Запуск разрешаю! - Станислав Новицкий Страница 69

— О боже! Не верю. — Виктор вытащил и расцеловал зеленую купюру. — Пятьдесят баксов! Не может быть! Серж, посмотри у себя. Возможно, это на двоих?

Открываю свой конверт:

— Аналогично.

— Невероятно, — ликует Виктор. — Пятьдесят баксов за четверть часа!

— Это очень большие деньги, — соглашается Майкл. Видно, что он сам не ожидал таких высоких гонораров. — Очень, очень хорошие деньги.

Майкл завел двигатель. Виктор тут же приступил к расчетам.

— Пятьдесят за пятнадцать минут. Двести за час. Тысяча шестьсот баксов за смену. Майкл, какая у тебя зарплата?

— Это не принято обсуждать в Америке, — говорит расстроенная Лена. Ей было обидно. Не удалось заработать.

— Ничего, Майкл свой. Сколько получаешь в месяц, Майкл?

Майкл что-то долго подсчитывал в уме. Наконец ответил:

— Шесть тысяч. Но это без вычета налогов. Надо отнять иншуренс — страховки за дом, машину, медицинское обслуживание, банковские кредиты… Остается меньше половины.

— А я, Майкл, видал? Могу на одних лекциях заработать за день тысячу шестьсот долларов!

— Это очень много. Даже для Америки.

— Майкл, организуй нам еще выступления. И вообще, бросай работу. Создадим фирму. Будем ездить по стране. Читать лекции. С нами не пропадешь.

— Хорошо. Я подумаю, — улыбается Майкл.

В тот день как-то неожиданно еще раз всплыла тема зарплат.

Назавтра мы собрались ехать в Вудсток. К подруге Барбары и Майкла.

— Для этого, — сказала Барбара, — мне придется работать ночью.

В небольшой мастерской, стоявшей рядом с домом, Барбара занималась производством изделий из керамики. Она изготавливала нехитрый ширпотреб: вазы, кувшины, рамки под фотографии, сувениры с видами Аннаполиса и Балтимора, ангелочки, цветочки. Сама придумывала темы и формы. Сама лепила, раскрашивала, обжигала…

За ужином мы вызвались помочь хозяйке.

Спустя час под ее присмотром Виктор месил глину. Барбара с Леной заливали формы. Мы с Майклом обжигали глиняные изделия в специальной электрической печи. Работали допоздна. Наговорились досыта.

— Барбара, а какой у тебя отпуск?

— Не знаю.

— Как это? — удивляется Виктор. — У меня больше тридцати. Двадцать четыре дня. Плюс выходные, плюс отгулы, плюс северные. А у тебя?

— Не знаю, — улыбается Барбара.

— Ну вот, к примеру, тридцать дней в году можешь взять?

— Могу.

— А сорок?

— Конечно.

Обалдевший Виктор прекращает работу.

— А два месяца?

— Да хоть полгода, — переводит Лена.

У Виктора падает инструмент из рук.

— Ты можешь взять отпуск на полгода?

— Разумеется, — говорит Барбара, — я могу отдыхать еще дольше.

— Так почему же мы здесь вкалываем? Бери отпуск. И бросим это дело.

— А кто мне заплатит?

— Как кто?

Для нас очевидно: за все рассчитывается государство.

— Кстати, сколько раз в месяц тебе платят? У нас два раза. Аванс и получка. А у вас?

— У нас зарплату я могу получать хоть каждый день. Виктор остолбенел.

— Cepera, ты слыхал? Отпуск — сколько хочешь. Зарплата каждый день. Коммунизм. Устрой меня в свою контору.

— В какую?

— Ну, где ты получаешь зарплату.

— Я сама себе плачу.

— Возьми меня к себе.

— Хорошо. Считай, что ты принят.

Виктор доволен.

— Можно еще один вопрос? — через минуту спрашивает Шлейкин.

— Можно.

— Барбара, — говорит Виктор, отвлекшись от мешалки. — Что?

Виктор подмигивает нам с Леной:

— Барбара, когда у нас зарплата?

— Вот мы доделаем эту партию и сдадим в магазины. Они будут долго продавать. Затем на мой счет перечислят деньги. Я вычту из этой суммы все затраты…

— Какие такие?

— Те расходы, которые требуются для производства. — Барбара начинает перечислять: — Глина, краски, транспорт, электричество. В расходы могут войти затраты на рекламу, на организацию презентаций.

— Это что?

— Угощение для публики… Иногда я устраиваю показ новых образцов. Накрываю стол.

— Пиво может войти в затраты?

— Почему нет? И спиртное, и продукты… Еще я плачу налоги. Много налогов. То, что остается, может идти нам на зарплату.

— А если не остается. Такое бывает?

— Бывает.

— И что тогда?

— Тогда нам с тобой нечего будет есть, — просто отвечает Барбара.

Виктор некоторое время молчит, сосредоточившись на работе. Затем говорит:

— Барбара, ты меня еще не записала в свою фирму?

— Уже.

— Вычеркивай на фиг! — требует Шлейкин. Под общий хохот.

Утром мы тщательно заворачиваем продукцию в бумагу и упаковываем в коробки. Складываем их у самой дороги. Умываемся, приводим в чистоту одежду, завтракаем. Выходим из дома. Недовольный Виски лениво посматривает на нас заспанными глазами.

— Жди, — приказывает ему Майкл.

Барбара чиркает какую-то записку и кладет ее в верхний ящик:

— Поехали.

— А кто примет товар? — забеспокоился Шлейкин.

— Заберут без нас.

— Как это? Я не поеду, — говорит Виктор.

— Почему?

— Вдруг сопрут. Правда жалко. Всю ночь пахали. Мы с Виски остаемся. Будем стеречь.

Барбара и Майкл только улыбаются.

— Чего смеетесь? Я серьезно. Пропадет же работа!

— Украдут? Это исключено. По крайней мере, никогда такого не было.

Виктор не успокаивается:

— Еще товар надо передать по накладной. Как положено. Сдал — принял.

— Я вложила перечень изделий, — говорит Барбара.

— А если торгаши разобьют? Потом скажут, так и было. Или недостача. Вы еще не знаете этих прохвостов. Украдут и всё свалят на вас.

Майкл и Барбара только усмехались:

— Виктор, ты плохо думаешь о людях.

— Я их знаю с рождения. Как же я, по-вашему, должен о них думать?

— Поехали, Виктор.

Шлейкин еще какое-то время упирается. Потом все же опускается рядом со мной на заднее сиденье.