Скинхеды - Джон Кинг Страница 69

Скинхеды гуляют

Клуб «Юнион Джек» тяжело дышал, а персонал отважно противостоял наплыву томимых жаждой выпивох, Бастер держал весь штат на ногах, пот пропитывал его шермановскую рубашку, когда он работал за стойкой, Кэрол и ее подруга Таня были в синих «Фред Перри» с отложными воротничками, отделанными белым кантом. Бильярдные столы закрыты и сдвинуты к дальней стене, на их обычном месте возведена временная сцена, клубный флаг внесен внутрь и повешен на стену позади музыкального пульта, за которым работали Гено Блю и Дюк Дейл, перенося Клуб «Классика Ска» в сердце Слау. Терри видел, как приезжали молодые «челси», сразу после драки с «лютонами» на Уоррен-стрит, впереди всех Малолетние Преступники прокладывали путь к барной стойке, сделав заказ на пятнадцать пинт лагера. Терри видел, как его племянник Рэй одобрил их выбор, встретив на пути Йана и важно назвав их ХОРОШИМИ МАЛЬЧИКАМИ. Он подумал было сказать Рэю, что лагер — это напиток для девушек, что настоящие мужчины пьют горькое пиво, или светлый эль, или «Гиннесс», — все, что угодно, только не это европейское пойло — но решил не вмешиваться.

Терри знал, что умирает, но он хотел по крайней мере уйти красиво. Он вел себя так, будто пьет на собственных похоронах, с тем лишь отличием, что люди могли его видеть и поболтать с ним, не мрачнели и не хмурились. Это были чудесные проводы и он смаковал каждую секунду. Побочные эффекты от лекарств, которые он принимал, и последствия его лечения разбудили в нем множество воспоминаний, похороненных за все предыдущие годы. Подзабытые лица проносились перед его взором, но в реальной жизни. Он перестал думать о похоронах, проводах и всем остальном и сосредоточился на настоящем моменте, в динамиках стучала музыка, и он быстро понял, что готовится сюрприз, возможно — вечеринка у него дома.

И когда Лориэл вернулся с футбола, а Рэй взял билет в Ньюкастл, божась, что на этот раз появится на площадке, его подозрения подтвердились. Когда Рэй предложил остановиться в клубе по дороге из Челси, после того как они посидели в «Коке» на Норт Энд Роад и пили вино в «Паддингтоне», он предположил, что это особая тактика, чтобы протянуть время, что колбасные рулеты и сэндвичи еще не готовы. Было совершенно ясно, что его ждет, и он подыгрывал приятелям. Хокинз и Бастер сворачивались после игры, Терри повертелся возле них, говоря, что это его день рождения, и отчего бы им не выпить с ним по пинте, но в конце концов отпустил их, хоть и не ожидал такого оборота. Ему не верилось, что они решают такую большую проблему, все эти собравшиеся здесь люди.

Он видел, как Хокинз идет от барной стойки, неся в руках три пинты, припомнил те времена, когда они были мальчишками в молодежном клубе, потягивали чай и жевали бисквиты, как он превозносил певцов из Вест-Индии, знакомился с разной музыкой, он попытался вспомнить, как то место выглядело изнутри, цвет стен и запахи в воздухе, и это пришло к нему, сперва медленно, как художественный образ, затем более ясно, скромный маленький зал с металлическими или деревянными стульями, расшатанными столами, мишенью для «дротиков» и бильярдным столом, раковиной и чайником на маленькой кухне. Он увидел огни рождественской елки и проигрыватель, динамики и потрескивающий микрофон, стулья, расставленные вдоль самой длинной стены, сложенные столы, неожиданно картина стала четкой, и взглянув на типа, которому Хокинз передавал пинту, он нахмурился, встряхнулся, не веря глазам своим, и поспешил пожать руку Робу Моду. Их лица исказились, и Терри не мог остановиться и все качал головой.

