Тени нашего прошлого. История семьи Милтон - Сара Блейк Страница 7

В школе мисс Сара Портер научила Китти важной истине. Эту мудрость учительница получила через поколения преподававших здесь старых дев, чьи братья учились в Йеле и передали им великие слова «Правда. Верность. Честь»: твои братья, мужья и сыновья будут править, а ты будешь заботиться. Ты будешь наблюдать и предлагать, направлять и защищать. Ты будешь нести факел, и это к лучшему.

Еще был большой мир. За ним следовало пристально наблюдать. Изучать его историю, понимать причины идущих в нем войн, обсуждать и спорить на уроках. И постепенно возникала картина развития человечества на протяжении столетий; и становилось понятно, что хорошо и что правильно. Что людей может притянуть зло вопреки внутреннему голосу добродетели. Невоздержанность. Душевная скудость. Вот объяснение многих прискорбных пороков – например, рабства. Вот в чем причина. Люди, отдельные люди не были виноваты. Их следовало учить. Направлять. Своим примером показывать, как лучше. Несправедливость и бессердечие можно преодолеть. Спокойно. Терпеливо. Без лишнего шума, не привлекая внимания.

Шум – это для плохо воспитанных.

Волнение, страх, сомнения – все это следовало держать при себе. Следовало искать добро и находить его. Женщина находила добро, указывала на него, и мужчина, воодушевленный, клал его себе в карман. Таковы были правила.

Китти слышала, как дети плещутся в ванне; нескончаемое ворчание няни барабанной дробью проступало сквозь детское щебетание. Не буду их беспокоить, подумала она. Пусть порезвятся.

Но ее внимание привлек визг, а затем довольный смех Недди, и Китти повернула круглую ручку двери в ванную.

– Мама! – закричал Мосс.

Две мокрых головы повернулись к стоящей на пороге Китти.

– Ты взяла мишку, – с удовольствием отметил Недди.

– Взяла. – Китти с трудом удержалась от улыбки. – Но нам нужно поговорить…

– И в самом деле нужно. – Няня повернулась на своей табуретке; лицо ее было суровым. – Я сказала мальчикам, что сегодня все расскажу об их поведении.

Недди за ее спиной ухмыльнулся, зажал нос и погрузился в воду. Мосс во все глаза смотрел на мать.

– Очень хорошо, – сказала Китти, понимая, что от нее ждут строгости, что она должна что-то сказать. Но здесь, в ванне – ее мальчишки с мокрыми волосами и сияющими лицами. Недди поднялся из воды, держа в руке желтую машинку, с которой почти не расставался.

– Бултых, – сказал он и повез машинку по краю ванны. Это было так мило, так приятно.

– Поговорим после купания, – пообещала она няне. – Пришлите их ко мне в комнату, когда закончите. – Она отвернулась, чтобы скрыть улыбку, и вышла из наполненной паром ванной.

«О, – снова подумала Китти, шагая по коридору. – Вот оно. Опять». Жизнь.

В лучах заходящего солнца широкая кровать с аккуратно заправленным белым покрывалом и двумя подушками казалась больше. Окна уже закрыли; Китти посадила мишку на сиденье у окна и подняла вверх одну створку, желая впустить весь воздух, весь город – шум машин и стук каблуков по тротуару где-то далеко внизу. Вместе с глубокой темнотой весеннего вечера к ней поднялся запах тепла.

Она повернулась, сняла с запястий браслет с подвесками и золотые часы, сбросила шлепанцы, прошла в ванную, чувствуя через чулки прохладу зеленого кафеля, и повернула фарфоровые ручки крана в раковине. Оттуда хлынула ледяная вода. Испугавшись, Китти отдернула руки и увидела в зеркале свое искаженное гримасой лицо. Затем черты смотревшей на нее женщины разгладились, и Китти принялась разглядывать себя. У нее были типично хотоновские черты лица: хотоновский нос, высокие скулы над изогнутыми губами, которые теперь улыбались своему отражению и предшествующим поколениям.

«Урожденная Хотон, в замужестве Милтон, – одобрительно произнес отец, поднимая бокал на ее свадьбе. – Китти сменила одно «-тон» на другое. – Он усмехнулся гостям и заключил: – И проявила завидное благоразумие, оставшись в своей весовой категории».

Длинные обнаженные руки подружек невесты, лениво поднимавшие бокалы с шампанским, напоминали Китти лебедей с изящно изогнутыми шеями, легко и беззвучно скользящих по воде в сумерках.

«Это лучшие годы твоей жизни. – Миссис Фиппс склонилась над белой скатертью и тронула руку Китти, чтобы привлечь ее внимание. – Ты этого еще не знаешь, но это так».

Китти зарделась и кивнула подруге матери, понимая, что должна поблагодарить ее, что собеседница не хотела ее уязвить. Но она знала: пожилые женщины – воровки. Они хотят украсть твои возможности, поставить тебя на место, сунуть себе в корзинку время, которое когда-то потеряли. Даже здесь, на ее свадьбе.

Что ж, пообещала себе Китти в тот вечер, она не будет им уподобляться. Растягивая губы в улыбке для миссис Фиппс, Китти решила: какой бы мудрой она ни стала, она никогда не скажет юной девушке, что в конце каждого луга есть ворота.

Она взяла пушистое полотенце и уткнулась в него лицом, а опустив его, увидела в зеркале Недди и Мосса – вымытых, в халатах и шлепанцах, с расчесанными волосами. Мальчики успели тихо и незаметно войти в комнату за ее спиной, обнаружить мишку и взобраться на сиденье у окна.

Сердце у Китти замерло.

Створка окна над их головами была высоко поднята. Ничто не отделяло их от уличного воздуха.

– Слезайте, мальчики, – сказала она в зеркало.

Они не слышали. Мосс стоял на коленях, прижавшись к подоконнику. Недди встал в полный рост, выглядывая наружу – слишком далеко, – чтобы перекинуть мишку через подоконник.

Китти резко повернулась и бросилась к нему:

– Недди!

Мальчик вздрогнул и оглянулся. И Китти поняла, что не успеет. Ничто уже не спасет его от открытого неба.

А потом он просто упал.

Она снова пришла в своих чистых белых кедах и теперь стоит у изножья кровати, ждет. Они на острове, в розовой комнате Большого дома. В соседних комнатах спят остальные, все спят в густой морской темноте.

– Эви, – говорит она, – нам нужно идти. Мы должны успеть, пока оно не исчезло.

– Это сон, – говорит себе спящая Эви.

– Эви. – Мать стоит и ждет.

– Я сплю, – отвечает Эви, лежа не в своей кровати и не в своей комнате; это комната, где они спали в детстве. – Я не хочу идти.

– Эви…

А когда Эви встает, мать поворачивается и, расправив плечи, быстрым решительным шагом идет по коридору.

– До свидания, бабушка Ки, – говорит Эви двери, за которой спала бабушка. – До свидания. До свидания, тетя Эвелин. Мы должны идти.

Они выходят из дома, пересекают лужайку и поднимаются по небольшому холму к кладбищу, где лежат Милтоны, маленькие гранитные бугорки с именами…

Огден. Китти. Эвелин. Мосс.

Джоан.