Голос крови - Зоэ Бек Страница 7

Маркус тоже ее заметил. Он громко задышал, и Бен решил, что это была Мораг. Наверное, и смотрела она не на него, а на Маркуса.

Он почувствовал разочарование, когда через несколько минут перед ним предстала хозяйка. В ней не было ничего завлекательного. Она производила впечатление женщины, которая прикладывает чересчур много стараний, чересчур густо наносит косметику, одевается чересчур сексуально для своей хотя и стройной, но все же не обольстительной фигуры, чересчур брюнетисто красит волосы, так что они вступают в резкий контраст с цветом лица натуральной блондинки. По первому впечатлению Мораг показалась ему какой-то деланой. От Маркуса он знал, что она работает в области киноискусства и даже защитила по этой специальности диссертацию, что она преподает в университете и на ее счету уже есть целый ряд кинопроектов, завоевавших разные награды. Сейчас она готовит что-то к ежегодному эдинбургскому фестивалю Фриндж. Бен подумал, не связана ли ее искусственность с тем, что она сама в душе мечтала стать актрисой и любит менять внешность, примеривая на себя новый образ.

Бену было стыдно за миг очарования, за то, что он поддался иллюзии. И на вечеринке он томился от скуки. Маркус, судя по всему правильно оценивший свои шансы на успех у Мораг, бесследно исчез где-то вместе с нею, а Бен забрел на кухню и был втянут в дискуссию, завязавшуюся между двумя профессиональными фотографами и пожилым господином, владельцем небольшой галереи в Найтбридже. В искусстве Бен ничего не смыслил, но как-то так получилось, что спорщики выбрали его в арбитры, и после пятой кружки пива голова у него уже не так сильно гудела от мудреных экскурсов его новых приятелей в область иконологии, как это было на первых порах. Отчасти ему мешало то, что он раньше знать ничего не знал об Эрвине Панофском [11]. Услышав об этом, фотографы и галерист сочли своим долгом подробно просветить его. Это их объединило, и в результате они задумались о совместной выставке. «Миссия исполнена», – подумал Бен, отправился на поиски ванной и увидел, что ему придется дожидаться своей очереди.

Он подумал было снова пойти на кухню, чтобы разжиться еще одной банкой пива, но фотографы и галерист расположились как раз перед холодильником, и он остался ждать, уставясь себе под ноги, потом пялясь на лепнину на потолке, спрашивая себя, где там Маркус и Мораг – поди, занимаются сексом в какой-нибудь спальне, – как вдруг дверь ванной отворилась и он увидел перед собой ту женщину, которая курила в окне. На первый взгляд она была очень похожа на Мораг. Но все, что в Мораг вызывало раздражение, у нее смотрелось естественно. Он понял: эта женщина – оригинал, а Мораг ее фальсификат.

Наверное, он долго на нее пялился. Она улыбнулась, не зазывной, не обольстительной – скорее, усталой улыбкой.

– Фиона, – сказала она. – Я тоже здесь живу.

– Бен, – сказал он, и чувство, испытанное в тот миг, когда он поддался иллюзии, нахлынуло с прежней силой.

– Ты знаком с Мораг? – спросила она.

Он помотал головой:

– Вижу ее в первый раз.

Она приподняла бровь:

– Ах, так ты, значит, явился сюда незваным гостем?

– О нет! Мой друг Маркус знаком с Мораг.

Фиона посмотрела на него искоса:

– И где же сейчас Маркус?

Бен выразительно приподнял плечи.

– Беседует с Мораг, – сказал он первое, что придумалось.

– Маркус – это тот, что работает в газете?

Бен кивнул.

– Значит, он сейчас с ней трахается. Она мне все уши о нем прожужжала, целую неделю не давала покоя.

Что-то в ней изменилось, он не мог сказать что. Вряд ли она завидует Мораг, раз та подражает подруге. Интересно знать почему. Чтобы выяснить это, надо бы побольше узнать о Фионе. Он и сам этого хотел. Ему хотелось, чтобы тот волшебный миг с нею повторился. Хотя очарованность, вероятно, была только с одной стороны.

– А ванная освободилась, – сказала Фиона и посторонилась, пропуская его.

Он почувствовал, как их руки соприкоснулись, когда он проходил мимо. И, зайдя в ванную, ощутил на коже словно бы ожог.

Не надо было столько пить. Хотя, вообще-то, пять кружек пива обыкновенно не приводили его в состояние несомненного умственного помрачения. Но рука по-прежнему горела. Он подставил ее под струю холодной воды – жжение не проходило. Может, эти ребята ему что-то подсыпали в пиво. От такого сборища киношников и артистических натур никогда не знаешь, чего ждать… И Фиона тоже, должно быть, из таковских… Может, и она не настоящая… Тоже одна иллюзия… Бен встряхнулся, зажмурил глаза, чтобы собраться с мыслями. Ничего не получалось. Кто-то точно подсыпал ему что-то в пиво, иначе с чего бы!

Когда он выходил из ванной, рука горела уже до самого плеча. Пора уходить. Маркус его не хватится. Фотографы тоже. Эти вовсю обнимались в гардеробе, а галерист исподтишка за ними подсматривал, делая вид, что занят беседой с дамой лет сорока анорексической комплекции. Пока Бен был в ванной, музыка сменилась, вместо «Sonic Youth» [12] теперь звучали «Einstьrzende Neubauten» [13]. Он поискал глазами Фиону, но ее нигде не было видно. Он сходил за пивом, выпил его с излишней поспешностью, и с последним глотком – кто только, черт бы его побрал, подбирал эту музыку? – закончилось «Feurio» [14] и вместо него зазвучала мелодия «Get me away from here. I’m dying» группы «Белль и Себастьян» [15]. «Ну, уж до этого дело еще не дошло», – подумал Бен. Но воспринял песню как намек, что пора уходить.

Было три часа утра. Он не захотел тратиться на такси, а ключа от машины Маркуса у него не было, вдобавок он явно перебрал с выпивкой. Ничего, можно добраться до дому пешком. Стояла теплая весенняя погода, воздух был приятный, и если быстрым шагом, то на дорогу до Даддингстона [16] уйдет меньше часа. Прогуляться ему сейчас даже полезно. Надо проветриться, изгнать образ Фионы и подумать, как могло случиться, что увиденный в окне силуэт курящей, говорящей по телефону женщины так вскружил ему голову. Сама женщина тут, скорее всего, ни при чем. Наверняка дело в каких-то наркотиках. Может быть, Маркус ему и подсунул. Надо будет его спросить.