Роб носил все ту же стрижку и выглядел великолепно, — как Ронни Вуд [201], он сказал Терри, что он живет в Бэсинг-стоке, что услышал о сегодняшней вечеринке от своего приятеля в мотоклубе, вспомнил имя, связался с Аланом и решил прийти поздороваться. С тех пор, как они виделись, прошло, наверное, лет тридцать, и Терри был рад видеть, что Роб все такой же стиляга, даже больший стиляга, чем прежде, и они проговорили целую вечность, делясь своими историями, Роб вручил Терри визитку со своим адресом и телефоном, этот штрих говорил кое-что о человеке и его достижениях, Терри взглянул по сторонам и увидел своего сына и его приятелей у музыкального автомата, они разглядывали механизм, и это было невероятное чувство, видеть так много друзей и родных в одном месте, всех вместе. Он мог бы и отойти в страну снов этой ночью, если бы не его дети.

«Юнион Джек» должен выжить. Если бы люди понимали, что красное, белое и синее — все это значит пить и смеяться, собираться вместе и не давать чужакам разделять вас, он мог бы висеть снаружи, и в ясные, И в ненастные дни. В конечном счете, это молодежь должна сохранить клуб, и он верил в молодых людей своей нации, и не верил тому дерьму, что пишут о них в газетах, он слышал все это и раньше. Пришли его дочери, и он представил их Робу, человеку, который научил его разбираться в музыке, и вообще-то, повлиял на всю его жизнь. Они были живыми и веселыми, в точности как их мать, знали классические записи и исполнителей — как и Лол, да по-другому и быть не могло. Сегодня здесь не было Эйприл. Он не мог дотронуться до нее, ощутить ее запах, слышать или чувствовать ее. Она была где-то в другом месте. Если существует загробная жизнь, то они увидятся снова, и он почувствовал, будто туча миновала, отплыла и растаяла. Пришла Энджи и остановилась неподалеку, Фрэнк нес пинту, а Стив протянул ему чашку с картошкой-фри, и вокруг в клубе было еще много друзей. Он надеялся, что они не передавят друг друга. Он допил свою пинту, и Энджи потянулась за пустым стаканом, а Терри потянулся за стаканом Фрэнка.

Рэй похлопал Терри по спине, и они принялись шутить и подкалывать друг друга, как дети, и хотя Рэю грозила тюрьма, в ближайшие пару часов он не собирался думать об этом, а просто быть с дядей и ребятами. Барыги получили по заслугам, и если он увидит их снова, возможно, им достанется больше. В следующий раз не будет никакого мистера Добрая Душа. Он принялся смеяться. Это была его проблема. Он был слишком беспечен. А Терри взглянул на своего племянника и порадовался, что он так счастлив. Он тревожился за Рэя, хотел сказать ему, что умирает, попросить у него совета о том, как ему сообщить эту новость детям, но сейчас было не время. Удивительно, как все менялось, потому что он чувствовал себя прекрасно и не мог поверить, что жизнь его подходит к концу.

Рэй оглядел комнату и заметил ладную пташку, она шла своей дорогой, настоящая секс-машина, Беки Бондаж. Он ничего не мог с собой поделать, ему нравились панкетки, он подумал о норвежке, которая сбежала от него в «Лондон Каллин», о девушках, которых он знал раньше, девушках что надо, вселявших огонь и в «The Electric Ballroom», и в «The Clarendon». Он подумал о Лиз и улыбнулся, представив ее такой, какой она была в молодости, это было что-то особенное, за нее стоило бороться. Он должен был рассказать ей, как его поймали, как он отделал этих Али Г., как его обвинили во всех грехах. Она сидела в спальне, дверь была закрыта, и сперва смотрела на него широко раскрытыми глазами, ничего не говоря, ее голова опустилась, и она принялась изучать ковер, а в конце она встала и подошла, села на его колено и обвила руками шею, поцеловала его в губы, лучший поцелуй из всех, что он получал. Они спали вместе, и было похоже, будто что-то зажглось у нее внутри. Она обещала навещать его в тюрьме, куда бы его ни отправили, она была рада, что он отдубасил этих гребаных барыг, а потом она оделась и все сидела внизу, она была в сомнениях, колебалась. Он не знал, что случится потом, но чувствовал, что все это было на один раз.