Разоблачение Тисл Тейт - Кейтлин Детвейлер Страница 8

– Только для тебя я надеваю такие броские цвета, – говорит она и смеется, но я знаю, что это не шутка.

Ее прямая противоположность, мой редактор, стоит за ее спиной. На нем желтый костюм, и я не сомневаюсь, что надевает он его весьма регулярно. Эллиот – человек бесконечно жизнерадостный, счастливый, солнечный. По крайней мере, в последнее время, когда Мэриголд занимает верхние строчки списков национальных бестселлеров.

Я ищу глазами Лиама и его родителей, но они уже растворились в толпе. Папа, конечно, все еще здесь, приветствует Сьюзан и Эллиота, будто бы они его старые добрые друзья.

– Мы ни за что не пропустили бы твое финальное выступление в этом туре, – говорит Эллиот и наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку. – Все сидячие места до одного выкуплены, люди готовы стоять.

– А еще ты вторую неделю подряд занимаешь вторую позицию в списке серий книг-бестселлеров по версии «Нью-Йорк таймс»! Разве мы могли не поздравить нашу рок-звездочку! – говорит Сьюзан и обнимает одной рукой отца. Они смотрят на меня с гордостью. – Не могу дождаться твоего блестящего выступления на этой сцене. Все это восхитительно. Просто восхитительно!

Мы двигаемся в сторону гостей, и разговор продолжает вращаться вокруг меня. Планы, стратегии, восторги по поводу третьей книги, как будто работа над ней уже завершена. Как будто она уже стала лучшей из трилогии. Папа тоже подключился к разговору, как-то слишком громко и возбужденно.

– Тисл так хочет, чтобы вы поскорее ее прочитали, – говорит папа. – Думаю, она с радостью ее закончит и с радостью примется за что-то новое.

Я замираю. «Что-то новое». Эти слова впиваются в меня, словно крошечные ледяные пальчики. Больше это не повторится. Я не позволю. Ни за что. Раньше все было иначе, я не понимала последствий. Теперь же я все прекрасно понимаю.

– О-о-ой, Тео, – практически визжит Сьюзан (а ведь она вовсе не из тех женщин, кто визжит), – какие потрясающие новости!

Мне даже не обязательно поднимать глаза, чтобы почувствовать: в ее глазах загорелся жадный огонек.

– Новая книжка! – визжит в ответ Эллиот. – Это лучшая новость сегодняшнего вечера! Может быть, еще что-нибудь нам приоткроешь, Тисл, а?..

Я понятия не имею, что на это ответить, поэтому произношу:

– Нам же вроде пора начинать, нет?

Папа гладит меня по спине.

– Конечно. Ты права, милая. Я люблю тебя.

Я иду к сцене, стараясь глубоко дышать. Пора бы уже привыкнуть к этому всему, все-таки выпущены уже две книги. Толпы поклонников, фанфары, мое огромное лицо на плакате, свисающем с потолка. Хихикающие и перешептывающиеся тринадцатилетние девчонки, одетые в футболки, платья, шарфики и шляпы разных оттенков золотого, оранжевого и желтого. Их очарованные широко раскрытые глаза, когда я выхожу перед ними на сцену.

«Это она! Это Тисл Тейт! Настоящая!» Но нет. Все так же страшно. Так же сюрреалистично. Сердце, кажется, с каждым ударом готово выпрыгнуть из груди и устремиться к публике.

Пока владелец магазина представляет меня, я вспоминаю свои первые чтения. Это было в прошлом году, презентация «Девочки в потустороннем мире» в Нью-Йорке. Худший день в моей жизни. После того дня, когда я потеряла маму. Пот тек по мне ручьями, пропитывая новое оранжевое платьице в бесконечных рюшках. Такого можно ожидать от семилетней девочки, шагающей в церковь в пасхальное воскресенье, но никак не от якобы умудренной опытом шестнадцатилетней писательницы-вундеркинда. Но папа настаивал на моем выходе. Говорил, это задает идеальный тон, тон юной прелести, на случай, если кто забудет, сколько мне на самом деле лет. Сьюзан, Эллиот и вся команда сгрудились в первом ряду. Они наблюдали, высматривали, ждали. Ждали слишком многого.

