История нового имени - Элена Ферранте Страница 8

Едва они вернулись в номер, Стефано набросился на нее с поцелуями, но она отпрянула, открыла чемодан, достала ночную рубашку и протянула ему пижаму. Этот знак внимания вызвал у него довольную улыбку, и он снова попытался ее поцеловать, но Лила вырвалась и заперлась в ванной комнате.

Оставшись одна, Лила долго умывалась, стараясь избавиться от винных паров и ощущения, что мир вокруг потерял четкие очертания. Но оно не проходило, хуже того, ей казалось, что ее не слушаются собственные руки. Что мне делать, думала она. Буду сидеть здесь всю ночь. Но что потом?

Теперь она жалела, что не взяла в ресторане нож; и даже попыталась себя убедить, что он лежит у нее в сумочке, хотя точно знала, что это не так. Сидя на краешке ванны, она сравнила ее с той, что была установлена в их новой квартире, и пришла к выводу, что ее ванна лучше. И полотенца у нее были качеством выше. У нее? Но разве это все ванна, полотенца и прочее — принадлежит ей? Нет, все эти красивые вещи принадлежат тому человеку, что поджидает ее за дверью. Все это — собственность Карраччи. И она теперь — собственность Карраччи. Раздался стук в дверь.

— Что ты там делаешь? С тобой все в порядке?

Лила ничего не ответила.

Ее муж немного помедлил и постучал снова. Без результата. Тогда он начал нервно дергать ручку и с фальшивой веселостью в голосе крикнул:

— Мне что, дверь высадить?

Лила не сомневалась, что так он и сделает, — карауливший ее под дверью незнакомец был способен на все. Но и я, подумала Лила, способна на все. Она разделась, включила воду, вымылась и надела ночную рубашку, с отвращением вспоминая, как тщательно выбирала ее несколько месяцев назад. Стефано — просто имя, не имеющее никакого отношения к человеку, чьи привычки и чувства она знала и понимала еще несколько часов назад, — сидел на краешке кровати и при виде Лилы вскочил на ноги.

— Сколько можно?..

— Столько, сколько нужно.

— Ты прямо красавица!

— Я устала и хочу спать.

— Успеем выспаться.

— Нет, я ложусь спать. На свою половину. А ты на свою.

— Брось, иди ко мне.

— Я серьезно говорю.

— Я тоже не шучу.

Стефано рассмеялся и потянулся к ней. Лила отпрянула, и он помрачнел.

— Что с тобой?

Лила колебалась, подбирая точные слова, и наконец медленно произнесла:

— Я не хочу.

Стефано недоуменно покачал головой, словно она говорила на незнакомом ему языке. Он так долго ждал этой минуты, забормотал он, мечтал о ней день и ночь.

— Ну пожалуйста, — настойчиво сказал он, беспомощным жестом указал на пижамные штаны цвета красного вина и, криво улыбнувшись, добавил: — Сама посмотри, что ты со мной делаешь.

Лила невольно опустила взгляд, но от отвращения ее чуть не вывернуло, и она тут же отвела глаза.

Стефано увидел, как она отступает к дверям ванной, звериным прыжком бросился ей наперерез, подхватил ее на руки и бросил на кровать. Что он делает? Он что, не понимает? Он и правда ничего не понимал. Ему казалось, что, пока они сидели в ресторане, между ними все прояснилось. Почему Лина так странно себя ведет? Ну да, она же еще совсем девчонка. Он рассмеялся и попытался ее успокоить.

— Вот увидишь, тебе понравится, — сказал он. — Не бойся. Я так тебя люблю, больше всех на свете.

Но Лила уже спустила ноги с кровати, готовая убежать. Как же с ней сложно. Все у нее не как у людей: «да» означает «нет», а «нет» — «да».

— Ну, с меня хватит, — пробормотал Стефано и прижал ее запястья к кровати.

Лила принялась брыкаться.

— Ты хотела подождать, и я терпеливо ждал. Мне было нелегко быть с тобой рядом и ни разу до тебя не дотронуться, но я терпел. Теперь мы муж и жена, так что будь умницей. Вот увидишь, это совсем не страшно.

