Дежурное происшествие - Надежда Никольская Страница 8

— Пришел, раздевайся, будем ужинать. — Но смотрела как-то растерянно.

— Мама, я Ленку подожду, мы с ней сходим куда-нибудь.

Мать вздохнула и скрылась в кухне.

Алексей прошел в свою, а теперь их общую комнату. Ленка любила разбрасывать вещи — ее платья, юбки, кофты валялись то на стуле, то на кровати. Но сейчас нигде ничего не было. Зато лежала записка на подушке: «Нам лучше расстаться». И все. Ни одного лишнего слова. Все еще надеясь, что это шутка, он набрал ее номер. Но абонент был временно недоступен. Алексей заглянул в шкаф — несколько пустых вешалок.

— Все-таки поешь? — В комнату заглянула мать.

— Она давно ушла?

— Часа три назад.

— Совсем ничего не сказала?

— Сказала «до свидания». Не думаю, что…

— Мам, я хочу побыть один.

Мать пожала плечами и вышла.

Алексей лег на диван и почему-то сразу заснул. И следующие несколько недель был как во сне. Он не пытался искать Ленку, потому что хорошо ее знал и знал, что она все решила. Ходил на работу, даже иногда разговаривал с родителями, хотя и считал, что они тоже виноваты в Ленкином уходе. Даже встретил Новый год с друзьями на загородной даче и проснулся с какой-то девицей, у которой и имени спрашивать не стал. А чего спрашивать? Какая разница, как ее зовут… Ей он тоже ничего дать не сможет.

Уже после Нового года он поймал Ленку около ее работы. Пришел с подарком — красивыми сережками с маленькими бриллиантиками. Долго выбирал их в магазине.

Ленка вышла из многоэтажного офиса из стекла и бетона, красивая и недоступная. Алексей еле ее узнал в новой белой норковой куртке.

— Лена!

Она увидела, немного задумалась, но подошла.

— Привет! А что ты тут делаешь?

— Здравствуй! Ты такая красивая…

Ленка пожала плечами — в собственной красоте она не сомневалась.

— Я просто хотел поздравить тебя с Новым годом. Не получилось дозвониться…

— Поздравляй.

— Поздравляю… — Алексей увидел ее серьги и запрятал свою коробочку подальше.

— Спасибо. Это все? — Она была совершенно равнодушна.

— Нет. Может, сходим куда-нибудь?

— Почему нет… Только не сегодня, меня ждут. Я позвоню тебе как-нибудь.

Ленка прижалась к нему щекой, изображая дружеский поцелуй:

— Пока, я побежала.

Ненавидя себя, Алексей смотрел ей вслед.

Хорошо одетый парень открыл Ленке переднюю дверь дорогой машины, поцеловал, сел за руль. Они уехали.

У Алексея в ушах звучало: «Ты ничего не сможешь мне дать».

— Леша! — Сзади подошла Ленкина подружка. — Привет! Не ожидала тебя здесь увидеть.

— Да… Привет… Вот… — Алексей выдавливал из себя слова.

Подружка смотрела сочувственно и предложила искренне:

— Ты замерз совсем, давай я тебя хоть до метро подброшу!

Но Алексей услышал жалость в ее голосе:

— Спасибо. Я уж пешком как-нибудь. С Новым годом!

По дороге купил бутылку водки. Пил из горлышка на улице, потом в лифте. Мать была дома. Бутылку отняла на пороге.

— Тебе работать завтра.

— Зачем? Я ничего не смогу дать.

— Кому? — Мать, конечно, в ответе не сомневалась, но все равно спросила.

— Никому. Вообще никому.

Мать сняла с него шапку, погладила по голове:

— Ты будешь смеяться, но деньги давать каждый раз совсем необязательно.

— А тогда что?

— Не знаю, кому что нужно. Любовь, чувства, надежность.

— А ей что нужно? — с обидой спросил Алексей.

— Другая жизнь.

Матери было жалко сына. Но показать ему это сейчас означало бы добить. Она прошла в кухню, убрала водку в холодильник.

— Чай будешь, доктор? Помнишь, врачу — исцелися сам.

— Ненавижу…

— Это хорошо. Ненависть — это почти любовь. — Мать понимала, что несет чушь.

— Я спать пойду.

— Иди, конечно.

Утром он проснулся с головной болью, на работу еле дошел.

Прошел день, другой. Он исправно работал, делал все, что от него требовалось, но не было интереса к жизни. Одна тупая серая скука.

Коллеги, естественно, ничего не знали. Марина Валерьевна считала его надменным зазнайкой, Вера Васильевна просто расстраивалась, что ей не повезло с врачами. А если бы и знали? Разве по нынешним временам это трагедия, когда девушка уходит к другому? Или настоящие мужчины позволяют себе такие дурацкие переживания? Алексей Максимович даже стыдился своей слабости, но не мог с собой справиться. Впрочем, даже не пытался.

Вот и сегодня в этой серости для Алексея Максимовича не было ничего необычного. Пробежавшая мимо Марина Валерьевна, экзотическое яркое пятно, тоже не радовала. Алексей теперь безошибочно определял женщин, которым он ничего не сможет дать. Марина Валерьевна, безусловно, относилась именно к этой группе. Диагноз, так сказать, был ясен.

Марина Валерьевна торопилась не зря. За воротами, подальше от глаз охранников, ее уже ждал Вячеслав Николаевич. Выходить из машины и открывать девушке дверь он, естественно, не стал. Наоборот, когда Марина села в машину, резко газанул с места.

— Побыстрее не могла? — спросил ворчливо.

— Я старалась. — Марине хотелось ответить резко, но приходилось щебетать.

— А милицию зачем в отделение вызвала? — Вячеслав Николаевич не скрывал раздражения. — Вечно мне тебя отмазывать приходится.

— Вот я и подумала, нужно мне действительно на косметолога переучиваться, — радостно напомнила Марина. — Пойду в частную клинику или салон какой-нибудь. Не буду тебе больше на нервы действовать.

Вячеслав Николаевич искоса глянул на девушку. Врач она, конечно, так себе. В свое отделение он бы ее в жизни не взял: хирургия — дело серьезное. А в терапии она по идее и мешать никому не должна. В частной-то клинике ведь тоже работать придется!

Последнее предложение он произнес вслух.

— Конечно! — согласилась Марина. — Я и буду работать! Но ведь это же совсем другое! Все такое красивое вокруг, радостное. Никаких тебе болячек.

— Марина, но там будут капризные дамочки, которым все не так. Вот сейчас, если ты больному не нравишься, ты что делаешь?

— Ничего. А что я должна делать? Это не моя проблема.

— Правильно. Потому что в больнице у тебя есть палаты, ставка, и твоя заведующая обязательно тебя пациентами обеспечит. Хочешь ты этого или нет. А в частной клинике, если ты не нравишься, к тебе просто перестают обращаться. И соответственно, тебе перестают платить.