Вокруг Парижа с Борисом Носиком. Том 1 - Борис Носик Страница 70

А Жак и правда был в молодые годы агентом – и Коминтерна, и ГРУ, а может, еще и ГПУ, в общем, шпионом. Родился он во Франции, но детство провел в Польше: маменька его вышла замуж за польского аристократа, так что Жак Росси подрастал в богатом поместье, где его юное сердце ранило социальное неравенство и крестьянская привычка целовать при встрече милому шляхтичу ручку. Когда Жак подрос, он стал коммунистом, Москва, отметившая его лингвистические способности, подучила его на шпиона и отправила по свету. Последней страной, где он шкодничал, была Испания 1936 года, после этого его и посадили в стране Гулага на долгие 17 лет. Выпустили его, когда помер Гуталинщик (в «Справочнике», написанном Жаком, есть еще полдюжины прозвищ усатого палача). Потом он отбывал ссылку в Самарканде, сумел вернуться в простившую его Польшу (где стал преподавать что-то полезное), добрался со временем до США (там он преподавал «науку выживания» в университете), а оттуда в не слишком жаждавшую его увидеть родную, но как всегда революционную Францию. В коммунистическом Монтрёе он был главный знаток коммунизма, но поделиться своими грустными знаниями ему было не с кем (французы не любят, чтобы их огорчали). И тогда Жак сел за работу. Он написал замечательный «Справочник по ГУЛАГу». Это научный труд и это художественное произведение о концентрационном мире, который явился результатом построения коммунизма, увенчанием «Иллюзии, которая была так прекрасна» (так он назвал свою новую книгу, дописать которую ему не хватило и долгой жизни). Конечно, его учителями были Домбровский, Солженицын, Шаламов (особенно – безжалостный гений Варлам Шаламов), и так как он не обладал ни их талантом, ни их знанием родного языка (выучив в лагере великое множество языков), ему помогала с французским милая переводчица Софи Бенеш, но книгу он написал замечательную. Не думаю, чтоб ее жестокий юмор дошел до пожилых аборигенов, играющих в петанк, или потревожил спокойствие монтрёйских коммунистов-троцкистов, но книги не горят, а свой московский (русский) экземпляр на нищенской бумаге я иногда снимаю с полки, чтоб вернуться к точке отсчета. Построена книга как словарь: ищи на любую букву. Хотя бы на столь любимую монтрёйским р-райкомом коминтер-р-новскую букву Р. Вот и мы: откроем на Р. Статья «РУКИ»:

«РУКИ – 1

Подпункт 1

«Руки назад!» или «Руки!» – команда или оклик надзирателя, сопровождающего заключенного на территории тюрьмы. В Правилах внутр. распорядка сказано, что вне камеры заключенный «обязан держать руки назад, обнимая пальцами правой руки запястье левой». Большинство заключенных, не дожидаясь команды, «берут руки назад», как только выйдут за порог камеры.

Подпункт 2

Допускаются четыре исключения:

а) если с вещами (но если их можно удержать одной рукой, то вторую нужно взять назад);

б) когда несут парашу (если двое несут тяжелую парашу, то свободной рукой разрешается балансировать);

в) когда избитого заключенного надзиратели волокут с допроса;

г) если заключенный инвалид и у него нет обоих предплечий.

Подпункт 3

«Руки не касаются?!» – окрик надзирателя, когда заключенный забыл «взять руки назад».

РУКИ-2

«Руки на одеяло!», «Выньте руки из-под одеяла!» или «Покажите руки!» – команда тюремного надзирателя, особенно в следственных тюрьмах. Заключенному не разрешается спать с руками под одеялом, чтобы предупредить возможность самоубийства путем перерезывания вен.

РУКИ-3

Сравни со статьей глаз, пункт 4:

«Я должен видеть ваши глаза», замечание, которым тюремный надзиратель будит заключенного, отвернувшегося от яркого света, который горит в камере всю ночь (по глазам, даже спящего, надзиратель якобы может определить, жив ли он еще). Это касается особенно следственных тюрем, но не лагерей. Так же и в дневное время надзиратель должен видеть глаза заключенного (открытые), т. к. тюремные правила запрещают сон днем. И потому заключенному запрещено отворачиваться от волчка»:

Сравни также со статьей самоубийство пункт 2:

«О самоубийстве помышляет иной подследственный, который опасается не выдержать физические или моральные пытки. Но его очень строго стерегут, заглядывая в волчок каждые 10–15 секунд, днем и ночью… В проемах лестничных клеток следственных тюрем растянуты металлические сетки. В Бутырской тюрьме, гласит легенда, они появились в 1925 г., после предполагаемого самоубийства Бориса Савинкова… С царских времен сохранилась песня о том, как «В Александровском централе повесился арестант…» (однажды, в 50-е гг. эта песня долетела с воли к автору через открытую форточку камеры Александровского централа):

Сравни также со статьей выкручивание рук.

«В период ежовщины на допросы водили три надзирателя: один вызывал из камеры, а двое хватали вызванного под руки и выкручивали их, и так вели на допрос и с допроса…»

Такая вот краткая, вполне деловая статейка о том, что такое руки с позиции реального социализма. Есть там и пострашней, скажем, статья «Дети» – такого ни один самый страшный педофил-педофоб не придумает. Впрочем, монтрёйских «левых» и таким не запугаешь. Товарищ Сталин объяснил гостю-гуманисту Роллану, что дети особенно опасны для режима и что расстреливать их можно с 12 лет, а уж сажать – со дня рождения… И Роллан согласился – для пользы мирового коммунизма и собственного спокойствия…

Навещая позднее старого монтрёевского чудака в польском монастыре по соседству с нашим домом, я познакомился там с красивой француженкой, которая издала Жакову биографию. Она пожаловалась мне, что ее 92-летний герой ни за что не хочет рассказать, что же он делал там у них в ГРУ. Раз он больше не верит в «пользу дела», но не рассказывает, значит, он все еще ИХ боится. А еще говорят, что нет ничего страшней смерти. В данном случае смерть была на пороге, похоже, была желанной, но осужденный еще все боялся. ИХ боялся. А может, боялся разочаровать публику: ну что там могло быть интересного? Ну, отвез тайное задание – замочить троцкиста, замочить активиста, замочить отзовиста, замочить таксиста… Отвез или даже сам замочил… Господи – это ж сплошной Судоплатов…

Недавно я побывал с друзьями на панихиде по Жаку Росси в польском монастыре, где он доживал свои дни, наш славный писатель, в прошлом бесславный агент… Пришли, сложили под его фотографией цветочки, посидели на неудобных скамейках, помолчали, порассуждали о том, как поздно приходят в святой монастырь коммунисты… Но вce же приходят…

Никакого гроба вообще не было. И никакого тела не было. Жак завещал отдать свое бедное тело зэка студентам-медикам для упражнений.

Аньер (Asnières) 189–191

Бальзак Оноре де (Balzac Honoré de) 154, 262

Берберова H. 75, 206, 210, 226

Бердяев Н.А. 229, 234

Бланди-ле-Тур (Blandy-les-Tours) 171, 172