Мышонок и его отец - Рассел Хобан Страница 8

– Я и раньше много раз пытался говорить днём, – возразил сын. – Но до сих пор ничего не получалось. Интересно, как же это теперь вышло?

– Должно быть, смех освободил тебя от власти древних законов, – раздался у него над ухом низкий, глуховатый голос, и из-за дерева выпрыгнул Квак, уже не такой огромный, как ночью, и совсем не такой таинственный. Гадальщик оказался всего лишь лягушкой не первой молодости, а его перчатка – старой ветошью. В холодном, резком утреннем свете нетрудно было различить, кто он таков: старый сумасбродный коммивояжёр, неприглядный и несолидный, обвешанный всякими причиндалами, щеголяющий с монетой на шее и продающий свои сомнительные услуги везде, где представится случай. Он поднял мышонка с отцом, поставил их на ноги, задумчиво оглядел и добавил: – В жизни не слыхал, чтоб игрушки смеялись!

– А вы не видели, что случилось? – спросил отец и поведал Кваку о неудавшемся ограблении.

– Надо же, какое безрассудство! – поразился Квак. – Бедный мальчик, слишком он был горяч. Выходит, сбылось моё пророчество… Ужас, до чего быстро! Но почему вы не спрашиваете, что я тут делаю?

– А что вы тут делаете? – спросил мышонок.

– Я последовал за вами! – объявил Квак. – Что-то влечёт меня к вам, и по семенам я прочёл, что ваша судьба связана с моей неразрывно. Тогда я ничего не сказал – мне стало жутко. Я увидел тёмные, страшные вещи в том узоре. И неведомые опасности, скрытые за завесой грядущего. – Он затряс головой, словно пытаясь отогнать зловещее видение, и монета закачалась у него на шее, как маятник.

– Вам до сих пор страшно? – спросил отец.

– Не то слово! – воскликнул Квак. – Вы решили идти вперёд?

– Назад пути нет, – сказал отец. – Мы больше не можем танцевать по кругу. Вы станете нашим другом? Пойдёте с нами?

– Будьте моим дядей! – попросил мышонок. – Дядюшка Квак!

– Ах, – вздохнул Квак, – лучше ничего не обещать! Я лишь сосуд скудельный. Не ждите от меня слишком многого. Пока не разойдутся дороги, предначертанные нам судьбой, я буду вам другом и дядюшкой; но большего я сказать не могу. – Он развёл лапами: по одну сторону сверкал за перелеском заснеженный луг, по другую – темнела тропа, по которой они пришли к банку. – Итак, куда? – вопросил он. – В город или на вольные просторы?

– Может, мы сумеем разыскать слониху, тюлениху и кукольный дом из нашего магазина? – сказал мышонок. – А, папа?

– Чего ради? – хмыкнул отец.

– Тогда у нас будет семья, – объяснил сын. – И нам станет уютно.

– Во-первых, – начал отец, – я себе не представляю, как может быть уютно рядом с этой слонихой! Да и вообще, это ни в какие ворота не лезет! Как бы она ни задавалась, её и этот дом наверняка держали там на продажу – точно так же, как нас с тобой и тюлениху, и за это время они могли попасть куда угодно! Теперь их не сыскать. Гиблое дело, даже и не мечтай.

– Она спела мне колыбельную, – напомнил мышонок.

– Честное слово, – вспылил отец, – это просто смешно!

– Я хочу, чтобы слониха была моей мамой, а тюлениха – моей сестричкой, и хочу жить в том красивом доме, – упрямо повторил малыш.

– Что это он всё толкует о каких-то слонах и тюленях? – заинтересовался Квак.

– Не обращайте внимания, – посоветовал отец. – Ребёнок не виноват. Механизм-то во мне. А у него внутри пусто, вот он и заполняет пустоту всякими дурацкими мечтами, из которых всё равно никогда ничего не выйдет.

– Как знать, может, не такие они и дурацкие, – возразил Квак. – Эта тюлениха… она, часом, не жестяная была? Такая блестящая, чёрная? И с вертящейся площадочкой на носу, на которой воробей показывал акробатические трюки?

