А еще я танцую - Жан-Клод Мурлева Страница 8

Аделина

4 марта 2013

От кого: Аделина

Кому: Пьер-Мари

Дорогой Пьер-Мари!

Вот я и вернулась из большого города. Как и вы, торопилась поскорее разделаться с делами и возобновить нашу беседу. Ну не странно ли? Мы знакомы едва две недели, но чуть ли не все время думаем друг о друге. Лично я нахожу это удивительным. Ну ладно вы — вы привыкли вести переписку с читательницами. Это я намекаю на ту глухую женщину, с которой вы несколько лет обменивались письмами. А может, были и другие? Может, и сейчас есть еще три-четыре читательницы (почему-то мне кажется, что общение с читателями привлекает вас куда меньше. Я не ошибаюсь?), с которыми вы болтаете, непринужденно перескакивая от одной к другой? Может, таких, как я, — целые тысячи?

Как вы думаете, это ревность?

Черт, ну да, это ревность! Забудьте про мои нескромные вопросы и переписывайтесь с кем хотите. Только оставьте местечко и для меня!

Хотя нет. Забудьте. Выпрашивая себе место в вашей жизни, я превращаюсь в агрессивную людоедку. Или в капризного ребенка, требующего к себе внимания.

Просто ваша жизнь представляется мне невероятно полной и насыщенной. Вы упоминаете про свои поездки, про своих многочисленных жен, про выводок своих детей — и это не говоря уже о ваших поклонниках, а вдобавок еще и соседях, приглашающих вас на рюмку ликера. Где уж серости вроде меня вклиниться в этакую толпу?

Да, чуть не забыла — и через пустыню путешествовали…

Вы верите в бога?

Лично я не получила религиозного воспитания. Библию знаю плохо, но некоторые образы запали мне в сердце. Вы пересекаете свою пустыню, я — свою. Мы с вами оба страдаем и боремся с демонами. Что нас объединяет, так это одиночество.

Ладно, бросаю свои намеки и притчи, лучше расскажу, что случилось в пятницу вечером.

Простившись с вами, как и говорила, я принялась наводить красоту. Это для меня серьезное испытание, почему я считаю себя уродиной, хотя кое-кто из мужчин и даже женщин старательно уверяет меня в обратном. Я не больно к ним прислушиваюсь — с зеркалом-то не поспоришь. Правда, с недавних пор я стала судить себя не так строго и даже пытаюсь внести некоторые улучшения в то, что прежде считала неисправимым.

Сначала я причесалась: распустила жидкий конский хвост (моя обычная прическа), и вооружилась щипцами в надежде придать им немного объема. Эта операция заняла у меня примерно четверть часа. Затем выщипала брови — они у меня, как у большинства брюнеток, довольно густые. На это ушло еще пять минут — я потрудилась на славу. Следующие пять минут и целую банку увлажняющего крема я извела на то, чтобы умастить свое крупное жирное тело. Настал самый ответственный момент — я приступила к макияжу. Пудра, тушь для ресниц, тени для век, черный карандаш, губная помада. В этом деле я не спец, так что убила еще минут пятнадцать, и не сказать, чтобы осталась довольна результатом. Под занавес я натянула колготки, черное платье и туфли на шпильках. Кстати, у меня 41-й размер обуви — вы только представьте себе, чего мне стоит втиснуть свои лапищи в туфельки для принцессы!

Короче говоря, и часу не прошло, как я была готова. Красавицей я не стала, но вид приобрела более ухоженный и женственный, чем обычно.

Покинув свою келью, я села в машину и покатила на свидание, про которое вам говорила. Вы правильно догадались: здесь не обошлось без мужчины. Позволю себе небольшое отступление, иначе вы ничего не поймете. В прошлом письме я говорила, что поставила крест на любовных отношениях и предпочитаю тратить время на деревенских старичков и старушек. Это истинная правда, но — чего вы хотите? — плоть грешна. И даже если я больше не верю в прекрасного принца, то не могу запретить себе мечтать о том, чтобы хоть изредка оказаться в объятиях мужчины. Я сама себе противоречу? На свете нет ничего приятнее мужских рук. Отдаться им, зарыться в них и почувствовать себя под их защитой… Я говорю не о каких-нибудь экстравагантных трюках (дабы не выходить за рамки нашей переписки), а всего лишь о нежности.

Итак, в пятницу вечером я действительно надеялась получить малую толику нежности. Моя подруга праздновала день рождения и собрала гостей — человек примерно двадцать. В числе приглашенных был ее брат, с которым я раньше встречалась три или четыре раза. Холостяк, чуть старше меня, симпатичный, не бабник, бездетный, руководитель сельского отделения банка, работающего в нашей замечательной области. Между нами, как говорится, «проскочила искра», и он признался моей подруге (то есть своей сестре), что не прочь увидеться со мной снова. Я со своей стороны дала ей понять, что тоже не осталась равнодушной к его прекрасным глазам, о чем она поспешила ему сообщить и даже организовала вечеринку в надежде подтолкнуть нас друг к другу. Она не сомневалась, что дело в шляпе.

И вот я, вся расфуфыренная, являюсь на праздник, трепеща от предвкушения, что меня коснутся его руки и я предстану перед ним в костюме Евы — со всеми моими жировыми складками и прочими недостатками, но готовая к любым приключениям!

Когда я пришла, брат подруги был уже на месте. Как вы сами понимаете, я не стала с порога набрасываться на него с разговорами. Поклевала угощение, поболтала с приятельницами, а главное — выпила шампанского. Еще бокальчик, еще фужерчик, и так далее. Играла музыка, несколько пар танцевали, а я все ждала, когда он подойдет и пригласит меня, и чем больше я об этом думала, тем больше пила.

В десять вечера я поднялась на второй этаж, в ванную комнату, где меня вырвало.

Стоит ли упоминать, что все мои усилия выглядеть привлекательно — прическа, макияж — тут же пошли прахом? Меня вывернуло наизнанку, но даже после этого я с трудом держалась на ногах. Стены вокруг меня ходили ходуном, потолок вращался, в общем — ужас. Ни с кем не перемолвившись ни словом, я направилась в детскую спальню (детей на выходные забрала бабушка), рухнула на детскую кроватку и отрубилась в окружении Микки-Маусов и плюшевых мишек. Когда я очнулась, часы показывали около трех утра и вечеринка почти закончилась. Я потихоньку смылась, даже не попрощавшись с хозяйкой. Всю дорогу до дома я молилась, чтобы меня не остановила полиция, а дома легла досыпать.

Как видите, никакой унылый придурок меня не обижал. Это я — унылая дура.

Как следствие, все выходные я маялась похмельем, злилась на себя и предавалась угрызениям совести. Никогда еще со мной не было ничего подобного, и вот надо же! В моем-то возрасте! Ну не идиотка? А виной всему — страх. Не просто страх, а ужас от мысли, что на меня посмотрит руководитель банковского отделения. Жалкое зрелище, не правда ли?

Из всего вышеизложенного вы сделаете совершенно справедливый вывод о том, что с вами я чувствую себя комфортно лишь потому, что вы далеко, у себя в горах, и практически нематериальны. Вы не можете меня видеть, а значит — я ничем не рискую. Но теперь, когда я показалась перед вами во всей своей красе, сохраните ли вы ко мне хоть каплю уважения? Или хотя бы сочувствия?