Комната бабочек - Люсинда Райли Страница 8

– Наверное, маман, из-за громкой музыки, – предположила я, подумав, какой красивой и счастливой она выглядит, ее щеки разрумянились, а длинные волосы, выпав из заколки, рассыпались по спине светлым золотом.

– Понимаешь, Поузи, мы тут кое-что праздновали, – сказал дядя Ральф. – Из Франции поступили хорошие новости. Похоже, немцы скоро капитулируют, и война наконец закончится.

– Ах, как славно! – обрадовалась я. – Значит, и папа скоро вернется домой.

– Да.

Немного помолчав, маман велела мне подняться в комнату, помыться и переодеться после долгого путешествия. Переодеваясь, я искренне надеялась, что дядя Ральф прав и папа скоро будет дома. После высадки в Нормандии [7] радио начало регулярно передавать сводки о наших триумфальных победах, и я постоянно ждала, что со дня на день увижу его. С тех пор прошло уже больше трех месяцев, а он все еще не вернулся, хотя маман удалось встретиться с ним, когда ему дали короткую увольнительную. Если я приставала к ней с вопросами, почему же он не возвращается домой, раз мы почти выиграли войну, она грустно пожимала плечами.

– Он очень много летает, Поузи, и вернется домой, когда его отпустят.

– Но откуда вы знаете, что с ним все в порядке? Он написал вам?

– Oui, chérie [8], написал. Потерпи еще немного. Окончание войн требует много времени.

Нехватка продовольствия стала ощущаться еще острее, и у нас остались лишь две последние курицы, им не сворачивали шеи из-за того, что они прекрасно несли яйца. Но и они, казалось, истощили свои жизненные силы, хотя я ежедневно заходила поболтать с ними, ведь Бенсон говорил, что счастливая курица несет больше яиц. Моя болтовня явно перестала помогать, потому что за последние пять дней ни Этель, ни Руби не снесли ни одного яйца.

– Где же ты, папа? – вопрошала я, глядя в небо и думая, как чудесно было бы, если бы я вдруг увидела, как из-за облаков вылетает папин «Спитфайр», снижается и приземляется на нашу большую лужайку.

Начался ноябрь, и каждый день после школы я бродила по мокрому, подмороженному подлеску в поисках хвороста для растопки камина, который мы с маман разжигали по вечерам в малой столовой рядом с кухней, она прогревалась гораздо быстрее большой гостиной.

– Знаешь, Поузи, по-моему, нам пора подумать о Рождестве, – однажды вечером сказала маман.

– Может, к тому времени вернется папа и мы проведем его все вместе?

– Увы, он не успеет, а меня друзья пригласили на праздник в Лондон. Разумеется, тебе будет слишком скучно там среди множества взрослых, поэтому я написала твоей бабушке, и она предложила, чтобы ты приехала на Рождество к ней.

– Но мне хочется…

– Поузи, пожалуйста, постарайся понять, что мы не можем остаться здесь. В этом доме слишком холодно, а у нас нет даже угля для каминов…

– Зато есть дрова и…

– Поузи, нам ведь нечего положить на тарелки, у нас закончились все запасы еды! А твоя бабушка, кстати, недавно потеряла свою помощницу и хотела бы, чтобы Дейзи помогала ей, пока она не подыщет новую служанку среди местных женщин.

Я закусила губу, чувствуя, что вот-вот расплачусь.

– А что, если папа вернется и увидит, что все мы уехали?

– Я напишу ему о наших планах.

– Может, он не получит твое письмо, и, кроме того, я предпочла бы поголодать здесь, чем проводить Рождество в бабушкином доме! Я люблю ее, но она уже старенькая, и тот дом совсем не такой, как наш, он…

– Довольно! Я приняла обдуманное решение. Запомни, Поузи, мы должны сделать все возможное, чтобы выжить в последние месяцы этой жестокой войны. По крайней мере, ты будешь в тепле, здоровая и накормленная. Тебе повезло гораздо больше, чем многим другим детям по всему миру, сейчас множество людей голодает и даже умирает от голода, холода и…

Я впервые видела маман такой сердитой, и, хотя глаза мои уже обжигали скопившиеся слезы, я судорожно вздохнула и послушно кивнула:

– Да, маман.

После этого, по крайней мере, маман, казалось, воспрянула духом, хотя мы с Дейзи бродили по дому, как призрачные тени, обреченные скитаться по миру всю оставшуюся жизнь.

– Будь моя воля, никуда бы я не поехала, – ворчала Дейзи, помогая мне укладывать вещи в чемодан, – да только хозяйка говорит, что у нее нет денег, чтобы платить мне, так что же тогда прикажете делать? Не могу же я питаться святым духом, верно?

– Я уверена, что все наладится, когда закончится война и папа вернется домой, – сказала я ей, утешая заодно и себя.

– Ну, уж хуже-то и не бывает. Дела нынче приняли скверный оборот, это уж точно, – мрачно откликнулась Дейзи. – Я вот даже подумываю, уж не решила ли она убрать нас обеих с дороги, чтобы сама тут могла…

– Что могла-то? – спросила я замолчавшую Дейзи.

– Не берите в голову, юная леди, одно скажу, чем скорее ваш папа будет дома, тем лучше.

* * *

Поскольку дом собирались закрыть на целый месяц, Дейзи принялась начищать его сверху донизу.

– Зачем же вы так стараетесь, если здесь никого не будет? – спросила я ее.

– Хватит уж с меня ваших вопросов, мисс Поузи, лучше бы просто помогли мне, – проворчала она, опять повернувшись к куче белых простыней и продолжая встряхивать их, раскрывая, как белые паруса. Вместе мы накрыли ими все кровати и мебель в двадцати шести комнатах дома, и в итоге он стал похож на огромное сборище закутанных в саваны фамильных призраков.

Однажды, во время школьных каникул, я взяла свои цветные карандаши и блокнот с чистыми листами бумаги и начала зарисовывать все растения, что смогла найти в саду. Это оказалось довольно сложно, поскольку все они уже засохли. А одним холодным декабрьским днем я отправилась гулять в сад, вооружившись увеличительным стеклом. Снега еще не было, но кусты падуба искрились инеем, и я, сняв варежки, чтобы удобнее было держать лупу, принялась разглядывать их стебли. Папа научил меня, куда надо смотреть, чтобы найти куколок бабочки голубянки.

Поглощенная поисками, я вдруг увидела, как открылась дверь Башни и оттуда вышла Дейзи с охапкой чистящих средств.

– Мисс Поузи, что это вы там делаете без варежек? – сердито спросила она. – Надевайте-ка их быстро, иначе отморозите пальцы, и они отвалятся.

Отругав меня, она прошествовала к дому, а я, заметив, что дверь осталась приоткрытой, направилась к запретной Башне. Стараясь не думать о запрете, я проскользнула внутрь, и дверь за мной со стуком захлопнулась.