Шаги навстречу - Кевин Алан Милн Страница 77

— А Бри? — охаю я.

— И Бри, — шепчет папа в ответ.

Я чувствую, как начинают полыхать щеки. Какими мокрыми они становятся!

— Именно это меня тревожит больше всего. Я была бы не против умереть… черт, я была уверена, что умру, когда бросилась в океан за Кейдом. Но каждый раз, глядя на Бри, я боюсь, что, возможно, настал ее черед, а не мой. Но я не уверена, что готова к этому.

— Я тоже не готов, — скорее себе самому, чем мне, признается папа.

Папа остается со мной до тех пор, пока не заходят медсестры с очередным девятичасовым обходом. По-моему, он надеется, что они скажут, что состояние Бри улучшилось, но этого не происходит…

— Статус-кво, — говорит старшая сестра, записав температуру, давление и другие показатели Бри. — Мне очень жаль, мистер Беннетт. Вы, конечно, надеялись услышать что-то другое, но все без изменений. Никогда не знаешь, что ждет тебя завтра.

Это правда.

Черт, никогда не знаешь, что ждет тебя сегодня, что уж говорить о завтрашнем дне! Например, просыпаешься утром с надеждой установить новый рекорд штата в бассейне, а чуть позже в этот же день идешь ко дну бассейна.

Или однажды отправляешься на обычный осмотр, чтобы удостовериться, что лекарства и терапия помогают, а оказывается, что тебе необходима пересадка сердца.

Или однажды едешь на мотоцикле, наслаждаешься ветром и солнышком, а в следующее мгновение уже отдаешь свои органы больной девушке со слабым сердцем из палаты на шестом этаже.

Или, как в случае с Бри, однажды просыпаешься с чудесным планом, как победить в игре, и даже не понимаешь, как легко тебе удалось сделать невероятное из любви к брату и сестре, заставить их почувствовать себя особенными, а в итоге оказываешься искалеченной в карете «скорой помощи», потом лежишь в палате интенсивной терапии рядом со своей сестрой и ждешь смерти.

Поэтому да… никогда не знаешь, что готовит тебе завтрашний день.

* * *

Обычно мне кажется, что по ночам медсестры будят меня каждый час, и под утро я устаю еще больше, чем когда ложилась спать. Но не в этот раз! Каким-то образом мне удалось проспать все ночные осмотры — что само по себе уже чудо. Впервые после Кэннон Бич я просыпаюсь и чувствую себе отдохнувшей.

Последние несколько дней я привыкла, проснувшись, желать Бри доброго утра, хотя она никогда мне не отвечает. Поэтому первое, что я делаю, — протираю заспанные глаза и поворачиваюсь к ней лицом:

— Привет, Бри, доброе…

Ее нет. Нет ее кровати, мониторов. Все… исчезло.

Я в панике жму на красную кнопку рядом с кроватью.

Минуту спустя я все еще одна в палате.

Я не могу этого вынести. Я выбираюсь из постели, выхожу из палаты в одной пижаме, босиком и спешу по коридору.

В конце, до поворота, я вижу, как мама с папой беседуют в приемной с врачом.

Что они здесь делают так рано? Не к добру это…

Я ускоряю шаг, врач разворачивается и уходит в противоположном направлении. Мама тут же заливается слезами. Папа тоже плачет. Он крепко прижимает к себе маму.

— Где она? — напряженно спрашиваю я, подходя ближе. — Где Бри? Почему ее увезли?

Мой вопрос застает родителей врасплох. Мама высвобождается из папиных объятий и обнимает меня.

— Все хорошо, — шепчет она мне на ухо, когда мы стоим обнявшись. — Все будет хорошо.

Кейд

Почти конец лета, и для меня это — настоящий удар. Кажется, что я все лето провел в больнице. Жаль, что я не могу остаться в Кэннон Бич подольше, да ладно.

До начала занятий осталась одна неделя, и родители наконец-то решили отправиться на свое первое свидание победителя в игре «Шаги навстречу» по итогам недели — по всей видимости, папа больше ста раз поцеловал маму в щеку прямо перед тем, как вести подсчет, поэтому он и победитель, хотя мама по секрету сказала, что выиграла она.

— Куда бы тебе хотелось? — спрашивает папа маму, когда они надевают куртки.

— В китайский ресторанчик.

— Тогда пойдем в мексиканский, — шутит папа. — Дети, не ждите нас. Мы, скорее всего, вернемся очень поздно.

— Да, и еще одно, — говорит мама. — Энн, маленькая птичка мне прочирикала, что позже к нам заглянут гости. Поэтому, если в дверь позвонят, советую тебе открыть самой.

Не проходит и получаса после их отъезда, как у нашего дома останавливается машина.

Мне до смерти хочется знать, кто приехал, но мама сказала, чтобы Энн открыла, поэтому я остаюсь сидеть у телевизора. Когда я вижу, кто стоит на пороге, тут же делаю звук тише.

— Только посмотри на себя! — восклицает Тэннер. — Совсем как новенькая! — Он делает паузу, рассматривает ее голову. — Ты волосы покрасила?

— Да, — отвечает она, улыбаясь до ушей. — Всего несколько прядей. Это желание тоже было в моем списке. А ты что здесь делаешь?

Он улыбается:

— У меня для тебя две важных вещи. — Он протягивает знакомый блокнот. Крошечная ручка так и осталось засунутой между спиралями. — Это блокнот Бри. Он лежал рядом с ней на улице, а когда ее увезли, там и остался лежать.

Теперь я совсем выключаю телевизор.

— Ничего себе! — негромко восклицает она, как будто держит нечто священное. — Поверить не могу. Мы все решили, что он потерялся. — Она открывает на первой странице, улыбается и интересуется: — А вторая вещь?

Без лишних вопросов и всего такого он наклоняется и целует ее. Не в щечку. Я говорю о настоящем поцелуе.

Когда он отстраняется, Энн вся пунцовая. Черт, я, наверное, тоже весь красный.

Неужели они не знают, что я сижу здесь и все вижу?

Через секунду она резко поворачивается, и мы несколько мгновений пристально смотрим друг на друга, оба чувствуя некоторую неловкость. Потом она вновь поворачивается к Тэннеру:

— За что это?

— За Бри. Прямо перед аварией она заставила меня пообещать, что твой первый поцелуй будет со мной.

Энн подбоченивается:

— Прошло уже больше месяца. Почему это ты решил, что тебя еще никто не опередил?

Он тут же мрачнеет:

— А меня опередили?

— Нет, — хихикает она. — Ты сорвал первый. Если повезет, получишь и второй.

На этот раз она сама тянется к нему и целует!

На этот раз я закрываю глаза.

Когда открываю, вижу Бри, которая въезжает в комнату в своем инвалидном кресле. На лице — широченная улыбка.

— Ага! — восклицает она. — К-с-ти, теперь я точно выиграю. Это стоит больше одного очка. Мне причитается бесконечное множество.