Гонка века. Самая громкая авантюра столетия - Николас Томалин Страница 7

Рональд Уинспиэр говорит: «Я никогда не боготворил Дональда. Я признавал его способности и считал самой живой и естественной личностью, какую только встречал. Когда Дональд пытался произвести впечатление на людей, в нем появлялось что-то, свойственное второсортному товару. Но когда знал, что ему не нужно играть на публику, он расслаблялся и был просто живым человеком, что впечатляло не меньше. Дональд был не тем партнером, с которым стоило бы затевать совместное дело. Но он определенно заслуживал восхищения, и причем довольно большого».

Проблема такого умного и сообразительного человека, каким был Дональд Кроухерст, а в этом сомневаться не приходилось, состояла в том, что в сельской местности, в таком провинциальном городке, как Бриджуотер, было мало людей, с которыми можно было посостязаться в интеллектуальных способностях. Его ум стал средством, использовавшимся преимущественно для того, чтобы пускать пыль в глаза другим. Доведись Кроухерсту попасть в Кембридж, там его ум получил бы должную подготовку и развитие; там, в присутствии таких же умных соперников и друзей, он стал бы более скромным. В то же время Кроухерст не чувствовал бы там фрустрации, свойственной провинциальному интеллектуалу, постоянно пребывающему в убеждении, что он достоин большего, чем ему может предложить этот ограниченный мирок, и смотрящему на большой мир с презрением и завистью.

В той сфере, в которой он получил систематическое образование – в электротехнике, Кроухерст был в высшей степени осведомлен и впечатлял других собственными оригинальными идеями. Для человека с инженерным образованием он необычайно хорошо владел языком. Несмотря на бессистемное чтение, Дональд был способен использовать выразительные фигуры речи в разговоре, в споре или письме.

С другой стороны, ему не хватало контроля над своими умственными способностями и сдержанности, которые взращиваются у человека при получении более формального общего образования. Складывалось впечатление, что в своих письменных работах Кроухерст не способен был отличить хорошее от плохого. Он создавал отлично структурированную, живую прозу (внешний вид которой портили примитивные орфографические ошибки), а потом вдруг скатывался до банальностей. Подобная же проблема наблюдалась и в точных науках: как инженер и математик, он уверенно решал довольно сложные задачи, проявляя творческий нестандартный подход, а потом делал ошибку в простом сложении. Неудачи вгоняли его в продолжительную депрессию, которую он мог преодолеть только после появления новой маниакальной идеи.

Такая личность, как Кроухерст, знакома каждому, кто читал романы Герберта Уэллса или Чарльза Перси Сноу о провинциальной жизни в сельской местности. Подобно героям их книг, интеллектуалам из маленьких городков, Дональд испытывал стойкое чувство отвращения к большому миру, который не торопился открывать свои двери перед ним. Персонажи романов Уэллса и Сноу иногда достигали шумного успеха, что открывало им глаза на многое и способствовало их взрослению. Кроухерст с таким же отчаянием желал добиться успеха, но пока что еще не выучил правил той самой игры, в которую начал играть.

В 1962 году мать Дональда Кроухерста осложнила жизнь семьи, совершив поступок, которого от нее не ожидали. Потерянность и горе, ставшие следствием проживания в замкнутом мирке, неожиданно оказались невыносимыми, хоть она и находилась в окружении заботившихся о ней родственников. Однажды утром Дональд, принесший на подносе завтрак, вошел в спальню и увидел в руке матери пригоршню таблеток снотворного, которые она заталкивала себе в рот. Прежде чем Кроухерст смог что-либо предпринять, она уже проглотила бо́льшую часть пилюль. Элис доставили в больницу, где сделали промывание желудка. С тех пор она практически не выходила из больницы и дома престарелых Бриджуотера.

Через несколько лет Дональд попросил мать продать их дом в Тайлхерсте, чтобы использовать часть средств для запуска собственного предприятия – фирмы «Electron Utilisation». Она охотно согласилась. Капитала, вырученного от продажи дома, хватило на то, чтобы изготовить первую партию навикаторов. Дональд окунулся в дела фирмы с яростной энергией, убежденный, что все сложится удачно. Он съездил в Лондон и попробовал наладить там механизмы сбыта, сделал рекламу во всех журналах по мореходству и даже отважился отправиться на континент для проведения промотура.

Через год-два ему выпал шанс удовлетворить свои амбиции в сфере местного самоуправления на должности советника от либеральной партии. Его попросили стать кандидатом от центрального района Бриджуотера. Кроухерст выиграл выборы благодаря искусно созданному имиджу бизнесмена, обладающего всеми качествами, которые необходимы для того, чтобы решать городские проблемы в промышленном секторе. Его предвыборный лозунг был своеобразной насмешкой над компьютерной программой: «Вы можете думать, что вы расчетливый человек, но осмелитесь ли вы пройти это испытание?» Плакат с лозунгом предлагал избирателям ряд политических вопросов с альтернативными ответами, ведущими в разделы под разными номерами. Не нужно и говорить, что здравомыслящий и придерживающийся логического подхода избиратель отдал предпочтение понятной, четко выстроенной программе разбирающегося в финансовых вопросах кандидата с техническим образованием – Дональда Кроухерста. Просчитанный либерализм.

Примерно в это же время Дональд купил себе новый «Ягуар». Он гонял на нем очертя голову и через полгода попал в еще одну аварию. Машина перевернулась, и Дональд получил ужасную рану на лбу. После катастрофы жена стала замечать некоторые изменения в личности Кроухерста. Его деловая активность снизилась, он стал подавленным и подолгу сидел в гостиной их дома в Вудландсе, таращась бессмысленным взглядом на ковер. Когда у него что-то не получалось, его охватывали припадки ярости. Если в ящике не находилось нужного предмета, Дональд мог высыпать его содержимое на пол и топтать ногами в приступе безудержного гнева. Однако с детьми он всегда был нежен. Едва машина отца появлялась за воротами, как они кидались ему навстречу. Дональд подхватывал всех четверых на руки, входил в дом, смеясь и шутя, и осторожно ссаживал их в кресло в гостиной. Они его просто обожали.

В какой-то момент у Кроухерста снова вспыхнул интерес к сверхъестественным явлениям. Он по-прежнему называл себя сомневающимся, скептиком; Бог и религия – это было не для него. Тем не менее он вместе с Уинспиэрами и Биэрдами пробовал провести несколько спиритических сеансов, а также экспериментировал с передачей мыслей на расстоянии. Как рассказывает миссис Биэрд, однажды Кроухерст отвез ее на Маунд, одинокий холм, возвышающийся над Нетер-Стоуи. Он сказал, что верит в черную магию, и заявил своей спутнице, что та должна стать его кровной сестрой. Сняв рубашку, он велел Биэрд надеть ее, потом, бормоча какие-то заклинания, сделал себе надрез у основания ладони и приложил его к запястью женщины. По словам Кроухерста, этот ритуал связывал их на всю жизнь, и вскоре должно появиться подтверждение этому. Через четыре дня, как рассказывает миссис Биэрд, на ее запястье появилось несколько рубцов. Был ли это просто розыгрыш, вздумалось ли Кроухерсту поиграть в бога или же он все делал всерьез – как бы то ни было, Пэт Биэрд не получила особого удовольствия от пережитого опыта.