Время прощать - Миа Марч Страница 8

Она смотрела на листок, где было нарисовано дерево с ветвями и белыми овалами для имен. Прадедушки и прабабушки. Дедушки и бабушки. Родители. Ты. Братья и сестры. Впиши имена, а под ними напиши три прилагательных (слова, которые описывают) к своим родителям, дедушкам и бабушкам.

«О, Чарли», – с болью в сердце вздохнула про себя она.

Джун с легкостью могла заполнить одну сторону древа – родословную Нэшей. Хотя и придется поставить букву «У» – «умер» – там, где должны быть имена деда и бабки с материнской стороны и двоюродного деда. А вот о другой стороне, начиная с отца и дальше, ей ничего не известно. Разумеется, имя отца Чарли она знала, слава Богу. А три прилагательных? Разве что «высокий, темноволосый, зеленоглазый». Потому что остальное по результатам двух свиданий, во всяком случае, стерлось в памяти. Все, что осталось от Джона Смита, – лицо, которое она никогда не забудет, лицо, которое она каждый день видела, глядя на Чарли.

– Мама, мы можем поговорить в другой комнате? – Чарли отчаянно старался не заплакать в присутствии друга.

– Паркер, мы сейчас вернемся, хорошо? Угощайся сырными палочками и яблочным соком, – сказала Джун.

Они ушли в маленькую комнату Чарли, недавно оформленную по мотивам историй о Гарри Поттере. Чарли взял со стола волшебную палочку, в глазах у него стояли слезы.

– Мама, почему у меня нет папы?

Она села на кровать, усадила Чарли к себе на колени и обняла. Они много раз говорили об этом, но когда мальчику требовалось повторить, она повторяла.

– У тебя есть папа, Чарли, но он не живет с нами. Он не знал, что я была беременна тобой, и я не успела сообщить об этом до его отъезда. И хотя я его искала, найти не смогла. – Она обняла Чарли и прижалась щекой к тонким волосам. – Если бы он узнал о тебе, если бы с тобой познакомился, то жил бы с нами. Он полюбил бы тебя, я знаю.

– Но как мне заполнить это древо? – спросил Чарли.

У Джун сжалось сердце. Она понимала: настанет день, когда ее объяснений будет недостаточно. Нужно что-то сделать, что-то придумать. «Чарли заслуживает знать о своем отце больше, чем имя и скудную информацию о двух встречах со мной», – рассуждала Джун.

– Послушай меня, родной. Я попытаюсь разузнать что-нибудь о нем для древа, ладно? И о его родителях, а еще о бабушке и дедушке.

Чарли мгновенно просиял.

– Ладно.

Она понятия не имела, как разыщет Джона Смита спустя столько лет, учитывая, что все ее усилия тогда оказались бесплодными. Но делать нечего. Может, Изабел или Эдвард знают кого-нибудь, юриста или частного детектива. Изабел никогда никуда не ездила без Эдварда, поэтому Джун была уверена, что увидится с ним в гостинице по случаю таинственного объявления тети Лолли, назначенного на завтрашний вечер.

«Может, она продает свое заведение?» – подумала Джун.

В «Трех капитанах» Джун провела самое грустное время своей жизни, но там бывало и хорошо. Естественно, Лолли велела привезти Чарли, а Бутбей-Харбор в августе – рай для ребенка. Тем не менее для Джун гостиница всегда будет местом, куда ей пришлось перебраться, когда она потеряла родителей… а затем, образно говоря, и сестру. А если прибавить воспоминания о страхе перед беременностью в двадцать один год и о том, как пялились на нее бывшие одноклассники, приехавшие на лето домой, едва ли она воспринимала Бутбей-Харбор как дом.

Джун не сгорала от нетерпения узнать, что будет на завтрашней встрече. Ей необходимо составить план жизни, нужно время и место подумать. В гостинице «Три капитана» этого не получить. В Бутбей-Харборе тоже, каким бы красивым и безмятежным он ни был.

«Ну, хотя бы загляну к Генри в книжный магазин. Генри будет рад увидеть Чарли», – подумала она.

Джун обрадовалась, когда ее милый мальчик обнял ее и бегом вернулся к другу в гостиную, с легкостью сменив «подковку» на улыбку.

Кэт Уэлпер

Вооружившись кондитерским мешком с белым кремом, приготовленным на сливочном масле, Кэт вывела по краю немецкого шоколадного торта, который она испекла для вечернего семейного ужина, шесть инициалов: «Л» – Лолли, «И» – Изабел, «Э» – Эдвард, «Д» – Джун, «Ч» – Чарли и «К» – Кэт. Немецкий шоколадный торт с тягучей карамелью, сладким кокосом и хрустящей начинкой из пекана был любимым лакомством ее маленького двоюродного племянника. Давно она не видела очаровашку Чарли, как и его мать Джун. Изабел тоже давненько здесь не появлялась. Нельзя сказать, что они были близки, но даже до того, как выучилась на пекаря, Кэт к каждому семейному ужину в гостинице пекла торт с инициалами. Она считала, что таким образом вносит свой вклад в налаживание отношений.

Кэт посмотрела на часы, сняла обсыпанный мукой и заляпанный глазурью фартук и бросила его в плетеную корзину. Еще почти час до приезда двоюродных сестер.

«У тебя все нормально? – сбросил двадцать минут назад эсэмэску Оливер. – Знаю, ты волнуешься насчет сегодняшнего вечера. Позвони, когда сможешь. О».

«Он прав. Я волнуюсь. Мать вызвала сюда своих племянниц».

Несколько лет назад Изабел не приехала на очередное Рождество, потому что никто ее специально не пригласил. Лолли пробормотала:

– О, Бога ради. С этого дня мы будем проводить День благодарения и Рождество вместе, несмотря ни на что. Никаких приглашений не будет, это просто нужно понять.

Поэтому каждый День благодарения и Рождество Изабел с Эдвардом приезжали из Коннектикута на своем черном «мерседесе», Джун и Чарли – из Портленда на древнем, оливкового цвета «субару-аутбек», а Кэт присоединялась, спустившись по лестнице, так как жила в гостинице. Всегда жила.

Но ни по какому другому поводу ее мать не приглашала домой двоюродных сестер Кэт. Лолли Уэллер упомянула об этом между делом утром, когда разбивала яйца для завтрака постояльцев.

– Да, Кэт, может, испечешь на сегодня торт с инициалами? Девочки приедут на ужин. Я попросила их собраться у нас для важного объявления.

Как гром среди ясного неба.

«Объявление?»

Лолли Уэллер, с ее длинной, седеющей косой, спортивными шлепанцами и коричневой юбкой из марлевки никогда не была формалисткой. Если ей было что сказать, а такое случалось редко, она имела обыкновение это озвучить прямо, а не ходить вокруг да около, как Лолли называла любую шумиху.

«Она продает гостиницу… выходит замуж… переезжает на Таити…»

Кэт попыталась угадать, о чем хочет сообщить мать, если даже пригласила «девочек» домой, хотя обе «девочки» ненавидели Бутбей-Харбор и не слишком жаловали одна другую. И Кэт.

Кэт собрала солнцезащитные очки, завалившиеся за диванные подушки, карты, оставленные в столовой, и айфон, забытый под полотенцем в шезлонге. Сложила их в корзину «Забытых вещей». Затем подготовила номер «Альбатрос» для новых гостей.

«Что же затеяла мать?»