Жена журавля - Патрик Несс Страница 7

«О, Приди, Приди» — заведение, связанное с церковью его родителей разве что благими намерениями, — воспитывало ни много ни мало сорок восемь учеников, от детсадовцев до двенадцатиклассников, которые получали знания из буклетиков для самостоятельного чтения (частенько испещренных их же пометками). Помимо обычных занятий, по средам с утра до полудня ученики посещали церковную службу, которую проводил священник из местной церкви. Служба эта состояла из песнопений вперемежку с молитвами и обязывала всех учащихся раз в неделю менять униформу: с желтой сорочки с галстуком и зеленых брюк, — на белую сорочку с зелеными брюками и галстуком.

К тому времени Джорджу стукнуло восемь — возраст, когда ты считаешь нормальным все, что бы ни происходило у тебя перед носом. Он не стал озадачиваться отличиями церковной школы от обычной (начиная с весьма неопределенной этнической принадлежности своих новых одноклассников) и быстро освоился, возведя в повседневную привычку заискивание перед двумя старыми девами, управлявшими заведением: рыжеволосой мисс Келли, чьи волосы были собраны в такой тугой пучок, что она всегда казалась удивленной, и мисс Олдершот, чей взгляд был доброжелательным, подбородок волосатым, а манера обращаться с линейкой выдавала ее садистские наклонности.

В целом, Джорджу нравилось здесь, хотя, возможно, мальчик просто не предъявлял к своей жизни особо высоких требований. Он терпеть не мог игру в вышибалы, в которую играла вся школа — практически единственную разновидность физического воспитания, какая только могла прийти в голову двум престарелым грымзам, помимо унылых прыжков и бега на месте (наскоро, в поту и не снимая галстуков), но обожал школьную библиотеку, прощая ей даже вымаранные чертыханья и проклятия на загнутых страницах школьной копии «Невероятного путешествия». [3]

Ближайшим к нему по возрасту одноклассником оказался Рой (имя старомодное даже по тем временам и как, впрочем, и «Джордж») — паренек на год старше, на год ученее и на год опытнее него, что подтверждалось еще и тем, что у Роя был велосипед.

— Это с войны, — пояснил он Джорджу, когда они впервые встретились. — Папаша прикатил на нем домой прямо с фронта. Стащил у япошек после того, как мы их разбомбили.

На дворе были 70-е, и в год бомбежки Нагасаки отец Роя никак не мог быть старше слюнявого младенца, но Джордж проглотил эту байку, точно Божье откровение.

— Ого, — только и сказал он.

— Потому он такой тяжелый, — добавил девятилетний мальчишка, с трудом поднимая велосипед своими ручонками. — Чтобы пережить гранатные атаки, когда лавируешь под вражеским огнем.

— Ого… — повторил Джордж.

— Когда чуток подрасту, поеду на нем во Вьетнам и забросаю гранатами всех япошек.

— А дашь прокатиться?

— Нет.

Школа располагалась на 35-й улице. Рой жил на 56-й, а Джордж на 60-й — в доме, который никому из его семьи никогда не нравился. Мать Джорджа, которая не работала, обычно забирала его из школы, но иногда она оказывалась занята, так что он возвращался пешком, деля часть пути с Роем и разделявшим их велосипедом — огромной железной махиной, которую тот толкал вперед, надежную и покорную, как корова.

В тот весенний день в небе царило солнце, и лишь скудные белые шлейфы то и дело перечеркивали синеву крест-накрест, вылетая из сопел реактивных истребителей с военно-воздушной базы неподалеку. «Один из тех милых денечков, когда Господь решает вас испытать», — как любила повторять мисс Келли.

— И тут ты врубаешься, что весь линкор — это офигенная пушка, прикинь?! — возбужденно рассказывал Джордж. — Весь корабль целиком! Прямо из его носа вырывается гигантский сноп света, баба-ах!! — и логово Гамилона уничтожено! [4]

В семье Роя не было телевизора, ведь именно из телезрителей дьявол в первую очередь вербует свою паству (своим родителям Джордж решил об этой проблеме не сообщать, хотя после истории с порнушкой стал догадываться, что те вряд ли учли бы ее), поэтому Джордж частенько заполнял их болтовню по дороге домой подробностями, которых Рою недоставало.

— Но сам он — не совсем планета? — уточнил Рой.

— Не-ет! — еще азартней воскликнул Джордж. — Это самая невероятная штука на свете! Наполовину он как планета, дрейфует в космосе, и в его верхней части построены города, а нижняя половина окаменевшая и круглая… Вернее, он сперва был таким, пока чертов Звездный Патруль его не взорвал.

— Кррасота-а-а… — с уважением протянул Рой.

— Еще бы! — кивнул Джордж без тени улыбки.

Они дошли до 53-й, самой оживленной улицы в промежутке между «О, Приди, Приди» и их домами. Миновали супермаркет на углу с парковочной площадкой, запруженной мамашами, не намного стервознее их собственных матерей, с детьми помладше Роя и Джорджа, которые тут же уставились на их школьную форму. Бензозаправка через дорогу напротив была заполнена точно такими же мамашами и детьми.

Они остановились на перекрестке в ожидании, пока сменится цвет светофора.

— Хотя лично я думаю, что некоторые подонки с Гамилона все-таки смылись, — продолжил Джордж. — Потому что под конец никто не выглядел особо счастливым. И еще было слишком много суматохи и криков, смысла которых я не понял. — Он опять улыбнулся. — Но сам корабль все-таки оказался гигантской пушкой, от носа до кормы!

Загорелся зеленый, появилась надпись «Идите», Рой толкнул вперед велосипед, а Джордж погрузился в размышления о непостижимых тайнах японской анимации.

— Из этого велика я тоже сделаю пушку, — сказал Рой. — И когда мне стукнет шестнадцать, возьму его с собой во Вьетнам.

— Это дело, — согласился Джордж.

И автомобиль сбил их сразу обоих.

Позже, рассказывая об этом, Джордж неизменно добавлял: «Вот так оно все и случилось» и «Ей-богу, не вру», ибо всем казалось слишком невероятным и жестоким то, что какая-то тачка не остановилась на красный свет и протаранила сразу его самого, Роя и велосипед, тачка, которой управляла дама восьмидесяти трех лет, не видевшая из-за проклятой баранки почти ни черта.

Как ни печально, это было правдой. Если бы Джордж знал, как ее звали, он бы запомнил это имя надолго, но в его памяти остался лишь ее возраст — восемьдесят три года, ее маленький рост — дама была чуть выше их с Роем, и слова, которые она повторяла без остановки: «Только не надо суда. Умоляю, не надо суда!» Питая уважение ко всем старушкам на свете, Джордж часто жалел, что все случилось именно так, но куда деваться — иногда жизнь не спрашивает заранее, из каких вариантов нам выбирать.