От Иерусалима до Рима. По следам святого Павла - Генри Воллам Мортон Страница 70

Только успели главой под притолкой низкой склониться,

Старец придвинул скамью, отдохнуть предлагая пришельцам.

Грубую ткань на нее поспешила накинуть Бавкида [30].

Особо значительным для крестьян Листры выглядел финал истории, ибо, по легенде, вскоре после появления богов последовало страшное наводнение, и все, кто отказал Зевсу и Гермесу в приюте, исчезли с лица земли. А пожилые супруги — Филемон и Бавкида — не только благополучно пережили бедствие, но и получили заслуженную награду: их скромная хижина превратилась в великолепный храм, а сами они стали в нем жрецами.

Стоит ли удивляться, что, увидев чудесное исцеление калеки, суеверные жители Листры решили: история повторяется, Зевс и Гермес (Юпитер и Меркурий) снова спустились с Олимпа. И уж на сей раз они не сваляют дурака и как следует встретят богов!

«Боги в образе человеческом сошли к нам!» [23]— кричали они, «говоря по-ликаонски». Это, кстати, единственный отмеченный в Деяниях случай, когда Павел и Варнава оказываются среди обитателей Малой Азии, говорящих на родном языке. Во всех прочих ситуациях апостолы общались с грекоговорящими слушателями. Что же взять с жителей Листры, ведь они были коренными ликаонийцами, так сказать, необразованными провинциалами Римской империи!

С удивлением и растущей тревогой наблюдали апостолы, как толпа бросилась к храму Юпитера. Вскоре все прояснилось, когда появился жрец с быком для жертвоприношения. Тут оба — Павел и Варнава — лишились самообладания: разодрали свои одежды и бросились к народу, громогласно крича: «Мужи! Что вы это делаете? И мы — подобные вам человеки…»

С большим трудом удалось им удержать простодушных жителей Листры от жертвоприношения в свою честь.

Конец же их пребывания в Листре был внезапным и вовсе не таким забавным. Евреи из Икония продолжали преследовать апостолов, не поленились приехать в соседний город и возмутить его население. Те самые люди, которые недавно готовы были славить апостолов, как богов, теперь видели в них врагов. Павла побили камнями и, посчитав мертвым, бросили на окраине города. Благо, ученики разыскали апостола и оказали ему помощь. Так или иначе, на следующий день Павел вместе с Варнавой покинул негостеприимную Листру и отправился в Дервию.

Мы спустились с холмов в тихий, пасторальный край. Вдоль дороги стояли ряды стройных тополей. В полях зеленела рожь. Целая компания аистов разгуливала по заболоченной низине, выискивая лягушек. Мы подъехали к покосившемуся мосту через ручей. В нем было семь пролетов, и каждый камень был взят из какого-нибудь древнего города. Эти огромные каменные глыбы некогда являлись частью величественных зданий римской и византийской эпох. В основании моста виднелись несколько перевернутых надгробных камней. Миновав мост, мы подъехали к турецкой деревне с названием Хатын-Серай. Навстречу нам бросилась стая деревенских собак: они злобно лаяли, а за их спиной плотным кольцом стояли местные ребятишки — молчаливые, но не менее возбужденные.

Появился староста деревни и отогнал собак, детишки же боязливо жались поблизости. Всякий раз, как кто-нибудь из нас оглядывался в их сторону, они ударялись в паническое бегство. Затем, подобно стаду осторожных диких оленей, снова шаг за шагом подкрадывались ближе — до следующего косого взгляда незнакомцев, когда вся ватага вновь прыскала за ближайший угол — лишь босые пятки сверкали, да мелькали на ветру поношенные одежки.

Староста предложил нам осмотреть место, где некогда располагалась Листра, примерно в миле от деревни. Нашему взору предстал длинный невысокий холм, усеянный камнями и мелкими осколками древней керамики. Поковырявшись палкой в земле, я откопал ободок и днище кубка из красной глины. К сожалению, время не пощадило античных построек: на поверхности не сохранилось ни одного здания, однако можно предположить, что под землей скрывается множество удивительных находок. На склоне холма стоял загон для овец, стенки которого были сложены из массивных коричневых камней, некоторые достигали трех — четырех футов в длину. Соломенная крыша опиралась на коньковый брус. Только в одной стене я насчитал свыше пятидесяти крупных кубических камней, которые ранее явно принадлежали либо крепостной стене Листры, либо какой-нибудь значительной постройке древнего города.

Единственной несомненной достопримечательностью этого дикого, заброшенного места является алтарь — он возвышается на вершине холма, там же, где его обнаружил в 1885 году профессор Стеррет. Для меня этот объект представлял исключительный интерес, поскольку он наверняка присутствовал в городе во время достопамятного визита Павла и Варнавы. Алтарь представляет собой тяжелый резной камень около трех с половиной футов в высоту и двенадцати дюймов в толщину. Он, конечно, изрядно побит и поврежден, но все еще можно различить надпись, высеченную четкими латинскими символами. Она гласит:

DIV AUG (ustum)

COL (onia) IUL (ia)

FELIX GEMINA LUSTRA CONSECRAVIT

D (erecto) D (ecurionum).

В буквальном переводе это означает: «Будучи юлианской колонией, город Лустра посвящает божественному Августу Цезарю (этот алтарь), возведенный по решению городского совета».

Интересно, что в этом чудом уцелевшем реликте древней Листры сохранилось римское название города — Лустра, встречающееся также на монетах, в античные времена чеканившихся в колонии. Принятый ныне вариант произношения — Листра — скорее всего, является эллинизированной формой местного анатолийского названия (подобно Килистре и Илистре). Римляне же предпочитали называть колонию словом «Лустра», в чем сэр Уильям Рамсей усматривает очевидную связь с латинским «Lustrum» — «берлога, нора».

Насколько мне известно, холм никогда не раскапывали, как и не предпринимали попыток сохранить то, что осталось от античной Листры. Древнему городу просто позволили разрушиться, а затем все крупные обломки растащили по соседним деревням в строительных целях. Однако же капитель массивной мраморной колонны, торчавшая из земли, разожгла мое воображение. Я долго стоял над этим камнем и размышлял над тем, какие чудесные открытия сулит грядущим поколениям археологов этот заброшенный холм.

По деревне Хатын-Серай тем временем распространился слух, что объявился очередной чужестранец, интересующийся древними камнями. Мне с готовностью устроили экскурсию по овчарням и задворкам деревенских домов. Пока я рассматривал старинные камни с сохранившимися надписями, местное общество разглядывало меня. На плоских крышах соседних домов неизменно собиралась ватага сельских ребятишек в сопровождении одетых в черное старух: сохраняя полную серьезность, они бросали в мою сторону любопытные взгляды и о чем-то тихо перешептывались.

Как я и подозревал, вернуться в Конью засветло нам не удалось. Хлынувший ливень превратил узкую дорогу, по которой мы ехали, в вязкую красную кашу. Со всевозможными мерами предосторожности мы двинулись к обочине. Пришлось включить фары, лучи которых едва пробивались сквозь сплошную пелену дождя. Кое-как добравшись до берега этой кашеобразной реки, мы попытались его форсировать. Машина сначала забуксовала, но затем каким-то чудом сумела преодолеть препятствие. Мы едва не потеряли равновесие и не завалились на бок, однако все обошлось. Даже выбравшись наконец на относительно твердую почву, мы оказались, что называется, «по колено» в размокшей почве. И одного взгляда на наш увязший автомобиль было достаточно, чтобы понять: бесполезно даже пытаться столкнуть его собственными силами.