Холодная гавань - Ричард Йейтс Страница 8

Вот, значит, как ее зовут. Много лет назад совсем юная девушка по имени Мэри влюбилась в Эвана Шепарда, тоже очень юного, был экстаз плоти и духа, она родила от него ребенка, а теперь он толком не знает, чем она собирается заниматься.

— Она красивая?

— Кто, Мэри? — Он опустил взгляд в тарелку. — Красивая, даже очень.

Поздним вечером, на обратном пути, Рейчел сидела молча на пассажирском сиденье, и ее впервые посетила смутная мысль, что Эван Шепард, в принципе, может сделать с ней все, что пожелает. Единственное, что ее сдерживало, так это возникшее перед ее мысленным взором озабоченное лицо матери и знание наперед, как та ужаснется, если она «зайдет слишком далеко», пусть даже с хорошим парнем, не говоря уже о ситуации, если она «пойдет до конца».

Ее мать никогда не была надежным источником информации о сексе; ее невысказанная точка зрения, по всей видимости, заключалась в том, что приличные люди о таких вещах не говорят. От любого вопроса на эту тему она уходила, ограничиваясь нервным смешком, либо отделывалась фразой: «Все, что тебе нужно знать, ты еще успеешь сто раз узнать». Самое неприятное в таком подходе было то, что за ним скрывались скорее беспечность и лень, чем какие-либо принципы. Мать даже не удосужилась просветить тринадцатилетнюю дочь насчет менструации, а чем это кончилось? Рейчел была одна в доме, когда у нее началось, и она в ужасе, истекающая кровью, кинулась в незнакомую квартиру. Отзывчивая соседка ей все объяснила («Это, душенька, означает, что ты стала женщиной…»), а не менее отзывчивый сосед сходил в аптеку на углу и купил ей коробочку «Котекса» и эластичный розовый пояс.

И сейчас, в девятнадцать лет, ее удручало собственное невежество. Она могла насчитать девять молодых людей и взрослых мужчин, с которыми у нее были «свидания», от одного-двух раз до полугода и больше, и многие ее сверстницы, пожалуй, сочли бы эту цифру не такой уж ничтожной (если поразмыслить, очень даже лестная цифра), но при этом отдельные молодые люди из ее списка, судя по их неумелым рукам и прерывистому дыханию, испытывали такие же затруднения, как и она, а мужчины отпускали циничные шуточки, сводившие все на нет.

Не так давно общенациональный еженедельный журнал отвел неожиданно заметное место статье о добрачных сексуальных отношениях. Рейчел начала ее читать со все возрастающим интересом, несмотря на перебор словечек вроде «реалистично» и «здравомыслящие», и тут в комнату вошла мать со словами: «На твоем месте я бы это оставила без внимания. Они печатают такие вещи — как тебе сказать? — ради сенсации». На следующий день Рейчел хотела дочитать статью без помех, но выяснилось, что мать выбросила журнал на помойку.

Так стоит ли тогда урезонивать себя в такую минуту оглядкой на мать? Разве может ее травмировать то, о чем она никогда не узнает?

И все же, никуда от этого не денешься, Рейчел было страшно. Ладони ее рук, лежавшие на коленях, сделались влажными, а сердце учащенно билось, пока Эван вел машину по темному лабиринту манхэттенских улиц. Может, всем девственницам свойственно испытывать страх или он охватывает только тех, кого терроризировали матери? Как бы там ни было, весь ужас ситуации состоял в том, что ей на ум не приходил ни один стоящий аргумент, чтобы отказать Эвану Шепарду. Он ее просто высмеет, посчитает инфантильной дурехой, он отмахнется от нее, словно ее и не было, и больше она его не увидит.

Но, удивительное дело, они тихо разговаривали в аккуратно припаркованной возле ее дома машине, и Эван даже не пытался овладеть ею. Он даже не потянулся к ее груди или бедрам — от таких атак она умела достаточно хорошо защищаться, хотя ему, скорее всего, позволила бы эти вольности. Сегодня, похоже, он готов был ограничиться поцелуями — долгими, полноценными голливудскими поцелуями во весь рот, когда языки сплетаются в сладкой истоме. Он словно говорил ей: «Лично я могу подождать со всем остальным, а ты? Поверь мне, милая, я знаю про эти дела куда больше твоего, так вот, будет только лучше, если мы не станем торопить события».

Он попрощался с ней на пороге, дождавшись, когда она найдет в сумочке ключи, а у нее от слабости кружилась голова, так ей не хотелось его отпускать.

— Ты мне позвонишь? — спросила она беспомощно. — Да, Эван?

— Конечно, позвоню, — ответил он с улыбкой.

Этот взгляд — смесь жалости, добродушного подтрунивания и готовности ее любить — со временем сделается его фирменным знаком.

Эван возвращался в Колд-Спринг с мыслями, что он произвел впечатление, и даже позволил себе порассуждать на тему вторичного брака — разумеется, более продуманного и подготовленного.

Он уже готов был отойти ко сну, а спать ему перед началом рабочей недели оставалось всего ничего, когда его посетила тревожная мысль: а как же будущее инженера-механика? Но, уже засыпая, он сказал себе, что брак и колледж — это необязательно взаимоисключающие понятия. Что-нибудь придумается, как-нибудь устроится. Когда тебе двадцать три года и все в твоих руках, нет ничего невозможного.

За лето, незаметно перешедшее в осень, всем, и Эвану с Рейчел, и их семьям, стало ясно, что они, в сущности, помолвлены.

Все это было очень мило, с точки зрения Глории Дрейк, но было бы еще лучше, если бы Эван хоть раз привез к ним в дом своего отца, хотя она и чувствовала себя во всех отношениях неготовой к такой встрече. Она до сих пор с трудом могла поверить в то, что ее дочь уже созрела для любовных отношений. Она все еще думала о Рейчел как о маленькой девочке, аккуратно расставляющей на полу для всеобщего обозрения полдюжины кукол или плачущей из-за того, что ей не дали мороженого.

Когда Глории случалось дождаться возвращения мечтательной Рейчел с ночного свидания, всякий раз у нее вызывал тревогу внешний вид дочери: платье помято, волосы всклокочены, взгляд отсутствующий, губы вспухшие, от помады нет и следа. Если любовь, согласно распространенному мнению, сопряжена с терзаниями, то в случае Рейчел, кажется, уместнее было говорить о некой каре.

И вот еще: у Глории появились подозрения, что Эвану, пожалуй, нельзя до конца доверять — может, и вовсе нельзя. Что-то дьявольское было в этом красивом лице.

Когда он бросал в твою сторону быстрый взгляд, сощурив свои сияющие глаза, он производил впечатление парня, который может совратить девушку и бросить без малейших угрызений совести.

— Рейчел, мне кажется, нам надо поговорить, — однажды в гостиной объявила Глория дочери, где та поставила гладильную доску, чтобы прогладить складки сексапильной белой юбочки, которую она решила вечером надеть. — По-моему, Эван сильно затянул со своими бесцельными ухаживаниями, что не очень-то деликатно по отношению к тебе. Если вы помолвлены, следует назначить дату свадьбы, причем безотлагательно.

— Ох, мама. — Рейчел, окутанная паром, нервно вскинула голову. — Неужели ты не понимаешь, что нехорошо требовать это от Эвана? Он весь сосредоточен на будущей карьере инженера, о чем я тебе много раз говорила, а для этого ему надо…