Тем вечером ложь ощущалась мной как нечто нестерпимо болезненное, даже физически, не только эмоционально, как будто мой желудок распиливают надвое, пока я стою на подиуме и, запинаясь, читаю отрывок из «собственной» книги. После сессии вопросов и ответов мне пришлось извиниться и на десять минут отлучиться в уборную, где меня едва не вырвало. «Боязнь публичных выступлений», – сказала я после, нервно хихикая на публику. И толпа, казалось, из-за этого приняла меня еще лучше, потому что тогда все увидели, что я самая обычная девочка, стеснительная, заикающаяся, неуверенная в себе. Так я стала для них реальной. Мэриголд Мэйби была счастливым сном: дымок, мираж и блестки. Но Тисл Тейт оказалась девочкой из плоти и крови.

Тогда рекламный тур тоже продлился две недели, но по ощущениям прошло два года. Две вечности. Папа не отходил от меня ни на шаг: мы спали в одной комнате, ели за одним столом, сидели на соседних креслах в самолетах, поездах и в шикарных черных автомобилях. К концу тура у меня буквально отваливались губы и щеки. Казалось, изнутри они покрылись синяками от избытка фальшивых улыбок.

Я делаю большой глоток воды и смотрю на гостей. У меня дрожат руки и на платье проливается капля воды. Если б только Мэриголд была настоящей. Если бы она могла оказаться здесь вместо меня и пообщаться с обожающими ее фанатами. Это ведь ее любят эти девчонки, а также их мамы и сотни двадцатилетних (и даже старше) читателей этих книг. Моих книг. Владелец книжного прикладывает палец к губам. Все ожидают моих первых слов с нескрываемым нетерпением.

– Я так рада вас видеть, – говорю я, натягивая на себя ослепительную, но все же скромную улыбку, которую часами тренировала в спальне перед зеркалом. – И как же приятно снова оказаться дома, в Филадельфии.

В этом месте в некоторых уголках зала раздаются восторженные аплодисменты. Чистая гордость жителей Филадельфии.

– Скажу пару слов для тех, кто пока не знаком с моими книгами, – начинаю я с ужасом в сердце.

Отец настаивает на том, чтобы это вступление предшествовало абсолютно каждому мероприятию. Называет его «молотком, бьющим по струнам души», нужным для того, чтобы приблизить поклонников к себе. Я смотрю поверх голов сидящих в первом ряду и заставляю себя произнести:

– История Мэриголд имеет истоки в моей собственной жизни. Точно так же, как Мэриголд в первой книге теряет свою мать в автомобильной аварии, я потеряла свою маму, когда была совсем маленькая.

Я ищу в толпе Лиама. Мне нужны его глаза и поддержка. В каждом городе я говорю со сцены одни и те же слова, но здесь они кажутся еще реальнее и еще страшнее. Это мамин город. Наш город. Наконец я нахожу Лиама. Он сидит рядом с родителями, но на меня не смотрит. Его глаза плотно закрыты, лицо обращено к потолку. Не зная его, можно подумать, что он задумался и внимательно слушает мои слова. Но я-то знаю, что это не так. Он беспокоится за меня. Он встревожен. Он знает, как я ненавижу все эти выступления.

Из зала раздается громкий кашель, хриплый и многозначительный. Мой отец. Уже не в первый раз именно таким кашлем он подталкивает меня к продолжению.

Я продолжаю, и на моем лице снова зажигается улыбка.

– Я написала историю о Мэриголд, потому что она… Она смогла сделать то, о чем я сама могу только мечтать. Она нашла дорогу в потусторонний мир. Туда, где находится ее мама. Мэриголд получила шанс отправиться на ее поиски, в надежде еще раз увидеть Вайолет.