Теперь я твоя мама - Лаура Эллиот Страница 68

Отец занялся крапивой. Он раздет до пояса, его спина блестит от пота. Она перегибается через изгородь и наблюдает за тем, как он трудится. Запах свежескошенной травы такой приятный, что Джой хочет вдыхать его вечно.

Отец подходит к ней и замечает цветы.

– Ты едешь на кладбище?

– Да.

Даже теперь, полтора года спустя, она не может поверить, что мать лежит там. Заползают и выползают черви… Джои ненавидит эти мысли, но они не идут у нее из головы. «У тебя слишком развито воображение, – говорит она себе. – Почему ты не можешь быть просто счастлива?»

– А потом куда? – спрашивает отец.

Почему бы ему просто не посадить ее на цепь?

– Я встречаюсь с Люсиндой.

Это не совсем ложь. Люсинда будет с компанией, которая загорает у бассейна Дэнни. Но Дэнни в опале. С точки зрения отца, ей с ним дружить нельзя. Ее все еще передергивает от стыда, когда она вспоминает, как он кричал по телефону на Виктора Брина и приказывал ему контролировать его «кретинического отпрыска».

– Я поеду с тобой. – Отец опускает серп и вытирает лоб. – Дай мне десять минут на душ, и поедем. Я как раз хотел прополоть сорняки вокруг могилы и избавиться от хвоща. Он разрастается просто кошмарными темпами.

– Я поеду вперед, – отвечает она. – Мне хочется на велосипеде.

– Тогда увидимся там! – кричит он ей вдогонку.

Отец состоит в местном клубе любителей пеших прогулок. Кроме прогулок по окрестным холмам, которые они предпринимают каждые выходные, они также поддерживают в чистоте кладбище. Когда кто-нибудь в Маолтране умирает, они собираются и роют могилу. Ее отец говорит, что это очень старая традиция. Члены клуба вырыли могилу и для ее матери. Когда ее гроб вносили в церковь, они выстроились почетным караулом. Джой их почти не замечала, хотя они стояли по обе стороны от нее, когда она пошла за гробом. Больше всего ей запомнилось то, как крепко мать сжимала ее запястье в машине скорой помощи.

Отец занимается расчисткой зарослей вокруг заброшенного коттеджа. Она бросает велосипед и стоит в пустом дверном проеме. Она помнит, как однажды застала мать за выкорчевыванием примул.

Спекшаяся глина крошится под ногами, и возникает другое воспоминание. Ее мать молится в этом самом месте. К тому времени земля уже мертва, вокруг лишь высохшие стебли и гниющие листья. Слезы текли по ее лицу, когда она обещала не записывать имя Джой в Судебную книгу.

Сегодня у ног Джой растут колокольчики. Они настоящим ковром покрывают землю и колышутся под порывами легкого ветерка. Над клевером гудят пчелы. Но среди листьев больше не вспыхивают голубым пламенем глаза матери, не слышен знакомый голос, предостерегающий об опасности.

Дорога сверкала подобно миражу, когда Карла ехала по известняковой громаде Буррена. Оказавшись на вершине очередного холма, она заметила вдали волны Атлантического океана, накатывающие на прибрежные скалы. Она доехала до Маолтрана уже под вечер и оставила машину возле католического костела. Двери в храме были открыты. Она мгновение поколебалась, потом вошла и склонилась перед алтарем, где две женщины расставляли цветы. Она услышала их тихие голоса, когда села на скамью и сложила ладони на коленях. У нее не было ни малейшего желания молиться. Она не обращалась к Богу с тех пор, как ее горячие, отчаянные молитвы остались без ответа.

После встречи с Диланом в голове у нее все перемешалось. Она строила планы один безумнее другого. Она подавила первое желание пойти прямо в полицию, зная, как и Дилан, что, как только она заговорит, назад дороги не будет. Она представила газетчиков, прущих на нее, словно стая саранчи, обгладывающая все на своем пути. Желание защитить ребенка, которое она испытала, когда стояла возле кроватки Исобель, вернулось и вызвало смешанные чувства радости и печали. Она два раза звонила Роберту, но клала трубку, прежде чем устанавливалось соединение. Она решила довериться Лео и Фрэнку, но потом передумала, зная, что их советы и осторожность помешают ей.

Джой Доулинг – она должна думать о ней, используя это имя, пока не придет время, когда они с Робертом смогут через суд предъявить на нее свои права, – потеряла женщину, которая ее вырастила. Скоро она потеряет человека, которого считала отцом. Карла старалась не потерять голову. Она чувствовала, что не в состоянии действовать в своих интересах, однако желание отправиться в Маолтран и дышать тем же воздухом, что и ее ребенок, пересилило.

– Я хочу сделать перерыв, – пояснила она, когда рассказала Фрэнку, что сняла на месяц коттедж в графстве Клэр.

– Но зачем? – спросил он. – Мы же собираемся на три недели во Францию в сентябре.

– Знаю. Но сейчас я хочу уделить немного времени себе.

– Это потому, что я предложил тебе выйти за меня замуж? – Фрэнк внимательно посмотрел на нее. – Я не думал, что мое предложение так на тебя подействует.

– Это не имеет никакого отношения к твоему предложению. Я постоянно в напряжении…

– Тогда это имеет отношение ко мне. Я дестабилизировал тебя.

– Ради всего святого, Фрэнк, моя жизнь не управляется твоим поведением или решениями! – отрезала она. – Это касается меня и моей дочери. Я подумываю написать свою историю.

– Ты всегда отказывалась даже рассматривать подобный вариант, когда я тебе предлагал.

– Я передумала. Скоро Исобель исполнится шестнадцать лет. Это может стать еще одной возможностью напомнить о ней.

– А как же ты? Как ты справишься с газетчиками?

– Мне необходимо о многом подумать, Фрэнк. Поэтому мне и нужно побыть одной.

Лгать было легко: она подбросила ему причину, которую он мог понять.

Одна из женщин повернулась и бросила на Карлу любопытный взгляд, прежде чем продолжить возиться с цветами. Она ставила длинные тонкие стебли лилий в кувшин. Запах напомнил Карле об Эдварде Картере. Она прочла о его смерти в «Айриш таймс». В парочке бульварных газетенок вспомнили о скандале с пропажей Исобель и их безуспешных попытках ее отыскать. Джанет тогда позвонила Карле и сказала, что сердце ее отца не железное.

Из ризницы вышел священник и заговорил с женщинами. Они рассмеялись чему-то, что он сказал. Их смех преследовал Карлу, когда она покидала храм. Кладбище располагалось рядом. Она открыла низкую калитку и прошла по аллейке, обсаженной тисами. Это было старое кладбище с могильными камнями, покрытыми лишайниками и почти стершимися надписями. Дальше начинались более новые захоронения. На этих надгробиях, которые четко выделялись белым мрамором и полированным песчаником, можно было без труда прочесть имена, выполненные черными буквами. Она прошлась по узким дорожкам, выискивая одно имя. Нужную могилу она обнаружила на границе со старым кладбищем.

Семья Сюзанны Доулинг установила ей простое надгробие из песчаника. В вазе стояли увядшие цветы. Вокруг могилы были посажены маленькие розовые кусты. В фонаре горел вечный огонь. На надгробии были высечены две надписи, но именно вторая привлекла ее внимание. Она заставила себя прочесть ее.