упоминается в тексте, сводный брат Селима, наследник трона. Полагаю, что вторая дата свидетельствует о том, что, взойдя на трон, принц решил переместить документ в дворцовую библиотеку. Вы можете проверить мою гипотезу, проконсультировавшись с кем-то более знающим, хотя я убежден в правильности своих выводов. Пообедаете со мной завтра?

Люси вскрикнула. Если только Эндер не ошибся, документ оказался подлинным. И она с удовольствием встретится с ним завтра. Ей стало интересно, может, ее радость от предстоящей встречи объясняется не одним лишь только профессиональным интересом, но девушка не хотела, чтобы что-то мешало переводу манускрипта. И в любом случае, у этого парня были два минуса, которые ее тяготили: высокий рост и красивая внешность. Обычно Люси не тянуло к слишком высоким мужчинам. И она не доверяла красавчикам, чьи безупречные черты напоминали ей бездушных кукол.

Люси легла на кровать и погрузилась в чтение нового фрагмента манускрипта.

«Оружие, из которого мисс Адамс выстрелила в своего преследователя, сильно обожгло ей руку. В тот вечер маленький кусочек стали все еще был в ее руке. Я смог вытащить его своим перочинным ножом. Как может предположить Могущественный Халиф, тот способ, при помощи которого девушка защитила себя, чрезвычайно поднял ее в тазах принца Махмуда. Его собственная мать, Прославленная Накшидиль-Султан, француженка, да и Вы тоже интересуетесь миром, лежащим вне пределов наших земель, поэтому естественно, что и юный принц проявляет такой интерес к чужеземцам.

Затем мисс Адамс рассказала нам, что на протяжении длительного времени она вела правдивую летопись своих странствий, однако раненая рука вот уже несколько месяцев не позволяет ей делать этого. Махмуд предложил девушке, чтобы я выполнял эту задачу за нее, подробно описывая путешествия чужестранцев по нашей стране. Она отклонила предложение, но попросила меня продемонстрировать мое искусство каллиграфии. Я подчинился приказанию принца, как обычно. Сев на пол, я позволил моей руке парить по бумаге, лежащей на колене. Целых два дня мое перо не было в использовании, так как мы путешествовали в экипаже из Белграда, а писать в таких условиях чрезвычайно затруднительно. Могу со всей скромностью заявить, что мисс Адамс и пожилой джентльмен были впечатлены моими мазками кисти.

Шевалье де Сейнгальт; рассматривая мой рисунок дервиша с человеческим лицом (любимый образ Могущественного Халифа), поинтересовался, почему я сделал его, так как Коран запрещает нам изображать людей. Я указал нашим спутникам, что в Священной Книге они не найдут каких-либо прямых указаний, запрещающих изображать человеческие фигуры. Более того, я обратил их внимание на то, что жене Пророка было дозволено сделать диванную подушку» из ткани, украшенной подобными изображениями. Старый джентльмен пробормотал что-то о «мусульманском вздоре». Как я объясню несколько позднее, шевалье де Сейнгальт не проявляет к нашим обычаям того же интереса, что и мисс Адамс.