Генеральская дочка - Дмитрий Стахов Страница 8

Маша за происходящим наблюдала с нескрываемым любопытством и даже собиралась включиться в танец, но поймала внимательный взгляд отца, от соблазна удержалась, отправилась к себе, безуспешно пыталась читать, заснула над книгой.

Далеко за полночь, после разъезда гостей, приняв прохладный душ, Илья Петрович собрался проследовать в спальню управительницы. Он чувствовал себя несправедливо обиженным. Любовные объятия должны были снять напряжение, но, уже взявшись за ручку всегда для него готовой открыться двери, Илья Петрович услышал доносившиеся от пристани крики. Готовность к любви тут же покинула генерала, и через некоторое время в кабинет к Илье Петровичу с экстренным докладом явился Шеломов.

Доклад, как обычно, был краток. Получалось, что братья Хайвановы, дождавшись захода солнца, отправились на вёсельной лодке вверх по течению, туда, где к реке выходила узким клинышком земля генеральского обидчика, и там, без всякого предупреждения, были обстреляны полковником из дробовика. Шеломов докладывал, что намерения у братьев были самыми что ни на есть мирными и хотели они лишь проверить ловушку на раков, умалчивая, что на самом-то деле они собирались подпилить столбики кривеньких полковничьих мостков.

Никита Юрьевич стрелял дважды. Оба заряда достались Лешке. Ранения были не столь серьезны, но генерал приказал Шеломову везти раненого в областную больницу и к управительнице этой ночью не пошел. Более того, Илья Петрович на нее грубо накричал, когда она, также встревоженная криками и суетой, попыталась узнать – в чем же дело.

Почти на рассвете Илья Петрович приказал приготовить себе шоколаду, плеснул в чашку полрюмки коньяку и задумался. Мысли его были тяжелыми. Приказав постелить себе в кабинете, Илья Петрович лег – что случалось крайне редко – на диванчике, а поутру самолично вызвал двутельного адвоката. Двутельный не замедлил явиться.

Илья Петрович принял адвоката в кабинете, где только что – несмотря на приглашения Маши присоединиться к общему столу – закончил завтрак. По шелковому халату генерала змеился загустевший желток. Скомканная салфетка лежала возле тарелки с недоеденной овсянкой. Генерал сидел в кресле со свежим номером столичной газеты, но буквы расплывались перед глазами.

Последний раз двутельный, бывший доверенным лицом Ильи Петровича уже долгие годы, входил в генеральский кабинет, когда Илья Петрович собирался поручить своему адвокату уладить формальности в связи с опознанием тела погибшей жены. Формальности, надо признать, оказались непростыми, и двутельному пришлось приложить немало усилий, чтобы дело приобрело удовлетворяющий его клиента вид. И ранее и потом Илья Петрович вел беседы с адвокатом как бы между прочим, на конюшне, в эллинге, на причале, в столовой, за чашечкой кофе, причем кофе предлагая адвокату уже в самом конце разговора, когда двутельному следовало откланиваться и ясно было, что он от кофе откажется. Нет, нельзя сказать про генерала Кисловского, про Илью Петровича, что был он чванлив. Откровенного барства не было в нем. Но иногда в Илье Петровиче проявлялась режущая глаза спесивость, и тогда он буквально раздувался от ощущения собственной значимости. Ощущение это демонстрировалось с такой широтой, с такой страстью, что Илья Петрович, несмотря на седины, морщины и общую грузность, начинал походить на инфантильного юношу, боящегося показаться несерьезным, стремящегося выглядеть старше своих лет.

– Вызывали? – притворяя за собой дверь кабинета, спросил двутельный.

Генерал, взглянув на двутельного поверх очков, сначала недоуменно поднял брови – мол, это кто? – потом кивнул, свернул газету в трубку и указал ею на стул.

– Ты это… – метко забрасывая газету в мусорную корзину, сказал Илья Петрович. – Шутки свои оставь для других! И для другого места!

Двутельный открыл было рот, но ничего не ответил. У него и тогда, за обедом, было предчувствие, что Илье Петровичу его разговоры с Машей не понравятся. Но чтобы генерал вызывал из-за этого! И потом – кто он, с его годами, бывшими женами, детьми, и кто – Маша? Да и разговоры были совершенно невинны. Нет, двутельный не был равнодушен к Машиной молодости и красоте, но то было чувством эстетическим, так любуются картиной, не более того.

– Так я… – присаживаясь на краешек стула, двутельный прокашлялся. – Рассказывал истории. Из адвокатской практики. Про… Помните, я вам рассказывал, как…

– Помню! – Илья Петрович хлопнул ладонью по столу и поднялся.

Двутельный дернулся вставать тоже, но был остановлен властным жестом генерала. Тем же самым, которым Илья Петрович останавливал пытавшихся встать гостей за обедом – простертой ладонью, сверху вниз.

– Ты вот скажи… Если не выплачена ссуда на строительство дома и освоение участка, да к тому же невыплативший – злостный должник по годовым взносам, то можно ли члена садового товарищества из товарищества исключить, а дом его и участок, за долги, передать этому самому товариществу? Тем более что участок до сих пор не приватизирован, находится в аренде?

Двутельный почувствовал облегчение. Не в Маше было дело! Не в Маше!

– Тут, Илья Петрович… А-а… Тут, товарищ генерал, надо смотреть уставные документы, ведомости, надо… Да и срок аренды играет роль. – Он поймал недовольный взгляд Ильи Петровича и почувствовал, что отвечать надо по существу. – Можно, товарищ генерал, конечно – можно! – четко выговаривая слова, ответил двутельный. – Кто, позвольте узнать, должник и неплательщик?

– Дударев. – Обойдя стол, встав возле окна, Илья Петрович начал качаться с носка на пятку, с пятки на носок. – Никита Юрьевич… Ничего с ним поделать не могу! И сам с ним говорил, и членов правления посылал, а он все завтраками кормит. Я сказал – смотри! А он… Захар Ионович вчера мне сказал, что из-за его неприватизированного участка нам рощу у Маламахова могут передать тоже только в аренду. А нам она нужна в собственность! Понимаешь?

«Вот это да! – подумал двутельный. – Они ведь друзья! Генерал и сына своего назвал в честь полковника. Столько лет! Ну и ну! Только что он придумывает? Какая роща? Аренда не аренда – все это здесь ни при чем!»

Илья же Петрович смотрел в окно. День был пасмурный. Низкая пелена облаков обещала дождь.

– Так ты понял задачу? – резко обернувшись, спросил Илья Петрович.

– Понял, – двутельный поднялся. – Документики передадите?

– К Шеломову подойди. Я распорядился. Все у него. Он даст тебе. Копии. Мне надо все быстро. Иначе рощу купят другие. Заречные, дипломаты эти. Сегодня и начинай!

– Сегодня и начну! – Двутельный откланялся и вышел.

Так по инициативе Ильи Петровича против Никиты Юрьевича, старинного друга и сослуживца, был выдвинут иск. Полковника, ожидавшего, что дело будет уголовное, о причинении вреда здоровью Алексея Хайванова, поразило то, как хитро извернулся двутельный. На основании полученных у Шеломова копий «документиков» двутельный составил заявление, судья – утверждения полковника, будто суд был подмаслен генералом Кисловским, может, и имели под собой почву, но доказательства где, где они?! – принял дело, и Никита Юрьевич оказался загнанным в угол.