Я исчезну во тьме. Дело об «Убийце из Золотого штата» - Мишель Макнамара Страница 8

Однако это допущение не учитывает внешние причины подобного поведения. Уровень примененной силы может зависеть от степени сопротивления жертвы. Страшные раны, которые выглядят как последствия чудовищного разлада в личных взаимоотношениях, могут быть результатом затяжной борьбы совершенно незнакомых людей.

Большинство преступников, совершающих насильственные преступления, пробивают себе путь по жизни, подобно живым кувалдам. Вместо рук у них кулаки, поле зрения ограничено тем, что находится непосредственно перед ними. Они легко попадаются. Слишком много болтают. Возвращаются на место преступления, привлекая столько же внимания, сколько пивные банки, привязанные к бамперу. Но порой случается и «голубая луна» – второе полнолуние в месяц. И мимо крадется снежный барс.

Время от времени следователям встречается убийство, характеризующееся как совершенное с особой жестокостью, при котором жертва не сопротивлялась убийце, с которым не была знакома.

Поскольку и Мануэла, и Патти были связаны, следовательно, по определению не могли сопротивляться, сила, использованная, чтобы забить их насмерть, свидетельствовала о крайней степени ярости, направленной на женщину. Сочетание такой исступленной злобы с тщательным планированием выглядело нетипично. Криминалистическое сходство между делами отсутствовало, зато имелось ощущение, что в обоих случаях действовал один и тот же разум, – разум человека, который почти не оставлял улик, почти не говорил и не показывал лица, бродил, никем не замеченный, в местах скопления представителей среднего класса, – самый заурядный человек с психическим расстройством.

Возможную связь между этими двумя делами никогда не отметали полностью – просто отложили ее рассмотрение, когда стало ясно, что оба расследования зашли в тупик. В августе 1981 года в нескольких газетных статьях поднимался вопрос, имеет ли дело Харрингтонов какое-либо отношение к другим недавним двойным убийствам в Южной Калифорнии. «Неужели это психопат “Ночной охотник” убивает южнокалифорнийские пары в их собственных постелях?» – так начиналась одна из статей в «Лос-Анджелес таймс».

Впервые идея о связи между двумя убийствами возникла в управлении шерифа округа Санта-Барбара. Следователи там работали по двум делам о двойных убийствах и одному – о нападении с ножом, при котором паре удалось сбежать. Но в других округах, где расследовали предположительно связанные дела, Вентура и Ориндж, не поддержали эту гипотезу. Власти Вентуры, еще не оправившиеся после широкой огласки судебного слушания, во время которого дело против подозреваемого в совершении одного из двойных убийств с треском развалилось, якобы высказали мнение, что Санта-Барбара слишком поспешила с выводами. В округе Ориндж тоже были настроены скептически. «Мы так не считаем», – заявил следователь Дэррил Коудер.

Этим все и закончилось. Прошло пять лет. Десять лет. Ни один свидетель, располагающий ценными сведениями, так и не позвонил. Необходимая информация, приобщенная к материалам дел, которые периодически пересматривали, так и не была разглашена. Роджер Харрингтон, обративший внимание на детали, пытался сам раскрыть убийства Кита и Патти. Он нанял частного детектива. Предложил щедрую награду. Были опрошены друзья и коллеги. Все напрасно. В отчаянии Роджер, упорный бизнесмен, всего добившийся своими силами, не выдержал и обратился к ясновидящему. Но и тот не сумел рассеять туман. Роджер перебирал в памяти каждую минуту, которую провел с Китом и Патти накануне их гибели. Их убийство как набор обрывочных подробностей, которые так и не были связаны воедино, непрестанно крутилось у него в голове.