Он наклонился ее поцеловать, но Лила замотала головой из стороны в сторону, повторяя:

— Оставь меня в покое! Я не хочу, не хочу, не хочу!

Стефано не выдержал. Его голос против воли сорвался на крик:

— Лина, хватит! Не зли меня!

Он повторил это дважды или трижды, с каждым разом все громче, как будто исполнял чей-то приказ, доносившийся неизвестно откуда, возможно, из тех времен, когда его еще не было на свете. Приказ звучал так: «Стефано, будь мужчиной. Если не сломаешь ее сейчас, не сломаешь уже никогда. Покажи ей, кто здесь главный. Она женщина, а женщина должна быть послушной». «Не зли меня, не зли меня», — слышала Лила. Глядя на него, всей своей тяжестью навалившегося на ее хрупкое тело, чувствуя его твердый пенис, натянувший ткань пижамы, Лила вдруг вспомнила, как много лет назад Стефано поймал ее и, ухватив пальцами за язык, пригрозил, что проткнет его булавкой — за то, что она посмела обойти Альфонсо в школьном состязании. Она внезапно осознала, что перед ней не Стефано, а старший сын дона Акилле. В тот же миг в лице ее молодого мужа проглянули черты, которые он долгое время скрывал от нее, но сейчас они явственно проступили. О да, чтобы нравиться ей и другим, Стефано очень старался: придавал лицу кроткое выражение, смотрел ласково и говорил мягким голосом; он приучил свои пальцы, руки и все тело прятать таящуюся в них силу. Но сейчас необходимость пускать ей пыль в глаза отпала, и Лилу охватил забытый детский ужас, испытанный давным-давно, когда мы спускались в подвал за куклами. Дон Акилле восстал из праха, чтобы пожрать собственного сына и завладеть его телом. Отец натянул на себя его кожу, заменил его глаза своими, вселился в него, изгнав прочь доброго и милого Стефано. Это не Стефано, а дон Акилле рвал на ней шелк рубашки, грубо мял ее грудь и кусал соски, не давая ей пошевелиться. Она собрала последние силы и, преодолев свой страх — она всегда была отважной, — вцепилась ему в волосы, одновременно впившись зубами в его мясистую руку. Стефано отпрянул, но тут же схватил ее за руки, своими огромными кривыми ногами прижал их к кровати и прошипел:

— Будешь дергаться, сломаю тебе пару ребер.

Лила не сдавалась и продолжала изо всех сил крутиться на постели, пытаясь сбросить его с себя, но все было бесполезно. Теперь, когда руки у Стефано освободились, он начал легонько пощипывать ее кончиками пальцев и, нависая над ней, бормотал:

— Посмотри, какой большой! Хочешь его? Скажи, что хочешь! Скажи, что хочешь! Скажи, что хочешь!

С этими словами он вытащил из штанов свой пенис, показавшийся Лиле странной безрукой и безногой куклой, которая покачивалась над ней, словно пыталась оторваться от другой, огромной куклы с широко разинутым ртом, изрыгавшим хриплые звуки:

— Сейчас ты его попробуешь, Лина, и тебе понравится. Ни у кого в городе нет такого…

Она все еще сопротивлялась, и Стефано хлестнул ее по щекам, сначала наотмашь, а потом тыльной стороной ладони. Удары были такими сильными, что она поняла: если она будет упорствовать, Стефано ее убьет. Или это был дон Акилле? Весь квартал боялся дона Акилле: ему ничего не стоило схватить человека и стукнуть его о стену или о дерево, и Лила сдалась. Бунтарство в ней сменилось чистым ужасом. Пока Стефано задирал на ней рубашку, шепча ей на ухо: «Ты даже не представляешь, как я тебя люблю, но я тебе покажу, завтра будешь меня умолять, чтобы я опять сделал с тобой то же, что сейчас, и даже больше, ты на коленях передо мной будешь стоять, а я скажу, хорошо, но только если ты будешь меня слушаться, да, если ты всегда будешь меня слушаться», — пока он все это бормотал, Лила была уже далеко.