Человек звезды - Александр Проханов Страница 8

Перед ним стоял господин, напоминавший банкира своим безукоризненным темным костюмом, респектабельным галстуком, платиновым браслетом часов, на циферблате которых скромно сверкали бриллианты. Нет, он не был похож на вымогателя денег.

— Тогда чего надо? Как зовут тебя?

— Зовите меня Виктор Арнольдович.

— Виктор Арнольдович, чего вы хотите?

— Вы не должны ничего бояться. Вас никто не осуждает. Звукозапись — мразь, беспредельщик, отребье, который заслужил, чтобы его убили, как собаку. Он запустил в ваш город криминальных чеченцев. Он с помощью вашего наркобарона Мамеда Гусейнова посадил на иглу молодежь города П. Он приезжал в женскую колонию и насиловал заключенных, предварительно пытая их током. Его проникновение во власть было бы трагедией для губернии. Вашей рукой, Иона Иванович, двигал Господь. Вы пролили на голову выродка чашу гнева Господня. — Маерс перекрестился на образ, и Иона Иванович, почувствовав некоторое облегчение, перекрестился вслед за таинственным пришельцем.

— Скажу вам больше, Иона Иванович. Своим поступком вы доказали преданность идеалам справедливости и добра, проявили себя мужественным политиком, способным, ради народа, переступить примитивные ограничения, которые налагает на нас закон. Закон — для слабых, для сильных — игра свободных сил. И я считаю, что ваше место в кресле губернатора. Будем откровенны, губернатор Степан Анатольевич пересидел на грядке, как редиска, которая пошла в цвет. Пора его выдернуть, и я не вижу лучшей кандидатуры, чем вы. Вот почему, Иона Иванович, я предлагаю вам мои услуги. Фестиваль, который мы проведем в городе П., будет негласно проходить под лозунгом: «Дубов — наш губернатор». На фестивале главным гостем будет Президент. И я сумею представить вас Президенту как прогрессивную, молодую фигуру, столь необходимую городу в период модернизации.

— Что я должен сделать, Виктор Арнольдович?

— Пока ничего. Я привез в ваш город несколько абстрактных деревянных фигур, и хочу, чтобы эти безобидные скульптуры расположились в вашей резиденции, перед входом в Законодательное собрание, на кровлях соседних домов. Как знак приближающегося фестиваля.

— Конечно, Виктор Арнольдович. Для вас все, что угодно.

Маерс выглянул в дверь и щелкнул пальцами. Вошел кудрявый длинноволосый араб, неся на руках красного истукана, построенного из деревянных брусков. Посадил на диван под портретом безвременно усопшего депутата. Маерс раскланялся и исчез. А Дубок в глубокой задумчивости остался стоять, окруженный со всех сторон золотым образом, чучелом медведя и красным деревянным идолом, излучавшим таинственную мощь.

Андрей Витальевич Касимов, губернский олигарх, владеющий соляными шахтами, построенными еще мучениками ГУЛАГа, находился в своем генеральном офисе, принимая у себя управляющих, финансистов, знатоков рыночных спекуляций и ценных бумаг. Он был средних лет, худощав, аскетичен, с высоким умным лбом и серьезными, точными глазами беспроигрышного дельца и неутомимого ловца. Ибо весь кабинет его был увешан стеклянными коробками, в которых, подобно застывшей радуге, красовались бабочки, пойманные Касимовым в африканских джунглях, азиатских горах и южноамериканских сельвах. Среди этих драгоценных витражей, в их магических излучениях, проходили его встречи с подчиненными, каждый из которых ассоциировался с тем или иным посаженным на иглу экземпляром. Папильониды, нимфалиды, сатиры, морфиды, — все эти семейства бабочек странным образом находили отражение в человеческом облике или манерах.