– Нет, – сказал отец. – У той на носу был красно-жёлтый мяч.

– Мяч она могла и потерять, – вмешался мышонок. – Может, теперь у неё вместо мяча – площадочка. А где вы её видели? – спросил он Квака.

– Не знаю, где она сейчас, – ответил тот, – но пару лет назад гастролировала с театром. Они к нам каждый год приезжают из соснового леса.

– Если бы дядюшка Квак согласился отвести нас туда, может, мы нашли бы тюлениху, – сказал мышонок отцу. – А потом все вместе пошли бы искать слониху.

– Не вижу смысла искать слониху, – проворчал отец. – Что мы с ней будем делать, даже если найдём? Но тебя, похоже, не разубедить. Что ж, – вздохнул он, – раз уж мы решились путешествовать, то какая разница?… Сосновый лес так сосновый лес. По крайней мере, хоть мир повидаем.

– Замечательно! – одобрил Квак. – Вперёд, в сосновый лес!

– ЭКСТРЕННЫЙ ВЫПУСК! – вдруг донёсся до них пронзительный вскрик, и, сверкнув ярким опереньем, в высоте промчалась голубая сойка. – РАЗБОЙНОЕ НАПАДЕНИЕ НА БАНК! УБИТА КРЫСА-ГРАБИТЕЛЬ! ЗАВОДЯШКИ И ЛЯГУШКА-ПОСОБНИК СКРЫВАЮТСЯ С МЕСТА ПРЕСТУПЛЕНИЯ! НОВОСТИ СПОРТА: ЛЕСНЫЕ МЫШИ ВЫХОДЯТ НА ПЕРВОЕ МЕСТО В ЧЕМПИОНАТЕ ПО МЕТАНИЮ ЖЁЛУДЯ! ПОЛЁВКИ ВЫБЫВАЮТ ИЗ СОСТЯЗАНИЙ!

– Вот и началось! – объявил Квак. – Вы вошли в большой мир – и мир вас заметил.

– Дальняя и трудная дорога, – вспомнил мышонок-отец. – Так вы, кажется, сказали?

– Все дороги трудны – и дальние, и ближние, – изрёк гадальщик. – Поймите же: путешествие началось! Вы сделали первый шаг, а всё остальное неизбежно из него следует. Выше нос! Смотрите, как сияет солнце! И небо какое синее! Весь огромный мир – перед вами!

Отец окинул взглядом луг, сверкающий белизной между тёмными стволами деревьев. Над лугом, плавно вздымая и опуская широкие чёрные крылья, проплыла пара ворон, и отец подумал: а мне сколько шагов придётся сделать, чтобы осилить эдакую даль? Но Квак уже повернул ключик, пружина дошла до упора, шестерёнки зажужжали, и мышонок-отец зашагал вперёд, толкая перед собой сына.

…Отпечатки четырёх жестяных лапок и диковинные следы от шерстяных пальцев перчатки тянулись по снегу в тени деревьев. Следопыт кутался в халат – засаленный лоскут пёстрого шёлка, подпоясанный грязной верёвкой. За ним шагала заводная слониха; два пустых бумажных мешка болтались у неё на спине. Организатор разбойного нападения на банк, усомнившись в том, что Ральфи на обратном пути не задержится, счёл за благо выйти ему навстречу и забрать добычу, пока цела.

– «Убита крыса-грабитель»?! – вскинулся Крысий Хват. – Ну и болван ты, Ральфи! Как же моя ореховая патока?! А эти подлые заводяшки – сбежали с лягушкой, как будто только и мечтали меня дураком выставить! Да надо мной вся свалка теперь потешаться станет! Хорош же я буду, если не разыщу их и не расквашу всмятку!

– Полночь! – пробили часы на фронтоне церкви по ту сторону луга. – Двенадцать часов ночи, и всё спокойно. Спите крепко, ни о чём не тревожьтесь!

В ясном свете луны, плывущей в безоблачном небе, под деревьями на самом краю луга Квак замешкался. Он обернулся, смерил тревожным взглядом пройденный путь и снова уставился вперёд, внимательно вслушиваясь. Мышонок с отцом протопали чуть дальше и остановились – кончился завод.