Последнее обещание - Кэтрин Хьюз Страница 8

Габриэла громко засмеялась, запрокинув голову, как делала всегда, стоило ей услышать что-нибудь хоть немного забавное. Ее каштановые волосы были собраны на затылке, но не так туго, как у его матери, так что некоторые пряди выбивались и обрамляли лицо. Она, вероятно, была на ногах уже несколько часов, но на ее оливковой коже не видно было ни следа усталости, а шоколадные глаза ярко сверкали, несмотря на то, что девушка едва ли много спала предыдущей ночью. Ее полные губы все время улыбались, и красота ее однозначно соответствовала любым канонам.

– Лео!

– Что, Матео? – спросил старший брат, стряхивая оцепенение.

– Я говорю, когда уже ты предложишь Габриэле встречаться? А то кто-нибудь другой опередит тебя.

– Ах, Матео, – проговорила девушка, приблизившись к краю прилавка, где стоял мальчик, и ущипнула его за щеку, – я берегу себя для тебя. Так что расти быстрее.

Она положила несколько чуррос [11] в бумажный пакет и вложила его в руки ребенку.

– Угощайся, малыш. Приятного дня, красавчики, – добавила она, улыбаясь Лео.

Выйдя на площадь, старший брат обратился к младшему:

– Эй, обязательно было это говорить?

– Мама сказала, тебя нужно подтолкнуть к действиям, – ответил Матео, доставая из пакета ароматное печенье.

Лео энергично потер лицо.

– Бога ради, нельзя мне разобраться со своей личной жизнью без вмешательства матери и младшего братца?

Мальчик улыбнулся губами, к которым прилип сахар.

– Ну, учитывая, что тебе в этом году исполнится двадцать пять… Видимо, нет, нельзя.

Несмотря на легкое раздражение, старший брат рассмеялся.

– И это, как я понимаю, тебе тоже мама сказала.

Лео обернулся и посмотрел на пекарню. Габриэла уже была снаружи, натягивала полосатый козырек перед входом. Остановившись на секунду, она вытерла рукой пот со лба. Заметив его пристальный взгляд, девушка опустила голову и застенчиво улыбнулась.

Вдали над горами уже поднялось солнце, заливая поля теплым абрикосовым сиянием. Ночной дождь прибил пыль. Подготовленные к продаже лошади рядами стояли в собранных на скорую руку стойлах. Матео вертелся на своем месте и забрасывал брата вопросами:

– Почему эта лошадка бьет копытом?

– Потому что ей не терпится найти себе нового хозяина и отправиться домой.

– Мы можем ее купить?

– Нет, Матео, для нас она слишком большая и дорогая.

Мыслями Лео был где-то далеко.

– Думаешь, она согласится, Матео?

– Кто согласится и на что?

– Габриэла. Согласится она, если я ей предложу встречаться?

Мальчишка сложил руки на груди и покачал головой. Этот жест он, несомненно, перенял у матери.

– Мама говорит, вас нужно лбами столкнуть.

Он нахмурился и принялся жевать ноготь на большом пальце, очевидно, обдумывая такую возможность.

– Хотя я не очень понимаю, чем это поможет. Это же будет больно, а с головной болью вы вряд ли захотите идти на свидание.

– Ты кругом прав, малыш, – расхохотался Лео.

К вечеру старший из братьев наконец выбрал лошадь нужного размера с мирным характером, идеально подходящим для того, чтобы катать неопытных наездников, которые имели привычку слишком резко дергать поводья или, наоборот, сидеть в седле, словно мешок картошки. Тени вокруг удлинились, а веки Матео отяжелели.

– Как мы назовем ее? – спросил мальчик, зевая.

– У нее уже есть имя. Гармония.

– Прекрасное имя для прекрасной розовой лошадки.

– Эта масть называется чалой, малыш. Ну что, ты готов? Нам нужно загрузить ее в фургон. Возьми-ка. – Он позволил младшему брату взять лошадь под уздцы, и теперь Матео просто распирало от гордости и уверенности, которые вселил в него Лео.

Братья шли к полю, где стоял фургон, наблюдая за тем, как разбирают стойла. Матео указал на загон, воздвигнутый в тени громадного безлистого дерева.

– Что не так с этим конем, Лео? Он какой-то грустный.

В центре загона стоял, низко опустив голову, черный жеребец. Передняя нога была привязана к задней толстой веревкой.

– Почему ему ноги связали? Мне это не нравится.

– Его стреножили, Матео. Я тоже этого не люблю, но, должно быть, тому есть какая-то веская причина. Пойдем посмотрим.

Рядом со стойлом в раскладном кресле лежал, надвинув кепку на лицо, пожилой мужчина. Между пальцев у него дымилась сигарета.

– М-м-м, простите, – обратился к нему Лео, – эта лошадь продается?

Мужчина подпрыгнул на месте и потерял равновесие, руки его дрожали.

– Вы меня до смерти напугали, – прорычал он.

– Эта лошадь, – настойчиво повторил Лео, – продается?

– Да, – ответил старик, – только покупать никто не хочет, как обычно.

Матео вышел вперед, уперев руки в бока, и с искаженным гневом лицом спросил:

– Почему вы его связали? Это жестоко, – он ткнул пальцем в сторону мужчины. – Вы очень жестокий!

Старик прищурился и сделал долгую затяжку.

– Потому что он дикий, молодой человек. Вам лучше не видеть его развязанным.

Лео перебрался через металлическую ограду и медленно приблизился к жеребцу. Тот поднял голову и принялся, закатив белки и раздувая ноздри, рыть свободным копытом пыль.

– Тише, мальчик… Все хорошо. Не бойся меня, – он осторожно провел ладонью по передней ноге коня.

Слишком туго затянутая веревка врезалась в кожу животного, причиняя боль.

Парень провел по шее лошади, по лоснящейся от пота шелковистой черной шкуре, и огляделся.

– А где вода? – спросил он, не обнаружив в загоне ни одной емкости.

– Нету, – усмехнулся старик, поднявшись со стула и прислонившись спиной к боковой опоре загона, – он ее перевернул.

– Сколько? – с трудом подавляя растущий внутри гнев, спросил Лео.

– Почти полное ведро.

– Нет, сколько вы хотите за эту лошадь?

– Собираешься купить?

– Смотря сколько.

– Это породистый жеребец, чистокровный. И у него может быть много сыновей.

Парень чувствовал, как шкура коня еще подрагивала под его рукой, но дыхание стало спокойнее и ровнее.

– Разбираешься в лошадях?

Лео кивнул.

– Всю жизнь с ними.

– Можешь забрать его за тридцать тысяч песет [12].