Карт-бланш императрицы - Анастасия Монастырская Страница 7

Государя из Петра Федоровича не получится, ей ли это не знать. В мгновение ока заключит мир с дядей Фридрихом, отдав российские земли за бесценок. А там и дворцовые смуты не за горами — наследников у Романовых немало, желающих занять российский трон — еще больше. Как тут не вспомнить младенца Ивана Антоновича, находящегося в заточении? Что ж это получается, подобная судьба ждет и ее сына, пока еще не рожденного? А ей что судьба приготовила?

Как ни продумывала Екатерина, никак не могла найти себе место в российской державе: при любом раскладе выходил монастырь. А то и дыба. В этой стране люди слишком скорые на расправу.

Если только…

Если только сама не займет пустующий трон. Будучи матерью малолетнего царевича, она вполне может претендовать на российский престол, заручившись поддержкой гвардии. В России армия — если не все, то почти все. И здесь ей Петр Федорович совсем не соперник. Русские гвардейцы его люто ненавидят. И дело не только в прусских симпатиях великого князя. А в том, что сильный всегда снисходителен к слабому и ущербному. Петр чувствует отношение русской гвардии к себе и отвечает тем же — лютой ненавистью. Ему дай волю, все полки бы распустил и любимыми голштинцами заменил. А вот ей, Кате, гвардейцы любы. Все, как на подбор. Молоды, красивы. В глазах — огонь, в теле силушка играет. За таким, как за каменной стеной: укроешься, и больше ни о чем думать не надо. Ни муж, ни императрица не страшны.

Императрица… Было у великой княгини еще одно желание, в котором она даже себе боялась признаться. Именно сейчас не хотелось ей терять свою женскую свободу — вынашивать и рожать ребенка. Не потому, что детей не любила и не хотела, а потому, что не желала быть игрушкой в руках Елизаветы. Особенно теперь, когда познала сладость плотской любви. Неслучайно еще по утру призвала любимую бабку-травницу, молчаливую и надежную. При дворе ее дразнили бабой-ягой и поговаривали, что той исполнилось более ста лет. В сказки Екатерина не верила, хотя в целебной действенности русских трав убедилась на собственном опыте. По приезде в Россию волосы висели слабыми кудельками, пришлось мыть их травами. Спустя шесть лет никто бы не узнал в этих роскошных густых и блестящих прядях тех серых жидких кос. Другой настой использовала для умывания. Зимой замораживала отвар и протирала кусочком льда лицо и тело. Теперь о сияющей молодой коже великой княгини знают даже за границей. Так что травницам Екатерина доверяла безоговорочно. Потому послушно и выпила горький травяной настой, препятствующий зарождению плода. Ребенка она родит только тогда, когда сама сочтет нужным. И когда насладится в полной мере мужскими ласками. Вспомнив о последних, она игриво потянулась. Хоть и жеребец, а дело свое знает: вон, как каждая косточка сладко ноет и требует повторения. Что ж, завтра, точнее уж сегодня. и повторим.

Великая княгиня расслабленно подошла к смятой постели. Пожалуй, поспит часок-другой. Вот только надо бы перед рассветом простыню схоронить. Негоже императрице раньше времени радоваться от известия, что ее невинная племянница больше таковой не является. Придет время — узнает.

Екатерина в полной мере осталась довольна своим выбором: Сергей Салтыков был послушен, вынослив и когда надо, нем, как рыба. С момента их первого любовного свидания прошло более полугода. Екатерина похорошела, еще более постройнела и выглядела вполне довольной и счастливой.

На Петербург стремительно наступало лето. Петр Федорович успокоился, осознав, что радости нежданного отцовства ему не скоро грозят и даже стал относиться к супруге с толикой непривычного для него уважения: не побоялась пойти супротив воли государыни. Иногда супруги даже разыгрывали забавные сценки единения, прикрывая друг друга в вынужденных отлучках. Но чаще прикрывала Екатерина: чем меньше недруг о тебе знает, тем лучше ты спишь, особенно, если предпочитаешь спать не одна.

Елизавета поначалу бушевала, грозила Новодевичьим монастырем, но вскоре лейб-медик ее успокоил: фигура Екатерины Алексеевны только-только в женскую пору вошла, нужно еще немного подождать, а после и достойного кавалера для долгих летних прогулок сыскать. Какая ж девица устоит супротив жарких поцелуев опытного гвардейца? Глядишь к февралю будущего года великая княгиня и порадует российское государство законным наследником. А пока можно и здоровьем Петра Федоровича всерьез заняться. Кто знает, может после операции все у великокняжеской четы само собой и сладится. Императрице опять недужилось от переедания и жары, потому она быстро согласилась с доводами любимого доктора. В уговорах Лесток действительно постарался на славу, а Екатерина лишилась бриллиантового гарнитура, но о том особенно не жалела: свобода и любовь куда дороже.

Надзирательница Чоглакова также манкировала обязанностями воспитательницы: в конце августа она должна была родить. Беременность протекала тяжело, фрейлина отлеживалась дома. Нет худа без добра: великая княгиня не преминула воспользоваться столь удобной возможностью. Почти всю весну, а затем и лето она посещала воспитательницу в одно время с Салтыковым, после чего влюбленная пара незаметно ускользала в загородный домик для свиданий. И политес соблюден, и цель достигнута.

Пользуясь временной, но долгожданной свободой, Екатерина наслаждалась жизнью. С каждым свиданием она приобретала все больший опыт и удовольствие от любовных игр. Иногда позволяла себе бокал-два вина после интимных ласк, нежась в постели. Иногда расспрашивала Сергея о друзьях и порядках в армии. Тот ничего не скрывал:

— Поговаривают у нас, что императрица все хуже себя чувствует. А на наследника, — тут Салтыков с насмешкой победителя взглянул на Екатерину, но та промолчала. — На появление наследника престола особой надежды нет. И теперь я понимаю, почему. Петр Федорович при дворе ничего, кроме насмешек не вызывает. При нем русская армия навсегда забудет свое величие. Набрал прусский полк, играет в живых солдатиков, наши порядки высмеивает. Да и негоже больному человеку во главе страны стоять. Всех погубит.

— А что, Сережа, — вдруг высказала затаенную мысль Екатерина. — Смог бы, к примеру, гвардейский полк выступить против императора…

Салтыков задумался, наматывая на палец темный локон любовницы.

— Господь с тобой, Катенька, о чем говоришь? — осторожно начал он. И было непонятно, то ли играет, то ли всерьез говорит. — Император богом дан, на царствие церковью благословлен. Пойти против него, означает посягательство на законную власть — бунт.

— Бунт, — легко согласилась Екатерина. — Да ты не пугайся, никто ж не просит тебя против царя полки выставлять. Но если бы… Давай представим: если бы возникла подобная необходимость, и пришла бы пора выбирать между одним претендентом и другим, смогла бы русская армия защитить интересы законного наследника?

— Так бы и говорила, — выдохнул Сергей. — Кто ж супротив законного-то пойдет? Правда всегда на его стороне. А мы там, где правда.

— А как ты законного определишь? — усмехнулась Екатерина и налила себе еще вина. — После помазания на царство?

Салтыков неожиданно растерялся.