Специалист по маркетингу, докладывающий о колебании мировых цен на калийные удобрения, с коричневым лицом, тревожно мерцающим взглядом, фиолетовыми болезненными подглазьями, был похож на смуглую бабочку с фиолетовыми кругами на крыльях, которую он поймал в Коста-Рике. Управляющий шахтами, сообщавший о компенсациях, выданных семьям погибших шахтеров, маленький, с толстым брюшком, круглыми розовыми щеками и светлой пушистой бородкой, был похож на бархатистого, с тучным тельцем, шелкопряда, который попал в его сачок на берегу Мертвого моря. Глава безопасности, доносивший о недовольстве шахтеров, о брожении в шахтерских поселках, напоминал крупную, с бархатными зелеными крыльями бабочку, пойманную на Борнео. Специалист по пиару, сообщивший, что у мемориала жертвам сталинизма будет повешен колокол, имел сходство с белесой полупрозрачной бабочкой, на крыльях которой краснели крохотные крапинки. Эта бабочка залетела в его сачок в Кордильерах. Политический аналитик, обсуждавший возможные последствия беспорядков в Лондоне, где жила жена Касимова и два его сына, — этот модник в изысканном костюме и шелковом галстуке был схож с драгоценным экземпляром, в радужных пятнах, серебристых разводах, с вкраплениями лазури. Бабочка трепетала в его сачке, когда он стоял на просеке в джунглях Нигерии. А управляющий непрофильными активами, убеждавший его отказаться от старого, нуждавшегося в ремонте теплохода, который когда-то назывался «Красный партизан», а теперь «Оскар Уайльд», а также не строить еще один супермаркет и ограничиться уже имеющимся великолепным магазином «Ласковый мир», — этот верткий щеголь с холеными усиками имел своим аналогом пушистую, с изумрудными крыльями бабочку, которую выхватил сачок из душистого ветра в цветущей долине Испании.

Отпустив помощников, Касимов позвонил в Лондон жене и узнал, как обстоят дела у сыновей, один из которых учился в Оксфорде, а другой в Кембридже. Позвонил другу в Сидней, чтобы узнать, как идет подготовка экспедиции, которую они совершали осенью в глубь Австралийского континента.

Вошел секретарь и вкрадчиво доложил, что в приемной находится господин Маерс Виктор Арнольдович, который явился по рекомендации Лондонского энтомологического общества.

— В самом деле? — удивился Касимов. — Для меня эта рекомендация выше губернаторской. Проси, но ограничь визит десятью минутами.

В кабинете появился господин, всеми вкрадчивыми манерами, сдержанной благородной улыбкой, любезным полупоклоном демонстрирующий, что принадлежит к изысканному обществу, и это вызвало у Касимова симпатию и интерес к неожиданному гостю. И даже красноватое родимое пятно на лбу придавало гостю странную привлекательность.

Андрей Витальевич пригласил его занять кресло, всем своим видом давая понять, что готов уделить визитеру внимание, но лишь настолько, насколько позволял ему график предельно занятого, дорожащего каждой минутой человека.

— Многоуважаемый Андрей Витальевич, позвольте мне в качестве рекомендательного письма передать вам послание председателя Королевского энтомологического общества сэра Джона Гринфаера.

С этими словами Маерс извлек из кармана плоскую жестяную коробочку от дамских сигарет, раскрыл ее, протянул Касимову. Тот, увидев в коробочке треугольник, сложенный из папиросной бумаги, вынул из ящика пинцет, подцепил треугольник, раскрыл. И у него на ладони вспыхнула лазурью сложившая крылья бабочка.

— Боже мой, какой великолепный менелай! — восхищенно воскликнул Касимов, рассматривая бабочку. От волнения его руки слегка дрожали, и по шелковой лазури крыльев серебряные волны света становились то прозрачно голубыми, то сгущались почти до черноты, и эти сияющие переливы отражались на лице Касимова, делали его восторженным, как у молящегося. — Какой великолепный подарок! Драгоценный вдвойне тем, что этот морфид пойман самим сэром Джоном в дельте Амазонки!