Мексиканский для начинающих - Александр Дорофеев Страница 69

– Пустяки! Представь Ваську во всей полноте и жми по полю из края в край, – объяснил дон Борда.

Действительно, получилось просто, как чихнуть с маленькой заминкой. На рельсах теперь сидели два призрака – дон в камзоле и Васька, в чем мама родила.

– Оплошность новичка, – успокоил дон Борда. – Всегда спешат, да одеться забывают. Не смущайся, милок, – на Ваську похож! Только невесел. Чего невесел‑то?

– Обстоятельства, – пожал плечами Илий.

Дон Борда насторожился:

– Какие такие? Не помер ли наш друг с перепою?

– Почивает, слава богу!

– А чего, дражайший, витаешь соло? Не по правилам!

– Каюсь, – вздохнул Илий. – Так заведено было, что Васька отпускал проветриться. И представьте, сеньор, – доигрались. Вселился кролик Точтли!

Дон Борда подпрыгнул на рельсе, прихлопнув по коленям:

– Вот и гляжу – Васька, не Васька! У тебя взор голубиный, со слезою. А у того – шальной, с косым огоньком. Знаю прощелыгу Точтли, – в любую дыру скаканет. Невелика беда – надерем уши!

Илий повеселел, но закис дон Борда.

– Кролик – дрянь. Кролику – по шее… У меня печаль профундей. [34]Обокрали! Был тайник, где берег на судный день золотые уши да изумрудный…

– Франциско! – воскликнул Илий. – Человек из Тулы!

Призрак дона Борда раскалился, как утюг.

– Он, собака! На моих глазах! Уж я грозил костлявым пальцем, кандалами звенел, филином ухал, черепами швырялся и тазобедренными костьми…

– А серой, сеньор, воняли? – поинтересовался Илий.

– Уж как вонял, прости Господи! Чем только – зарином, заманом, табуном! Не берет, собаку. Сунул в карман глаз с ушами – и был таков! Грабитель!

От профундного огорчения дон Борда замельтешил в воздухе, как густое облако мошки, еле удерживаясь в более-менее призрачном виде.

– Лучше Ваське подарил бы на свадьбу!

– Какая свадьба? – удивился Илий.

– Хорош дух! Слухов не знает, сплетен не ведает. Есть у твоего милая. Шурочкой звать! – подмигивал дон Борда то левым, то правым. – На святую Приску похожа!

– Простите, сомневаюсь! – твердо сказал Илий. – С девицей знаком и святости не заметил.

– Святость дело наживное, поверь старику. Не было ни на грош и – хоп! – полны закрома!

– Сложный вопрос! – уперся Илий. – Что есть святость? Оставим! Не то запутаемся греховно в тонких материях.

Дона Борда задел этот тон и скептицизм касательно Шурочки.

– Ты, дорогуша, не забывай, что голым задом на рельсе сидишь. Смешно, право, умничать!

– Умничать дурно, – покорно кивнул Илий. – Одно скажу – свет святости это, как свят светости.

Вряд ли у призраков чего-либо отваливается, но у дона отвалилась Борда. Он шарил в темноте по шпалам. И тогда все воссияло серебристо, и сеньорита прилучилась, как свет немыслимой звезды.

Дон живо отыскал Борда и поклонился в пояс:

– Святая великомученица Приска! Какими судьбами в наши рудники?

Сеньорита молчала, посверкивая святостью.

– Вырвали язык на заре христианства, – пояснил дон Борда. – Но слышно мысли.

– Могу послушать? – застенчиво спросил Илий.

– Голые призраки не ловят святых мыслей, – покачал пальцем дон Борда. – Кстати, неприлично светиться… Не в бане все же.

– Пердон, гран пердон, – зарделся Илий, поспешно укрываясь в шахтерской вагонетке. – Не обращайте внимания!

– С радостью бы. Но дело в том, что святая Приска явилась забрать Ваську.

– То есть?! – выскочил Илий, будто чертик из коробочки. – Куда?

– Сожалею, – в чистилище!

– Уже взвешен? – спросил Илий, бледнея всем телом, как это могут только призраки.

– Увы! И найден слишком легким.

– Это не по закону! Взвешивали без меня! Буду жаловаться!

– Напрасно, – поморщился дон Борда. – Скройся, дружок, а я поговорю со святою тет-а-тет.

Илий скорчился на дне вагонетки, как измочаленный забойщик. Он не понимал, что происходит. Как могли взвешивать Ваську без духа? Но если взвесили-таки и нашли слишком легким, – какие разговоры!? Дело решенное! Узнать, когда исполнятся сроки, да готовить беднягу в путь. Жалко до слез! Только о наследстве узнал, жениться надумал и – нате вам! – чистилище. Все суета сует, вечная суета!

– Эй, каторжник, вылезай – святая отбывает!

Приска едва заметно улыбнулась, приложила руки к сердцу и растворилась в небесном серебряном свете, сполохи которого долго озаряли шахту.

Призраки, как две зимние вороны, тоскливо сидели на рельсах.

– Сказала – когда? – спохватился Илий.

Дон Борда потянулся с кастаньетным щелканьем призрачных суставов:

– Вылет откладывается. Погодно-технические причусловины. О точном времени не осведомлен. Справляйтесь у Всевышнего.

– Уже? – не понял замороченный Илий. – Какие причусловины? Причастие? Сколько часов?

– О часах, милейший, речи нету. Твоему Ваське большая отсрочка. С одной причусловиной…

– Сеньор! Это… возможно ли? Бывает ли в господнем мире?

– Сынок, у нас в провинции, в странах третьего мира, все возможно, все бывает. По себе знаю. Посылают простых святых за грешными душами. А с простыми-то проще. Внушаемы, – дон Борда прищелкнул пальцами. – Почему, думаешь, здесь столько долгожителей?

– Прошу, прошу! – взмолился Илий. – Не надо дурно о святых!

– Напротив, любезный, я со всем почтением! – Дон Борда помолчал, припоминая что-то.

– Приска святая хорошая, без заскоков. Было дело, являлась во снах моему Мануэлю – наставила на путь. А я в ее честь, как известно, – собор! Хоры вышли скользки… Да что об этом! Сговорились мы – будет Ваське поблажка, если пожертвует изумрудный глаз да золотые уши на новый храм всем святым.

– Инкреибле! [35]– охнул Илий. – Из огня да в полымя! Глаз с ушами! Откуда? Прикончить Франциско? Нет, нет, святые не толкают на убийства!

– Без паники! На небесах известно – глаз и уши у Васьки будут нынче.

И дон Борда приятным призрачным баритоном начал известный гимн в честь всех святых:

«Когда святые в рай идут, о Господи, как я хотел бы, о Господи, как я хотел бы шагать средь них в одном строю! И вторило издалека высокое, как с хоров, певческое эхо. И подхватил Илий. Хоть и странно для голого призрака исполнять гимны, но кто не запоет в шахте на рассвете!