Если копнуть поглубже - Тимоти Финдли Страница 65

— Но сегодня наш объект — красота видавшего виды дерева и кирпича, красота известняка покосившихся амбаров и разваливающихся домов. Брошенных комнат и гниющих балок. Я не собираюсь вам указывать, что рисовать. Вы прекрасно знаете: я никогда так не поступаю. Пусть предмет сам привлечет ваше внимание — и никаких объяснений, никаких словесных интерпретаций. Только вы, ваше зрение, перья и карандаши.

Они приехали туда, куда Джейн везла теперь Милоша — к заброшенному дому, пустому амбару, заросшим дорожкам и запущенному саду.

Когда-то за этим местом заботливо ухаживали пять или шесть поколений одного семейства. Но вот последние умерли, и за тридцать лет здесь не сохранилось ничего от былой жизни. Окна выбиты, двери слетели с петель, по комнатам разгуливает ветер. Оба крыльца завалились, печные трубы раскрошились, обои выцвели, привидения разбежались, осталась только память о криках и шепоте, голосах в коридорах и смехе на лестнице. Даже мыши как будто ушли. Словно когда-то давным-давно всех срочно эвакуировали.

В амбаре и сарае забытая, гниющая утварь, остатки конских волос, коровий и свиной навоз, лестницы сломаны, все в паутине, окна от времени заросли толстым слоем грязи, упряжь и недоуздки разбросаны беззаботными шаловливыми детьми, которые забегали сюда поглазеть, как жили «тогда», «раньше», «сто лет назад».

Джейн проехала по дорожке и дальше во двор, где росли клены и рушились заборы.

И почувствовала, как со всех сторон ее обступают призраки — мужчины, женщины, дети, собаки, кошки, лошади, коровы: все хотели посмотреть, кто посмел потревожить их развалины…

Джей Ти называл этот амбар собором среди дикой природы. Джейн была с ним согласна. Вся территория — и дом, и сарай, и амбар — казалось, обладала некоей святостью.

Она заехала с задней стороны дома, где располагалась прачечная и ручной насос. Помещение успело лишиться двери, кожаные части насоса сгнили, но на ввинченном в стену крюке до сих пор висел металлический ковшик.

Они вылезли из машины, и Джейн открыла багажник.

— Я захватила для тебя одеяло и халат на случай, если замерзнешь.

— Это вряд ли, — заметил Милош. — Сегодня так жарко, что я вспотел в одной рубашке, хотя и открыл в машине окно.

Он улыбнулся.

Это хорошо, подумала Джейн. Я и хотела, чтобы он вспотел. В таком случае…

Она не забыла захватить немного масла для загара, зная, что на модель наносят такое масло, если человек позирует обнаженным перед художником и особенно перед фотографом. Тогда свет лучше обрисовывает линии тела.

Она подала Милошу одеяло и халат и, порывшись в сумочке, извлекла фотоаппарат.

— Фотоаппарат? — встревожился он.

— Да. Я собираюсь тебя снимать.

— И делать отпечатки?

— Да.

— И кто их увидит?

— Только я. И ты.

— Не знаю… Если жена…

Джейн рассмеялась:

— Милош, перестань… Ты что, подозреваешь, что я пошлю снимки твоей жене? Зачем мне это надо?

— А если кто-то другой…

— Никто. Даю тебе слово. Фотографии предназначены только для меня, чтобы я могла тебя нарисовать. Так тебе будет даже легче — не придется долго позировать без движения. — Джейн ждала; на секунду ей показалось, что он откажется.

— Так их никто не увидит?

— Никто, кроме меня. Я даже сама все проявлю и напечатаю. — Она солгала: в их доме не было лаборатории. Но пока ей не хотелось об этом думать. Главное — сделать снимки.

Милош, отвернувшись, колебался, затем пожал плечами и сказал:

— Ну, если вы обещаете…

— Обещаю.

Он улыбнулся, подошел и пожал ей руку.

— Хорошо, давайте.

Джейн чувствовала, как он нервничал, но сама волновалась не меньше, если не больше его.

Я — профессионал. Он не должен догадаться, что в этом есть что-то, помимо профессионального занятия. Нельзя проявлять признаков желания — меня ничего не интересует, кроме его контуров и проекций.

Джейн пыталась думать о формах, но думала только о теле.

Фотография ню. Старо как мир. Обнаженные мужчины и женщины — господи! — тысячи, десятки тысяч во всех газетных киосках страны. Повсюду!

— Тогда приступим. Нельзя упустить подходящий свет.

— Нельзя. — Милош посмотрел на небо. Было без пятнадцати четыре. — Где? — спросил он.

— Я думаю, в амбаре.

Брошенное здание выглядело точно так же, как в прошлый раз, — только обшивка еще больше ободралась.

Отовсюду сквозь дыры проникали наполненные пляшущими пылинками полосы света — одни резкие, словно прожектора, другие более театральные, будто ими управляли.

За стойлами у лестницы находились люки, через которые некогда подавалось сено и солома. Копны тридцати- или сорокалетней давности то ли от времени, то ли по чьей-то воле оказались сваленными на пол и теперь лежали немым напоминанием о другой эпохе — о других судьбах, другом труде и заботах.

Обтесанные липовые опоры покоились в зацементированных основаниях, но цемент выветрился, и стал виден песок и щебень. Грубо срубленные горизонтальные балки все еще держались на своих местах, хотя обшивка стен отсутствовала. Все в этом амбаре было ручной работы: брусья скреплены деревянными колышками, обшивка — там, где она сохранилась, — прибита самодельными гвоздями с квадратными головками.

Милош, похоже, подавленный размерами пустого пространства, в котором они оказались, начал машинально расстегивать пуговицы на рубашке.

Теперь Джейн точно знала, чего хотела. Надо было только найти место, где ему сесть.

Две-три копны соломы и одеяло на них — именно то, что требовалось.

Она поставила сумку на пол и стала стаскивать в нужное место солому; в итоге две копны пошли на сиденье и три — чтобы облокачиваться. Эти три она положила друг на друга.

Все продумывалось заранее — на прошлой неделе, когда она прикидывала, чего должна добиться.

Милош сидел на расшатанных ступеньках ведущей на чердак лестницы и снимал ботинки и носки. Рубашка уже висела на колышке, ремень и верхняя пуговица брюк расстегнуты.

— Здесь очень тепло, — заметил он.

Отлично, подумала Джейн. Чем теплее, тем лучше.

Она открыла футляр камеры.

«Кэнон».

На объективе значились цифры: 70/200, 2,8.

Они ей ничего не говорили. Джейн только знала, что нужен именно такой фотоаппарат. Эту модель ей одолжила подруга, которая занималась портретной съемкой.

«Поскольку ты очень мало понимаешь в объективах, профессиональная камера тебе ни к чему, — объяснила она. — А эта как раз подойдет».