Время первых - Валерий Рощин Страница 8

– Спасибо, товарищ генерал! Мы оправдаем ваше доверие! Скоро Павел выздоровеет и… Вот увидите!

– Отныне твой напарник – майор Хрунов, – сказал как отрезал Каманин.

И двинулся дальше.

– Хрунов?.. – улыбка вмиг слетела с лица Алексея. Секунда ушла на полное осмысление информации, после чего он заговорил быстро и убедительно: – А как же Павел?! Послушайте, он не виноват в случившемся – честное слово! Я прыгнул первым и спровоцировал его прыжок, понимаете? Он же не хотел…

– Знаю. Читал я это в твоем рапорте, – подошел генерал к машине. Отдав адъютантам бумаги, распахнул заднюю дверцу. Но прежде чем расположиться на мягком диване, ободряюще хлопнул будущего космонавта по плечу: – Ты не волнуйся. Беляев немного отдохнет, подлечится. Офицер он все‑таки немолодой – сороковник скоро. Пусть восстановит здоровье. А программу мы прерывать и тормозить – не имеем права. Так что продолжай тренировки с Хруновым.

– Так точно… Понял, товарищ генерал, – бормотал Алексей, глядя вслед отъезжавшей машине.

* * *

Для выживания космонавта в открытом космосе – в условиях вакуума, сверхнизких температур и жесткого космического излучения – требовались специальные скафандры. Их разработка была поручена заводу № 918 (ныне ОАО «НПП» Звезда»). Для первых космонавтов был создан аварийно‑спасательный скафандр СК‑1.

Скафандры шились по размерам – индивидуально для каждого космонавта. Состояли из двух слоев: силового лавсанового и герметичного резинового. Сверху имелся ярко‑оранжевый чехол для облегчения процесса поиска приземлившегося космонавта. Шлем был несъемным и не поворачивался вместе с головой владельца, поэтому на рукаве имелось специальное зеркало для увеличения обзора.

Немногим известно, что в создании СК‑1 активное участие принимала Варвара Васильевна Чичагова – гордость советской науки, позже принявшая монашеский постриг и ставшая игуменьей Новодевичьего монастыря.

В скафандрах СК‑1 побывали на орбите Юрий Гагарин, Герман Титов, Павел Попович, Валерий Быковский. Для Валентины Терешковой в 1963 году изготовили специальный СК‑2, учитывающий особенности женской анатомии и физиологии.

Тем не менее скафандры СК были легкими, весившими всего около тридцати килограммов и совершенно не приспособленными для выхода в открытый космос. Они годились для нормальной работы в герметичной, изолированной и защищенной от космического излучения кабине. При разгерметизации, но при сносной температуре, а также при отсутствии солнечной радиации космонавт мог продержаться в нем до пяти часов. Также СК обеспечивал защиту космонавта при катапультировании и сохранение тепла в течение двенадцати часов при нахождении в холодной воде.

Для работы в открытом космосе требовалась принципиально другая «одежка». И такая была создана.

Новый скафандр получил название «Беркут». Для увеличения надежности в его состав включили дополнительную герметичную оболочку, а верхний слой сшили из специальной металлизированной ткани – экранно‑вакуумной изоляции. Готовый скафандр представлял собой термос, состоящий из множества слоев пластиковой ткани, покрытой алюминием. Поменялся и цвет скафандра – для лучшего отражения солнечных лучей он стал белым, а на шлеме с той же целью был установлен специальный светофильтр. В таком костюме хоть и кратковременно, но с относительной безопасностью можно было находиться в открытом космосе.

В итоге «Беркут» прилично потяжелел. Сам скафандр весил двадцать килограммов, а ранец с заключенной в нем системой жизнеобеспечения – почти двадцать два. Помимо системы вентилирования в ранце находились два баллона с кислородом объемом по два литра каждый и манометр для контроля давления. Всевозможные шланги, штуцеры и прочие вспомогательные приспособления также добавляли килограммы веса.

В итоге скафандр получился тяжелым, однако в условиях невесомости его масса решающей роли не играла. Куда большее неудобство доставляло давление воздуха, который закачивался под герметичную оболочку. Именно он делал скафандр жестким и неподатливым.

Понимая сложности при эксплуатации данного изделия, руководство сделало упор на физическую подготовку космонавтов. Летом им ежедневно приходилось совершать кроссы, зимой – лыжные пробежки; в спортивном зале они занимались тяжелой атлетикой и спортивной гимнастикой. Помимо этого комплекс тренировок для более совершенного владения своим телом включал в себя плавание, прыжки на батуте, упражнения на вращающейся «скамье Жуковского» и прочее.

* * *

После долгих усилий ритуал облачения был закончен.

Леонов с трудом поднялся со специального стула, потоптался на месте и дважды подпрыгнул, опробуя надетый скафандр.

Эти движения больших усилий не требовали. А вот шевелить руками в неповоротливых рукавах оказалось куда сложнее.

Морщась от напряжения, он с трудом согнул в локте правую руку, потом левую… И подумал: «Как же в нем неудобно! А если, выйдя в открытый космос, придется что‑то делать? Снимать крышки лючков, менять антенны, ремонтировать навесное оборудование?..»

– Чего там у тебя за проблема? – с улыбкой на лице спросил Хрунов. – Чешется? Давай почешу.

– Себе почеши, – огрызнулся Алексей.

Новый член экипажа в ответ засмеялся. Посмотрев на его кривую улыбку, Леонов с грустью вспомнил Павла Беляева…

* * *

И снова в небе над подмосковным военным аэродромом гудели турбины специального самолета‑лаборатории «Ту‑104». Он то взмывал вверх, заставляя пассажиров и экипаж испытывать повышенные перегрузки, то плавно опускал нос, кратковременно создавая внутри фюзеляжа искусственную невесомость.

В его чреве находился все тот же полноразмерный макет космического корабля с присоединенным к выходу надувным шлюзом. В качестве командира экипажа работал Хрунов; он находился в капсуле «Восхода» и наблюдал за Леоновым.

Переход из корабля в шлюз и выход в «космическое пространство» одетый в тяжелый скафандр Алексей полностью освоил. Теперь перед ним стояла нелегкая задача вернуться обратно. И если покидание тесного цилиндрического пространства проходило без особых проблем, то обратный маневр не получался – в каждой попытке космонавт по той или иной причине терпел фиаско.

Вот и на этот раз он не вписался в отведенные временные рамки: экипаж вывел самолет из режима снижения, эффект невесомости закончился, и не успевший забраться в шлюз Леонов грохнулся на маты.

– Знаешь, что я думаю? – высунулся из макета Хрунов.

– Ну и что ты там думаешь? – раздраженно спросил Алексей.

Он с трудом принял сидячее положение и расправлял петли длинного фала. Движения были резкими, по сосредоточенному лицу стекали крупные капли пота.

– Двигаться тебе надо быстрее – вот что.

– Вот это точно! Правильно! Как же я сам раньше не догадался?! Только, видишь ли, в чем дело – скафандр весит под сотню килограммов и малейшее движение тела провоцирует в невесомости его инерцию. – Покончив с фалом, Леонов смотрел на шлюз. Поморщившись, добавил: – Да еще приходится лезть в него ногами вперед. Вот и получается, что ни хрена не видишь, куда двигаешься.