Здесь и сейчас - Лидия Ульянова Страница 72

Надо же, даже в чужой стране, где никто не знает о моих злоключениях, меня считают умственно неполноценной. Может быть, стоит задуматься? Задумываться было некогда, я поборола сильную внутреннюю дрожь и шагнула в кабинет, как в омут. Где-то подсознательно я была готова к тому, что сама растворюсь, исчезну, как только мы с ней окажемся рядом. Пока мы жили параллельно, еще была возможность сохраниться, но реальность не позволит нам существовать одновременно, даже самая искривленная. И не факт, что победителем в триллере выйдет Таня Миттель.

За письменным столом сидела, опустив голову, женщина в белом халате и что-то писала. Именно она была моей конечной целью – очень приятная внешне, хорошо сохранившаяся для своего возраста Вера Николаевна Арихина. Мне казалось, что, завидев ее, я испытаю какое-то особое чувство, что, возможно, весь мир перевернется, но ничего такого не произошло. Я смотрела на нее и спокойно фиксировала аккуратную прическу, гладкие руки с короткострижеными ногтями, маленькие сережки в ушах, золотой православный крестик в вырезе халата. Никакого катарсиса я не испытала. И не исчезла.

Женщина отодвинула в сторону писанину, подняла голову и спокойно попросила:

– Показывайте, кто у вас.

Зато голос, голос был мне хорошо знаком. Этот голос я слышала много раз.

– Ну же, – подбодрила она, потому что я замерла и стояла столбом, разглядывая ее.

Словно очнувшись, я вытащила из-за пазухи котенка и вытянула перед собой. Под курткой сразу стало прохладно и даже как-то пусто, одиноко.

Вера Николаевна подошла и взяла кошку в руки, подняла ближе к лицу и бережно повертела пред собой, заглядывая в рот, подмышки, осматривая розовое пузо. Кошка, странное дело, не думала выворачиваться и пищать, только старалась ухватить лапами ее руку.

– Ай, какая красавица, – одобрительно приговаривала она, обращаясь к зверьку, – зубки ровные, шерстка густая, хвост какой длинный. Ай, молодец…

Вера Николаевна перестала вращать животное, с улыбкой посмотрела на меня:

– Ну что, с первого взгляда совершенно здоровая кошка породы русская голубая. Что тревожит?

Я смотрела на нее, как завороженная, и молчала. Мой план определенно не срабатывал, что дальше делать, я не знала.

– Вы простите, но у меня очередь, – поторопила Вера. – Если нет конкретных жалоб…

– Она иногда хромает, – поспешила я, почувствовав, что сейчас меня выставят из кабинета. Выставят, да еще и кота всучат. – Сильно хромает. На все лапы.

– На все? – рассмеялась ветеринар и снова принялась вертеть котенка, сгибая и разгибая по очереди лапы. – Знаете, я не вижу никакого криминала. Можно, разумеется, сделать рентген, если вы настаиваете на своем…

И тут я все поняла, узнав смех. Я сложила два и два, и у меня получилось ровнехонько четыре. Я не могла объяснить ход своей мысли, у меня не было никаких доказательств, но они мне были и не нужны. Я была абсолютно, стопроцентно уверена в собственной правоте.

– Надя, – тихо позвала я.

– Что?.. – Вера Николаевна обернулась ко мне, по-птичьи наклонив голову, взглянув недоверчиво. Скорее всего, она решила, что ослышалась.

– Надя, – упрямо повторила я. Громче.

Она вздрогнула, как от удара, и побледнела. Голос ее дрогнул, хоть она и пыталась говорить спокойно:

– Вы, девушка, ошиблись.

Я старалась не отводить взгляд.

– Как ты думаешь, банка компота под яблоней еще лежит? – неожиданно для себя спросила я.

Когда-то давно, в детстве, мы с Надькой закопали на даче банку ананасового компота. Просто так, чтобы откопать когда-нибудь через много-много лет. Мы жирно обмазали ее специальной папиной смазкой, завернули в газеты и полиэтиленовый пакет и зарыли, поклявшись никому не говорить про наш секрет. Взрослея, мы иногда напоминали друг дружке про банку и всякий раз решали подождать еще, не раскапывать для чистоты эксперимента.

Доктор оказалась крепким орешком, ей удалось справиться с изумлением довольно быстро. Она улыбнулась мне дежурной улыбкой – бывает, чего только не придет иногда в голову, люди такие путаники! – пытаясь вернуть себе уверенность.

– Если хотите, можно почистить уши и подстричь коготки, – предложила Вера-Надя великодушно и внезапно развернулась ко мне спиной. Спина, такая уверенная и прямая, на глазах сгорбилась и подрагивала. – Вы ошиблись, – глухо повторила доктор, не оборачиваясь.

И мне вдруг стало так жаль ее, еще секунду назад казавшуюся успешной и довольной. Зачем я это делаю? Зачем лезу туда, куда никто не просит? Стоит ли ворошить прошлое, причиняя боль незнакомым людям? Кто я им, и кто они в моей жизни? Что такого я могу выяснить, без чего не смогу существовать?

– Простите меня, Надя… Вера Николаевна… Я пойду.

Я сделала шаг в сторону двери.

– Постойте! – Хозяйка кабинета решительно развернулась, и в уголках ее глаз мне привиделись слезы. – Я не знаю, кто вы, только не уходите. Вы ведь пришли не для того, чтобы вылечить это замечательное существо?

Она посадила кошку себе на руку, а другой рукой принялась гладить. Мне казалось, что она делает это механически, не чувствуя. Голос, прежде бодрый, звучал почти умоляюще:

– Вы хотите что-то мне сказать, да? Хорошо. Только подождите немного, у меня еще двое в очереди. Я не могу просто так окончить прием, люди заранее записывались…

– Хорошо, я подожду. – Больше всего сейчас мне хотелось уйти.

Возможно, она почувствовала мое желание, потому что попросила:

– Нет-нет, не в коридоре. Вот здесь, в соседнем кабинете посидите. Тут никого нет. Пожалуйста.

Она открыла дверь, жестом приглашая войти, попутно передавая мне котенка. За дверью обнаружилась маленькая комнатка, что-то для операций или других процедур, с единственным жестким стулом в углу. Выход из комнатки был только через кабинет Веры Николаевны. На всякий случай она неплотно прикрыла дверь, боялась, что ли, что я совершу побег через окно?

Устроив на коленях кошку, я попыталась осмыслить собственное открытие, но плохо удавалось: выспавшееся животное никак не хотело сидеть тихо, а принялось лазить по мне вдоль и поперек, постоянно застревая когтями в свитере. Застряв, кошка Буська резко дергалась, вытаскивая из трикотажа длинные зацепки и возмущенно визжа. Чтобы как-то ее успокоить, приходилось, не переставая, чесать за ухом и позволять обсасывать мои пальцы. Я постепенно смирялась с тем фактом, что, возможно, в эту минуту мой организм усердно обживают глисты и блохи. Вернусь домой – схожу на анализы.

Вера-Надежда Николаевна, надо признать, была сильно выбита из колеи. Даже мне, ничего не смыслящей в ветеринарной медицине, было понятно, что продолжать прием она не в силах. Закончилось тем, что одного пациента она тактично переназначила на субботу, а второго передала для лечения другому врачу.