Папарацци, выстроившись в четыре ряда, толпились и толкались локтями по обе стороны красной ковровой дорожки. Мой муж Пэттон позировал перед камерами в своем щегольском синем костюме в тонкую полоску. Сверкали вспышки. Десятки рук с микрофонами тянулись из-за металлического ограждения. Прибыл Адам Сэндлер. Центр внимания сместился. Шум нарастал и стихал волнами. Затем явился Джадд Апатоу. Джона Хилл. Крис Рок. Это было в понедельник, 20 июля 2009 года, в седьмом часу вечера. Мы приехали в кинотеатр «Арклайт синемаз» в Голливуде на премьеру фильма «Приколисты». Наверное, где-то сохранился так и не опубликованный снимок какой-нибудь знаменитости, где на дальнем плане можно разглядеть женщину в черном платье-футляре и удобных туфлях. Вид у меня растерянный и взволнованный, я таращусь в свой айфон, потому что именно в этот момент, когда меня окружали ярчайшие из всемирно известных звезд, я узнала, что неуловимый преступник, за которым я охотилась как одержимая, преступник, совершавший двойные убийства и скрывавшийся на западе и северо-западе страны на протяжении последних тридцати семи лет, наконец был найден.

Спрятавшись за бетонной колонной, я позвонила единственному человеку, для которого, как я знала, эта новость важна так же, как и для меня, – репортеру Питу Кингу, много лет проработавшему в «Лос-Анджелес таймс», а теперь ведавшему связями со СМИ в Калифорнийском университете. Он сразу же ответил на звонок.

– Ты уже знаешь, Пит? – с трудом выпалила я.

– Знаю что?

– Я только что получила имейл со ссылкой на новостной сюжет. Где-то в глуши, в горах Нью-Мексико произошла перестрелка. Погибли два человека. Помощник шерифа и тип, за которым он охотился. Какой-то таинственный житель гор, грабивший дома местных.

– Не может быть, – отозвался Пит.

– Может, – возразила я. – Они сняли его отпечатки пальцев.

Признаюсь честно: в тот момент я сделала паузу – для пущего драматизма.

– Джозеф Генри Берджесс, – провозгласила я. – Пит, мы оказались правы. Все это время он был рядом.

Наше ошеломленное молчание продлилось всего секунду. Я знала, что Питу не терпится метнуться к компьютеру. Организаторы премьерного показа уже загоняли зрителей в зал. Я видела, что Пэттон высматривает меня.

– Выясни подробности, – попросила я Пита. – Сама я не могу. У меня дела.

Дела эти вовсе не были моими. Да, понимаю: неприязнь к походам на кинопремьеры – не самая распространенная и понятная из личных заморочек и попадает скорее в категорию завистливого «везет же некоторым». С этим все ясно. Сейчас объясню. Моя ложная скромность тут ни при чем, просто мне еще ни разу не случалось побывать на голливудском мероприятии, где никто не заправил бы мне торчащий ярлычок, не застегнул пуговицу или не сообщил бы, что у меня на зубах губная помада. Однажды кто-то из распорядителей шлепнул меня по пальцам, чтобы я перестала грызть ногти. Моей позе на красной дорожке лучше всего соответствует описание «голова в плечи и вперед на полусогнутых». Но мой муж – актер. Я люблю его и восхищаюсь его работой и работой наших друзей, и в комплекте ко всему этому идут редкие посещения подобных мероприятий. Так что приходится роскошно одеваться и в некоторых случаях делать профессиональный макияж. За тобой присылают авто представительского класса с водителем, отчего испытываешь неловкость и чувство вины. Бодрый пиарщик, с которым ты незнакома, ведет тебя по красной ковровой дорожке, где тебе отовсюду кричат «сюда улыбочку!» и «еще сюда!» сотни незнакомых людей со вспышками вместо лиц. А потом, после этих кратких минут наигранного гламура, вдруг оказываешься в самом обычном скрипучем кресле кинотеатра, потягиваешь колу-лайт из запотевшего пластикового стаканчика и грызешь теплый попкорн, пачкая пальцы солью. Свет гаснет. Все начинают изображать энтузиазм.