Операция "Выход" - Скарлетт Томас Страница 68

– Каково мне? Ох. Не знаю. Когда это случилось, я была в полном раздрае, но понимаете…

Хелен медленно и мягко произносит:

– Но время лечит?

– Да. Не знаю. Чуть-чуть. Это больше похоже на примирение с утратой, с чувством вины, со всеми этими вопросами, которые задаешь себе, – не сделала ли ошибки, думала ли о том, о чем надо бы, правильно ли себя вела.

Хелен кивает.

– Гм-м, гм-м, – говорит она. – Совершенно верно.

Джули как-то не по себе. Хотя она больше семи лет не виделась и не разговаривала с матерью, та, в сущности, почти не изменилась. Ее любимый способ поближе знакомиться с человеком – все тот же: выведать самое страшное, переломное событие в его жизни, разузнать все мучительные подробности и выспросить, какие чувства оно в человеке вызывает. Шарлотта вроде не сильно смущается. И тут Джули понимает: должно быть, это оттого, что Шарлотта привыкла поступать точно так же. На самом деле, думает Джули, у Шарлотты, пожалуй, больше общего с мамой, чем у меня.

Дэвид зевает, отчего Джули зевает тоже. В гостиной явно светлеет, хотя доступ света почти полностью перекрыт шторами и мешками для мусора. Часы на стене сообщают, что уже полвосьмого утра. Хелен еще пару раз задумчиво хмыкает, кивая Шарлотте, поднимается, потягивается и предлагает всем отправляться спать.

– Располагайтесь по своему усмотрению, – говорит она, выдав им ворох одеял, подушек и спальных мешков. – Одному или двоим из вас может захотеться пойти к Люку – если захочется, возьмете с собой спальники. Так. Вот это… – Она указывает на один из диванов. – Это футон. Я его еще ни разу не раскладывала, но уверена, что это просто. На втором диване вполне уместится кто-нибудь, кто поменьше ростом – ты, Джули, или ты, Шарлотта, – а оставшемуся без дивана придется лечь на полу здесь или в комнате Люка, или уж не знаю где. – Она смеется. – Я впервые принимаю пятерых гостей.

– Значит так, я пойду наверх, – говорит Дэвид, когда Хелен уходит.

– Я с тобой, – говорит Шантель.

Они собирают постельные принадлежности и уходят к Люку.

– Что ж, остаемся мы с тобой, детка, – говорит Шарлотта Джули. Она встает и оценивает посадочные места. – Может, разложить футон? – Она стаскивает огромное покрывало и дергает футон, заходя то слева, то справа. – Да как, на хер, это выдвигается?

Джули рассматривает футон. Все очень просто.

– Вот так, – говорит она, разложив его.

– Тут холодно, – замечает Шарлотта. – Мы вполне можем лечь вдвоем.

– Он большой, – кивает Джули. – О'кей, почему нет.

Что еще она может сказать? Нет, я не хочу спать с тобой, потому что когда-то я хотела спать с тобой! Да уж. Однако девушки постоянно спят вместе, правда? Один из девчоночьих приколов. Получится глупо, если она скажет, что не хочет спать с Шарлоттой.

Они расстилают на футоне одеяла и кидают на него пару подушек.

– Как ты думаешь, я могу здесь покурить? – спрашивает Шарлотта.

– Не знаю, – отвечает Джули. – Не знаю, что на это скажет мама. Открой окно, если получится, – уверена, все будет нормально. Камин вместо пепельницы. Я тоже хочу покурить, так что… Если она что-нибудь скажет, завтра мы не будем.

– О'кей.

– Я проголодалась. Пойду посмотрю, что есть на кухне.

– О'кей, круто. – Шарлотта принимается скручивать сигарету. – Найдешь что-нибудь вкусненькое – принеси и мне.

– Конечно.

– Ты, должно быть, умираешь с голоду, – говорит Шарлотта, когда Джули подходит к двери, ведущей из гостиной на кухню. – Ты ведь так сэндвичей и не поела?

Кухня маленькая, на окне два ящика с зеленью. Само окно заклеено мешком для мусора, так что Джули открывает дверь черного хода, чтобы впустить немного воздуха и света. Снаружи виден скромный садик Хелен: кусты, осенние листья и всякая зелень; между грядок вьется узенькая тропинка, кажется, никуда не ведущая – разве что к крохотному сарайчику. Сразу за дверью, в нише под навесом, лежат ведро, совок и пара садовых перчаток. Льет дождь. Хватит с Джули дождя. Она захлопывает дверь.

Ей хочется шоколада, но на кухне его нет. В маленьком холодильнике она находит хуммус, ростки фасоли, натуральное коровье молоко, овечий сыр, морковный сок, натуральный овощной коктейль и небольшой серый хлебец. А также куриные яйца, огурец, несколько банок йогурта, несколько банок оливок – все из магазина «Сейфуэй» – и две бутылки белого вина. Ничего съедобного не наблюдается, хотя Джули помнит, что в детстве любила хуммус и морковный сок. В шкафу обнаруживаются травяные чаи, витаминные добавки, «Эхинацея», [53]мед, чечевица, сырая фасоль в пакетах (это один из величайших страхов Джули: все знают, что если приготовить фасоль неправильно, она тебя убьет), рис, консервированный суп и несколько мешков натурального овса. Ни тебе хрустящего картофеля, ни конфет. Отчаявшись, с легким головокружением, Джули отрезает кусок вязкого серого хлеба и намазывает его медом.

Она высовывает голову из-за двери в гостиную.

– Хочешь хлеба с медом? – спрашивает она Шарлотту.

– Нет, я сыта, спасибо. Однако не откажусь от чашки чая, если ты его сделаешь.

– Нормального чая?

– Нет, ромашкового, пожалуйста. Его мне твоя мама заваривала.

– О'кей.

Джули ставит чайник и закрывает банку меда крышкой. Убирая ее в шкаф, она напрягается от усилия и понимает, что у нее началась икота. Она задерживает дыхание. Когда у нее в последний раз была икота? Может, в детстве. Задержка дыхания не помогает, и следующий «ик» выскакивает из нее с ошеломляющей силой. Икота связана с тем, что твою диафрагму охватывают спазмы, правильно? На самом деле это очень страшно. Что бы там ни билось в спазмах у нее внутри, оно больше, чем ее сердце… Может, при инфаркте возникает такое же ощущение, только послабее? О боже. На подставке для сушки посуды стоит стакан. Джули наполняет его водой, наклоняется над раковиной, делает полный выдох и пытается попить. Прием не срабатывает. Вдобавок она напилась воды из-под крана. Господи.

Джули выливает остаток воды в раковину и закрывает глаза. Пробует как можно дальше высунуть язык, но это тоже не помогает. Ей нужно прекратить это безобразие, а не то она превратится в того парня из Айовы, который проикал 60 лет подряд. Теория такова: если по-настоящему сильно сосредоточиться на чем-нибудь постороннем, икота пройдет, так? Математика. Математика может все. Один да один – два. Два раза по два – четыре. Четыре раза по три – двенадцать. 12 раз по 4 – 48. 48 раз по 5 – 240. 240 раз по 6-1440. 1440 раз по 7-10080.

Чайник кипит. Икота прошла.