Сердце матери - Мари-Лора Пика Страница 8

После трех выкидышей 15 декабря 1999 года родился Тибольт. На этот раз кесарево сечение не потребовалось. Мне сказали тужиться, я тужилась, и все свершилось. Я даже не почувствовала боли… Но мне не стоило чересчур обольщаться! В отличие от Жюли, Тибольт хорошо спал лишь после шести месяцев. Кроме того, у него был раздражительный, прямо-таки свинский характер: если ему в чем-то отказывали, он хватал игрушку и яростно бил ею об пол, пока она не разлеталась на куски. Он мне надоедал, это правда, но он и забавлял меня.

Мы с Жилем решили официально зарегистрировать наш брак и сделали это 29 июля 2000 года. Почему только сейчас? Понятия не имею! У нас даже не было медового месяца. В чем я уверена, так это в том, что тогда мы были счастливы. Затем все постепенно начало ухудшаться. Дома Жиль все чаще занимался своими ламповыми радиоприемниками. Он собирал старые приемники, которыми была забита его мастерская, и тратил кучу времени, ремонтируя их. Конечно, он никогда не брал на себя все домашние обязанности, но, когда родилась Жюли, помогал мне. С рождением второго ребенка он делал это все реже и реже. Меня раздражало, что он такой ленивый, и ссоры вспыхивали все чаще.

7 июня 2004 года я вдруг получила две новости. В половине двенадцатого я вышла из лаборатории с результатами анализов крови, которые подтвердили мои опасения: я снова была беременна. Два часа спустя мне позвонили из больницы и сообщили, что от инсульта умер мой отец. Как мне объяснили, у него в мозгу образовался сгусток крови, тромб. Мне кажется, все произошло по его глупости. В тот день я сильно плакала, но это были слезы радости. Только Тибольт, которому исполнилось уже пять лет, расстроился: дедушка, никогда не интересовавшийся Жюли, любил своего внука. Он заходил к нам раз в месяц, чтобы поиграть с ним, при этом полностью игнорируя внучку.

У отца, по сути, ничего не было, но благодаря каким-то его сбережениям я купила компьютер. Жиль вдруг стал его большим поклонником и проводил перед монитором все свободное время. Новость о моей беременности вывела его из себя: по его мнению, двух детей нам вполне достаточно. Будучи значительно старше меня, он, несомненно, хотел покончить с подгузниками раз и навсегда. Но проблема заключалась в том, что я была на четвертом месяце и что-то делать было уже поздно. И меня это вполне устраивало, поскольку, если даже я и не планировала этого ребенка, то сильно хотела его. С каждым днем присутствие Жиля становилось все более условным. И не потому, что его не бывало дома: работая водителем, он лишь изредка не ночевал дома. Ездил он в округе Парижа, и каждый вечер возвращался домой, иногда перед ужином, а иногда даже днем. Но он и пальцем не хотел пошевелить, чтобы помочь мне. Придя домой, он бросал куртку на стул и шел наверх, к компьютеру. Он спускался к нам только для того, чтобы быстренько поужинать. Время от времени я пыталась поймать Жиля, прежде чем он устроится перед компьютером.

— Не мог бы ты протереть пол в кухне? Дети намусорили.

— …

— Жиль!

— Что?

— Я проверяю у детей домашние задания, у меня всего две руки!

— Я занят.

— С мышью?

— Я занимаюсь исследованиями.

Вот так… Домашние задания, готовка, уборка, утюжка — я занималась всем, тогда как он не делал ничего. Он даже не утруждал себя тем, чтобы поиграть с детьми. К Тибольту он был привязан уже гораздо меньше, чем к Жюли, и даже не пытался скрыть свое безразличие. Срок беременности увеличивался, а я по-прежнему все делала одна, без его помощи. Если Жиль отрывался от компьютера, то сразу же шел к своим радиоприемникам. По утрам в воскресенье он отправлялся к торговцам подержанными вещами, чтобы пополнить свою коллекцию. Поначалу я ходила вместе с ним, но теперь, когда у нас появились дети, у меня не было на это времени. Но Жиль не отказывал себе в этом удовольствии.

Я научилась обходиться без него, у меня просто не было другого выбора. К счастью, я могла рассчитывать на подруг, не отказывавшихся помочь мне: они, например, могли посидеть с детьми или сходить за покупками. Моей самой близкой подругой стала Сесилия. Ее сын, Стивен, был одного возраста с Тибольтом. Мы познакомились, когда наши дети второй год ходили в детский сад. В тот день мы с Магали, еще одной моей подругой, дочь которой была одного возраста с Жюли, только вышли со школы. Машина Магали была припаркована у обочины. Когда она попыталась завести ее, то поняла, что пробила колесо. Проблема заключалась в том, что ни Магали, ни я не умели менять колеса. Я начала громко ругаться, как вдруг к нам подошла незнакомая женщина.

— Вам помочь?

Она была невысокого роста, довольно худая, улыбчивая. Я нашла ее симпатичной.

— Мы бы не отказались, потому что не знаем, что делать.

— Меня научил муж. Можете открыть багажник?

Она хотела снять колесо, но болт был затянут, и усилия Сесилии привели к тому, что он сломался. Мы рассмеялись и сразу же почувствовали расположение друг к другу. Впоследствии мы часто встречались с ней при выходе из школы. Хотя она была на восемь лет моложе меня, мы во многом были похожи: Сесилия была такой же веселой и озорной, как и я. Кроме того, она была очень толковой. Следует сказать, что с раннего детства жизнь ее не баловала. Когда ей было одиннадцать лет, ее мать умерла от аневризма. Сесилии не было еще и восемнадцати, когда она влюбилась в Роже, своего будущего мужа. Роже было тридцать пять, и у него было трое детей. Его жена умерла от рака молочной железы несколькими месяцами ранее. Роже работал в мэрии Ри-Оранжи. Сесилия, в то время не работавшая, оказалась с тремя детьми тринадцати, девяти и шести лет, которые еще носили траур по своей матери. А потом у нее появились и свои дети, Эми и Стивен. Здорово, что с таким количеством людей в доме у нее оставались силы на что-то еще!

Когда родился мой третий ребенок, Матье, Сесилия стала еще одной хозяйкой нашего дома. В тот год мы запланировали все вместе отпраздновать Рождество в Броме: Жиль, мои дети, Роже, муж Сесилии, их дети, моя подруга Магали с мужем Сержем, а также Вероник и Натали, мои двоюродные сестры. 23 декабря мы купили все необходимое для королевского празднования. 24 декабря в пять часов утра я схватила телефон и позвонила Сесилии:

— Сесилия, это Мари-Лора.

— Уже?

— Да.

— Я сейчас буду.

Сесилия жила в Орвиле, в пяти километрах от нас. Когда она, вся взъерошенная, ворвалась к нам, Жюли и Тибольт еще спали. В ту ночь шел снег, как и в день рождения Тибольта. Жиль отвез меня в больницу Фонтенбло и, поскольку схватки затянулись, вернулся домой. Уже днем с помощью кесарева сечения я наконец-то родила Матье. Провести Рождество в больнице, без еды было чересчур даже для меня! До вечера Сесилия хозяйничала у меня дома, накрывая на стол. Я была в палате с Матье, а мой телефон звонил не переставая.

— Семгу положить на большое блюдо или на маленькое?

— Как хочешь, Сесилия.

— Это снова я. Улитки разморозить перед жаркой или сразу сунуть в духовку?